Ли Голдберг - Мистер Монк и «синий грипп»

— Все время, пока мэр вещал, трибуна стояла неровно. Он походил на шута. Но я подошел и уверенно зафиксировал трибуну. Полагаю, это послужило мощным сигналом для населения.

— Уверена, так и есть.

Мы подошли к охранной будке, расположенной у выезда со стоянки. Полицейский в будке смотрел пресс-конференцию на экране маленького телевизора и взглянул на нас, когда мы проходили мимо.

— Мэр когда-нибудь загладит эту неловкость? — размышлял Монк.

— Это может лишить его шанса на переизбрание, — ответила я.

— Моего голоса он не получит, — заявил босс. — Если мэр не может сбалансировать трибуну, как ему можно доверить управление городом?!

До того, как мы подошли к машине, я поняла: что-то не так. Мой «чероки» сутулился на трех проколотых шинах!

Монк выглядел подавленным. Я пришла в ярость.

— Как такое могло случиться на круглосуточно охраняемой полицией стоянке? — озадачился босс.

— Скорее всего, это люди, не получившие мощного сигнала во время Вашего выступления, — я вперилась в полицейского, охранявшего стоянку. Он ухмыльнулся и нырнул в будку.

Монк присел у машины, осматривая последнюю нетронутую шину.

— У тебя есть карманный нож? — спросил он.

— Нет.

— Может, пойдешь и спросишь у полицейского в будке, есть ли у него?

— Разумеется, есть! — заорала я. — Он-то, наверное, и учинил это!

— Не могла бы ты попросить его одолжить его нож?

— Не собираюсь я просить человека, проткнувшего мои шины, одолжить мне нож, которым он их резал! Зачем Вам нож?

— Они пропустили одну шину, — выдал Монк.

— Вы порежете вполне хорошую шину только затем, чтобы она соответствовала остальным?

— У машины четыре колеса, — развел он руками, — а они порезали только три.

— Мне плевать!

— Ну, будь умницей, — умолял Монк.

— Нет! — твердо отказала я.

Монк повел плечами. — Посмотри на шину — протекторы почти стертые. Если поменяешь три, она не будет соответствовать новым.

— Переживу.

— Может, и нет, — возразил он. — С такими тонкими протекторами шина может лопнуть в любой момент. Подумай о своей безопасности. Подумай о Джули. Тебе в самом деле необходимо поменять четыре шины.

Он меня достал! Я бросила ему ключи от машины. Он увернулся.

— Ты так можешь кому-нибудь выколоть глаза.

— Правда?! — кипела я, роясь в сумочке в поисках телефона.

Он поднял ключи и нажал одним из них на штифт клапана шины, выпуская воздух.

Я позвонила в ААА и вызвала эвакуатор. Монк удовлетворенно вздохнул, поскольку с последней спущенной шиной автомобиль ровнехонько стоял на асфальте.

— Потом меня поблагодаришь, — удовлетворенно улыбнулся он.

— Потом я выставлю Вам счет, — отрезала я.

Эвакуатор доставил мою машину к заправке с авторемонтной мастерской, где мне поменяли четыре шины. Заплатить я заставила Монка. Долго спорить не пришлось: я убедила его, что он не покупает шины, а оплачивает редкую привилегию помочь технику сбалансировать их и надлежащим образом привинтить диски.

Потом отвезла босса домой. Перед домом Монка на Пайн-стрит припарковался «краун вик» Стоттлмайера; капитан нервно курил сигару.

Вот что странное я заметила в копах: они целыми днями разъезжают на «черно-белых» и «краун виктори» без опознавательных знаков — стандартных транспортных средствах правоохранительных органов, используемых по всей стране. Поэтому все думают, что покупая личное авто, они выберут нечто другое, более солидное, квадратное и официальное. Так нет! Они чувствуют себя некомфортно в «гражданских» автомобилях. Они и дома хотят оставаться полицейскими. Скорее всего, именно поэтому процент разводов в семьях служителей закона так высок. Возможно, если копы откажутся от личных «краун вик», у них снизятся шансы пустить свою жизнь под откос.

Монк вышел. Я опустила стекло и улыбнулась Стоттлмайеру.

— Разве Вы не боитесь, что Вас увидят вместе с мистером Монком?

— Я полагал, стоит рискнуть, — процедил Стоттлмайер, бросая окурок сигары.

Монк наклонился и поднял его.

— Вы намусорили, — укорил он капитана.

Стоттлмайер выбил окурок у него из руки. — Ну, спасибо, офицер Френдли!

— Вы злитесь на меня за арест Золотоворотского Душителя?

— Нет, Монк, с этим все нормально. Но тебе обязательно нужно было участвовать в пресс-конференции?

— Мэр попросил меня.

— Ты мог и отказаться, — не отступал Стоттлмайер.

— Он мой начальник, — пожал плечами Монк.

— Он использует тебя, чтобы подорвать нашу переговорную позицию и настроить общественное мнение против нас! Именно поэтому он и назначил тебя. Я мог бы оправдать тебя перед другими копами, по крайней мере, знающими тебя. Но когда ты спокойно стоял там, пока мэр поносил нас, многие сочли это предательством.

— Вы заметили, трибуна была неустойчивой?

— Да, заметил.

Монк улыбнулся. — Он стоял перед шаткой трибуной на глазах у миллионов людей. Это политическое самоубийство. Когда пришла моя очередь выступать, я мог бы так ее и оставить.

— Нет, ты не мог, — усмехнулся Стоттлмайер.

— Но я сбалансировал ее. И нанес мэру сокрушительный удар! Это ловкий политический ход, который оставит его калекой. Теперь он уязвим. Можете его раздавить.

Стоттлмайер сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Было видно, что он не желает разделять позицию Монка. — Прошу тебя, сделай мне одно одолжение: не выступай публично рядом с мэром или комиссаром полиции. Если собираешься и далее работать в управлении во время забастовки, делай это незаметно. Не высовывайся.

— Ладно, хотя это все равно что просить звезду полузащиты не … не … — Монк усердно пытался закончить мысль, что давалось нелегко, поскольку в спорте он совсем не разбирается. — … не защищать свой пол.

— Ты уж попытайся, — Стоттлмайер хлопнул его по плечу.

Монк кивнул, попрощался с нами обоими и пошел домой.

Стоттлмайер повернулся ко мне.

— Я ожидал от тебя большего, Натали.

— И как это понимать? — прищурилась я.

— Твоя работа — присматривать за ним.

— Ну да, — я чувствовала, как мое лицо запылало от гнева. — Я присматриваю и вижу, что мечта моего работодателя и друга сбылась: ему вернули значок.

— Но какой ценой? — нахмурился Стоттлмайер.

— Не мои проблемы, — резко бросила я, зная, что это не так. Совсем недавно я поменяла шины, а это доказывало обратное. Но Стоттлмайеру вовсе необязательно знать о наших неприятностях.

— Иногда приходится задвинуть свои мечты подальше ради блага других.

Ох, оставьте , — подумала я.

— Мне кажется, мистер Монк уже многим пожертвовал в своей жизни, — не сдавалась я. — У него и остались разве что мечты. Если попросить отбросить и их, что у него вообще останется?