Илья Фальковский - Подсвечник Чпока

— Раз, два три, — командовал Слизняк и все дружно разбегались, влетая ногами в деревянные перила медпункта. Потом залезли на водокачку, с нее спрыгивали на крышу сарая, и она проломилась. Дошли до детской площадки.

— Ага, — злорадно прошипел Рябой и стал давить лампочки на новогодней елке руками, видимо, мстя ей, Деду Морозу и Снегурочке за свое мудацкое детство. Чпоку с Жирдяем игра вскоре надоела, на одной из дач они увидели приставную лестницу и залезли по ней на чердак. Слизняк, Плесень и Рябой убрали лестницу и ушли. Сидеть было холодно. Жирдяй жалобно скулил:

— Чпок, помоги, что же теперь делать…

Потом Чпок решил рискнуть и полез вниз по телевизионной антенне. Сорвался и упал. Внизу оказался мягкий сугроб, так что падать было не больно. Чпок нашел лестницу и поставил ее обратно. Жирдяй полез вслед за ним, но упал на Чпока, а сверху на них упала лестница. На этот раз было больно всерьез. Когда Чпок с Жирдяем пришли в себя, то обнаружили причину падения. Оказалось, уходя, Рябой с Плесенью пошутили и проломили у лестницы пару ступенек. Кряхтя, Чпок с Жирдяем поплелись обратно на дачу. Ключи куда-то задевались, пришлось залезать в дом через форточку. Вскоре вернулись остальные. Пить было больше нечего. Легли спать. Но вдруг Чпок проснулся от сильного стука в дверь. Открыл занавеску и увидел рожу Серого. Быстро задернул занавеску.

— Открывай, сука, — раздался крик.

— Ключ потерял! — закричал Чпок первое, что пришло в голову, и стал судорожно метаться по дому.

— Выбрасывай бутылки в окно, — почему-то кричал Чпок Плесени, спавшему в соседней комнате.

Наверное, спросонья образ Серого смешался в его голове с более страшным образом могущего внезапно нагрянуть отца. Плесень открыл штору своего окна, там тоже оказалась приплюснутая рожа Серого.

— Серые окружили, тикай! — заорал Плесень.

Чпок бегал по комнате и кричал:

— Выбрасывай бутылки!

Плесень бегал за ним и тоже кричал:

— Выбрасывай бутылки!

В доме стоял вонючий запах гари. Это просыпавшийся среди ночи Плесень зачем-то спалил в печке гитару Чпока. В дверь настойчиво колотили. Поняв, что отмазка про ключи никуда не катит, Чпок наконец открыл дверь и тут же получил по голове стоявшим у двери ботинком. Ему заломили руки, а потом их одного за другим по сугробам потащили в кузовок. Как в любимом фильме Чпока «Место встречи изменить нельзя». На процессию довольно взирали немногочисленные местные жители.

— Это я их зацапал, — услышал Чпок, как хвастается ночной сторож, — услыхал ночью шум, тихо выполз из дома поглядеть, что к чему, гляжу, эти охальники в дом через форточку лезут. Сразу понял, бродяги заезжие!

В отделении их долго били. Главный Серый хряк неторопливо охаживал Чпока дубинкой по голове, спине, животу и почкам. Но все равно он не сознавался в содеянном. Сознаться было просто невозможно. Список преступлений, который ему предъявили, оказался огромен и чудовищен. Видать, сторож на пару с поселковым управляющим внесли в него всё, что было разграблено в поселке за последние годы, например, вместо крыши сарая в списке значилась сама крыша водокачки, вместо новогодней елки вся детская площадка, вместо крыльца медпункта крыльцо сельсовета, а также пара исчезнувших грузовиков и тракторов. А потом ему показали признание Жирдяя, который все подписал и еще подробно указал, что и кто именно сделал. Отпираться дальше не имело смысла. Вскоре был суд, как несовершеннолетних их присудили к штрафу. Слизняка, Рябого и Плесень выгнали из школы. Кроме того, было решено, что в профилактических целях починить разрушенное они должны сами. На починку ездили только Чпок и исполнительный Жирдяй, мамаши остальных участников заявили, что их драгоценные чада не могут быть ни в чем виноваты, да и так уже незаслуженно пострадали больше остальных. Долго и муторно по зиме ездили в Дачный, надевали телогрейки и шерстяные варежки, пилили, строгали и красили штакетины. Еще в порядке исправления Чпок должен был обходить дачи и извиняться перед их хозяевами за содеянное. Это оказалось сущей морокой — их владельцы поливали Чпока площадной бранью, грозя отправить к праотцам и его, и всех его родичей. Чпок унизительно кланялся, миролюбиво протягивал в пустоту ладонь и отправлялся дальше. Только один хозяин оказался нормальным мужиком — бухой в жопу, красномордый толстяк, глумясь над морозом, он выкатился на крыльцо в майке и трусах, покачиваясь, схватился за перила и загоготал:

— Это вы все сломали?

— Да, мы, — потупившись, признался Чпок.

— Бля, так это ж разве сломали, вот если б я поломал, так я бы тут весь поселок к ебеням расхуярил! — вдруг разойдясь, заорал мужик и еще долго невнятно грохотал Чпоку вслед.

Сейчас Чпок узнал забор. Это был дом как раз того красномордого мужика. Видать, сняли его Мороженые на зиму, или помер уже мужик с пьяной тоски, как помер хозяин той дачи, что снимали Чпоковы родаки. Побрел он в метель к ларьку отварить талоны на папиросы, а папирос не было, не завезли в который раз, и будут ли, не обещали, вернулся домой уныло, обматерил советскую власть что есть мочи, хлебнул самогона и удавился.

Точила Мороженых стояла у забора. Свет в окнах не горел, время позднее, спали они уже и видели сладкие звериные сны.

«Ну вас гробил, зверей Мороженых к чертям собачим, очистим землю от падали, паскудин, тараканов», — думал Чпок, вспоминая ванну и тапочек, отца и сестру.

Тихо подкрались к дому, заперли ставни. Подперли дверь взятыми за околицей бревнами. Чпок с Боксером остались на стреме, а Пеший с Нумизматом натаскали с поля прошлогоднего сена. Обложили вокруг. Залили горючем. Подпалили. Колыхался огонь, изнутри гулко стучали в окна и дверь. Быстро ушли к точиле, полушагом-полубегом. Может, кто и видел их, но задержать не смел. И только уже отъехав от Дачного, разговорились, шутили, смеялись, Чпок рассказывал про заборы и фонари.

Пока Чпок улаживал свои дела с Морожеными, у Шалых свои неприятности завелись. Объявились на местности нежданные людишки Спортивные, повылазили в трениках из своих подвалов-качалок, соскочили с искусственных лошадок и давай Шалым пакости устраивать, подлянки кидать — то исподтишка кого на перо наколют, а то маслятами из волыны аж в самую бошку шмальнут. Начхать им было на законы Шалых и на понятия, хотели они устои прочные, испокон веков сложившиеся, на щепы порубить и сами миром Шалых рулить-править. Делать было нечего, вызвали их Шалые на бой. Не сумели Спортивные при всем честном народе от боя отказаться, выставили своего человека по имени Плинтус, а от Шалых выступал специально ради такого случая выписанный с далеких уральских гор боец по имени Ерепень. Рассказали Чпоку, что проходил тот бой на стадионе бывшем, со времен советских и поныне сохранившемся, только изрядно чертополохом поросшем, в краях дальних, что за Левым берегом.