Владимир Круковер - Зачарованный киллер

Здесь я приказал:

● Беги к своим, время пошло, затикало!

Он спокойно пошел по вагону назад, а я открыл дверь тамбура и прыгнул, предварительно спрятав револьвер в карман. Упал удачно. Быстро встал и, прихрамывая, углубился в кустарник. Минут через пять вышел к дороге, засемафорил попутным автомобилям. Остановился грузовик. Шофер, приоткрыл дверку, я предложил:

● Стольник до Биробиджана, пойдет?

● Вполне! — согласился он, и через полчаса я был уже на окраине города, около небольшой пивнушки…

Полицейских машин было две. Они окружили пострадавшую машину точно так же, как «тойоты». Только на гончих они не походили: это были мощные «форды» яркой расцветки и по аналогии с животными они больше напоминали бульмастифов. Кроме людей в форме среди приехавших оказался и гражданский в шортах и футболке. Я уже собирался выйти, когда гражданский снял с пояса телефон и заговорил в трубку. Его слова моментально прервали мою попытку выйти. Он говорил по–русски.

Я слышал каждое слово. Слух, обострившийся в армии и бывший проклятием в «хрущевках», когда соседские разговоры мешали мне спать, оказался на сей раз спасительным. Этот фраер говорил обо мне. Он сказал, что на месте происшествия только четверо и что главного виновника (несомненно — меня) нет. Потом добавил, что киллера такого уровня взять нелегко. Потом некоторое время молчал, слушал собеседника. Потом сказал: «Слушаюсь», «Так точно». Потом повесил трубку на пояс и заговорил с полицейскими.

Он говорил, наверное, по–гречески, или на каком там они языке на этом Кипре общаются, не на киприотском же. А я думал о том, что чудеса приятные всегда переходят в чудеса неприятные. Противники гения оказались не такими слабыми, как мне их представили. Они достали меня у черта на куличках, не исключено, что они и гения уже достали. В любом случае мне следует вновь самому заботиться о себе. Может, забичевать на этом острове. Тут, наверное, русских бичей еще нет? А что, тепло, объедков, конечно, полно, туристы богатенькие.

Но шутки шутками, а что делать то? Ну отлежусь в этих колючках, пока уедут полицейские. Ну вернусь в эту, как ее — Ларнаку, мы, вроде, недалеко отъехали. А что потом? Языка не знаю, спрятаться тут не умею — не Россия… Хотя… Паспорт с визой у меня с собой, деньги, сколько там, имеются. А сколько, действительно? Не помню, но вроде долларов семьсот было в карманах. Еще ручка стреляющая сохранилась, на металлодетекторе во Внуково я ее на стол выложил вместе с часами и мелочью, на нее никто и внимания не обратил. Так что и вооружен я и не очень опасен. Попробую, не ползти же в лапы к этим чудакам — нанимателям. Тоже мне, нашли суперкиллера. И до сих пор, ведь, таким считают.

Я тихонько положил голову на мягкую траву и прикрыл глаза. От непривычно яркого солнца они побаливали. Болела грудь, пережатая ремнем во время резкой остановки. Хотелось пить. Не — выпить, а именно — пить. Простой воды. Холодной. А лучше — ледяного апельсинового сока.

В моей жизни, если как следует покопаться, было много чудес. Если те, прошлые, происшествия можно отнести к разряду необычного. Как–то на моих глазах лебедь врезался в провод. Я смотрел за его низким полетом и только подумал, что провода троллейбусные близко, как он на них напоролся. И упал буквально к моим ногам. И глаза закрыл, чуть вздрогнув, на моих руках. А я, как идиот, гладил его и качал, как ребенка.

Самое странное, почти фантастическое (или — мистическое) происшествие, которое до сих пор лежит около сердца горячим свинцовым комом, было в тот период, когда я, глотнув как следует зону, решил стать профессиональным мошенником. Мне в действительности чрезвычайно больно вспоминать эту девочку, вернее — ДЕВОЧКУ…

…«Срочно требуется человек, умеющий смотреть за трудным подростком (девочка, 10 лет), на два года предоставляется комната в трехкомнатной квартире в г. Москве и прописка на весь срок работы». П ричем адрес был указан хабаровский. И я, конечно, сразу по этому адресу поехал.

Спокойный мужчина с курчавой бородкой объяснил ситуацию. Ему еще два года работать в геологии, в основном, в Охотске и Магадане. Жена долго сопротивлялась, но, наконец, решилась переехать в Хабаровск. Взять же ребенка, учитывая, что работать придется больше в поле, в экспедициях, трудно, отдавать в интернат не хочется. Девочка очень самостоятельная» но со странностями, плохо сходится с товарищами, короче, — трудный ребенок. Вот и рискнули соблазнить кого–нибудь московским жильем. Хотя лично он в эту затею не верит.

Я сообразил мгновенно. Это была удача.

— Скажите, вы намерены платить за уход или сама комната является платой?

— Честно говоря, я и заплатил бы. Но мы рассчитывали на пожилую женщину…

— А явился пожилой мужчина, — прервал я. — Тут вот какая ситуация.

И я объяснил, что на пенсии, что подрабатывал менеджером от московской фирмы, что утомился и хотел бы пожить спокойно. И именно в Москве. И что есть возможность вступить в строительный кооператив столицы и через два — два с половиной года получить свою квартиру. Поэтому предложение является очень удачным, а так, как я по специальности учитель русского языка и литературы, то трудности ребенка меня не смущают.

Было рассказано о том, как после смерти жены я один воспитывал двоих детей, тоже девочек, как они звали меня памой, что означало папа–мама, о том, что девчонки выросли, повыскакивали замуж, что при шлось отдать младшей из них квартиру в Прибалтике. Было рассказано много интересного из жизни Верта — учителя, человека благородного, но увы, пожилого настолько, что пора подумать о собственном по кое, который мыслится почему–то в Москве. И уже через некоторое время бородатый геолог звонил в Москву и наставительно говорил жене о найден ном им чудесном человеке, учителе, в одиночку воспитавшем двух дочерей, пенсионере, участнике строительного кооператива в Москве, который, пока строится его дом, любезно согласился пожить у них и присматривать за Машей. Жене было напомнено, чтобы в Москве не задерживалась и сразу, после приезда Верта, летела в Хабаровск, так как он совсем тут одичал. Потом геолог жал мне руку, благодарил судьбу, по славшую меня к нему, а на намек о дороговизне кооператива, отнявшего у меня все сбережения, выдал единовременное пособие в пять тысяч рублей, пообещав высылать по три тысячи ежемесячно. Кроме того, геолог заверил, что на кормление и прочие нужды дочки деньги выдаст жена, и попросил не говорить о том, что взял на себя оплату моей любезности, так как жена может этого жеста не понять. Я улыбнулся ответно и никак не мог понять — кто из них откупается от дочки — жена или муж? Или оба? Сразу после операции я собрался в Москву. Операция прошла почти без боли, неприятно было только когда ломали переносицу. Легкие надрезы для подтяжки кожи прикрывались волосами, лицо уже сейчас изменилось значительно, после снятия швов оно обещало стать неузнаваемым.