Владимир Круковер - Зачарованный киллер-2

А вчера я шла по поселку и около магазина к папе бичи пристали. Это их грузчики подучили, чтоб папе отомстить. Их, бичей, было пять человек. Все здоровые такие Подошли, окружили папу вокруг и давай деньги на бутылку требовать. Я пошла быстрей, а они уже драться начали. Смотрю, папу не видно, а они все на него навалились и ругаются. Я побежала, а меня кто–то поймал за плечи, так, что я в живот уткнулась. Я давай лягаться, мне же папу выручать надо. Вдруг папин голос говорит:

— Тихо, малыш. Пойдем отсюда. Я посмотрела вверх, а это меня папа держит за плечи и улыбается. А бичи там все дерутся. Я спрашиваю:

— А кого это они там лупят? А папа смеется:

— Кого–то из своих. У них, бедных, все в мозгах перемешалось, когда я выскользнул. Пойдем, дочурка, домой. Этот прием выхода из толпы ниньзя японские применяют. Я тебя ему научу.

Мы пошли домой, а там мамка пьяная с бригадиром грузчиков. Папу увидела и орет:

— Эй, Верт, тебе начальник уважение оказал — сам к тебе пришел. Дуй в магазин за бутылкой.

Папа посерьезнел, мамке деньги дал на бутылку, а сам бригадиру говорит:

— Чего же ты, падла, ее спаиваешь? Сам знаешь же, что ей нельзя.

Бригадир уже выпивший был, обиделся и папе матом наговорил всякого. Я и не увидела, как папа его ударил. Только смотрю — лежит бригадир и кровь у него изо рта течет. А папа взял ведро с водой и на него вылил. Тот привстал и говорит:

— Что это со мной случилось? Папа помог ему сесть и говорит:

— Еще раз услышу такое — хоронить тебя будут.

А бригадир смотрит на папу с уважением и говорит:

— Слушай, ты, вроде, дохляк такой, а драться силен. Это правда, что ты сидел?

И потом они долго за столом сидели, разговаривали. А мамка совсем напилась и на работу сегодня не пошла.

Выгонят ее опять, дуру.

И папа пошел и устроился в геологическую экспедицию и улетел на вертолете в тундру, золото искать и еще какие–то камни.

Я его понимаю. Ему и скучно тут, и мама пьет. Он, ведь только из–за меня приехал. Мы с дядей Колеи разговаривали, он так и сказал:

— Твой папа только из–за тебя сюда приехал, Жанка. А какая ему тут жизнь? Работы культурной по его мозгам нету, дом — кабак сплошной из–за сестры моей, а твоей мамки. Да и скучно ему, он же городской.

А тетя Надя добавила:

— На Нинке крест ставить надо. Хоть и сестра старшая, а жалости у меня к ней нет ни чуточки. Уезжай, Жанна, с папкой — он тебя шибко любит, видно это. А то мамка твоя и себя, и тебя загубив Вот заработает папка в тундре денег и уезжайте вместе. Я хотела бы уехать. Только мамку жалко. Без меня она совсем пропадет. А папку я так ни разу еще папой и не назвала. Скорей бы он приехал, теперь–то я уж точно его папой назову. Вот он обрадуется!..»

Ближе к вечеру дежурство по залу осложнилось появлением на горизонте пьяных шоферов. Проспавшись и опохмелившись, они начали изображать из себя дрессировщиков. Я тогда еще не ведал, не видел многих кровавых сцен, которых досыта насмотрелся в дальнейшем, поэтому гонял шоферов без особого азарта. До тех пор, пока Лариса не цапнула одного из них.

Лариса — это удивительное животное.

Стремительность гепарда, мощь тигра, гибкость пантеры и терпение рыси сплавились в ней, создав велико лепную машину для убийства. Персидских леопардов в мире осталось несколько десятков, просто странно, что один экземпляр оказался в зверинце нашего уровня. Если другие кошачьи в неволе опускались, мало двигались, хирея, теряли интерес к окружающему, то Лариса, сохранила себя в прекрасной форме. Часами она крутилась по клетке, как волчок: стена — потолок — стена — пол — стена — потолок — стена — пол… И так же часами могла скрадывать добычу. На воле она бы нашла вкусную жертву, тут приходилось довольствоваться зазевавшимися рабочими и пьяными шоферами.

Бросок ее был стремителен, лапа сквозь прутья вы лазила метра на полтора. На сей раз ее жертвой стал новенький водитель, бывший десантник, бойкий, реши тельный парень. Кстати, именно он вывез во время буйства Кинги жену директора с поля боя. Он, собствен но, направлялся к медведице Раисе, умеющей за конфетку хлопать в ладоши и улыбаться, но шел слишком близко к клеткам. Лариса располосовала ему предплечье до кости, он сразу побелел, сделал несколько шагов и начал оседать. Мы с Антониной подхватили его под руки, отвели в хоздвор. Пока Тоня вызывала скорую, я обработал рану кубатолом. Эта аэрозоль пред назначена для борьбы с копытной гнилью, но прекрасно может использоваться для дезинфекции ран.

Рабочие никак не могут уяснить себе, что в зверинце содержатся дикие звери. То, что некоторые из них раньше работали в цирковых номерах, подвергались дрессировке, только делает их опасней. Известно же, что выпущенные в Белоруссии эсэсовские овчарки, одичав, стали гораздо опасней волков. Даже безобидный, на первый взгляд, зверь может причинить серьезные неприятности. Видел я выколотый глаз у любителя подразнить дикобраза, видел ампутированный палец у смельчака, решившего щелкнуть по носу лису. А с барсуком вообще целая история произошла.

Барсуки, как известно, несмотря на толщину и спокойный нрав, зверьки довольно своеобразные. Если в клетке найдется хотя бы небольшое отверстие, в которое и мышь–то не пролезет, барсук в него просочится — прошла бы голова. А голова у него узкая, маленькая. На воле барсук строит под землей гигантский город с многочисленными переходами, десятками запасных выходов, складскими и жилыми помещениями. У него есть даже «парадная зала», а когда дети отделяются от родоначальника, они совместно строят смежную нору с залом и прочими «комнатами».

Барсук — прекрасный охотник, он всеяден и с одинаковым удовольствием лакомится растительной и скоромной пищей. При встрече с собакой он может вступить в бой.

Я как–то поручил одному рабочему покрасить стены в зоовагончике с мелкими животными: дикими котами, енотами, белочками и барсуком. В помощь дал второго рабочего — страховать. Работа простая: перегоняешь в пересадную ящик–клетку зверька, красишь, а когда высохнет, выпускаешь его и повторяешь процедуру со следующим. Нитроэмаль сохнет быстро, и я полагал, что до обеда они управятся.

Они управились раньше — через час старшего рабочего увезли в больницу, где он провалялся два месяца с серьезными и глубокими ранами на ногах до бедер. И на руках, которыми он пытался защищаться. Дело в том, что, перегоняя барсука, медлительного в обычное время, он выпустил его в коридорчик позади вольеров. Пытаясь исправить оплошность, поскользнулся и разлил ведро с краской. Краска облила барсука, который пока намеревался только порезвиться, а если удастся — улизнуть на волю. Барсук глубоко возмутился и цапнул обидчика за ногу. Тот поскользнулся вторично упал на разлитой краске, уронил очки и не придумал ничего лучше, чем попытаться их поднять. На дикий крик сбежались рабочие, с трудом отогнали барсука, изображавшего из себя если не бульдога, то, по крайней мере, фокстерьера, вытащили окровавленного бедолагу.