Владимир Круковер - Зачарованный киллер-2

Целую. Твоя дочь Жанна».

Папа прилетел, даже не доработал сколько положено в своей геологии, примчал прямо на геологическом вертолете, всех тут напугал, сел прямо у нашего дома, выскочил из вертолета, весь бородатый, в зеленой куртке с капюшоном — энцефалитке, которую все геологи носят, с большущим рюкзаком. Заходит домой, а мамка лежит с похмелья, в таз блюет. Он на нее так посмотрел, я думала — сейчас ударит. Но он на кухню вышел, меня обнял и давай из рюкзака доставать всякие вещи.

Он мне привез когти медведя и клыки. Он там медведя убил. Когти к тапочкам спереди пришиты. И, когда ходишь, получается медвежья лапа, следы такие же. Медведь вообще на человека похож. У медведицы даже груди, как у женщины.

Он говорит, что не хотел убивать, что медведь все время у них из ручья продукты воровал: масло, еще разную еду. Они в ручье, как в холодильнике хранили продукты.

А потом он за собаками начал охотиться, подстерегать их около лагеря, где они в палатках жили.

Там так смешно получилось. Начальник приехал — поставил палатку в стороне от лагеря, где все жили. И спирт привез. Все пили, а утром к нему в палатку за похмелкой. Он сперва давал, а потом давай ругаться. «Нет говорит, спирта, идите вы, алкаши…

И тут опять кто–то в палатку заходит. А он сидит на раскладушке карту рассматривает. И не видит, кто зашел. Думал, опять за спиртом. «Нет, ругается, пошли вы… А тот кто–то как рявкнет! Он обернулся, видит — медведь у входа рычит. Он тогда говорил «Есть спирт есть». А у него коробка печенья была, он им завтракал. Вот он печенье медведю бросил, тог понюхал, съел, понравилось. Зашел в палатку и уселся. И кушает печенье. Потом все печенье кончилось, медведь посидел, рявкнул и ушел. А начальник выскочил из палатки и орет: «Медведь, медведь!

Но это еще не все. На другое утро опять кричит начальник: «Медведь, медведь!» Папа первый прибежал и видит что начальник следы около палатки увидел. Но это не настоящие следы были, а от тапочек, которые мне папа подарил. Он своего медведя еще раньше убил, когда тот на собак напал.

У них там полно медведей было. На них летом никто не охотится, а еды у них много они горбушу, икру отметавшую и помершую, едят. Красная рыба, когда икру отмечет, умирает. Все берега ручьев в тушках кеты и горбуши.

Папа мне много чего про тундру и тайгу рассказал. А там где он работал, не тундра, а лесотундра, что значит что там стланик растет, такой кедр, но маленький, который стелится по земле, и карликовые березы, и еще разные деревья. И горы там были, сопки по дальневосточному.

Папа рассказал, что они медведей ракетами из ракетницы отгоняли. Так их там много было. И все вороватые.

Но это папа мне все потом рассказал. А тогда в избу вертолетчики зашли, и папа поставил на стол угощение:

спирт, а мне сказал принести от соседей еды какой–нибудь. Я к корейцам пошла и попросила яиц, сала. Они сперва не хотели в долг давать, а когда я сказала, что папа прилетел, сразу дали всего.

Ну, вот, они за столом сидели, ели, пили, а тут мамка выползла из комнаты и давай похмелку просить. И они ей налили, а потом вертолетчики улетели, а папа остался. И мы с ним весь вечер проразговаривали…

Теперь моя любимая книжка: «Маленький принц». Ее французский летчик написал давно. Папа мне ее вслух читал, а теперь я сама читаю еще раз. Я вообще не очень люблю читать. Гораздо интересней, когда папа читает. Он разными голосами читает, как артист. И этого «Маленького принца» я сперва не очень полюбила, но папа объяснил, что это все про нас, про сейчас. Это везде так, что мы всегда в ответе за тех, кого приручили, сказал он. И посоветовал представить, будто я сама «Маленький принц». У меня сперва не получалось представить, а теперь получается.

Я даже стихи написала, будто я «Маленький принц».

А папа поехал в Охотск, расчет получать за работу. Дело в том, что он раньше времени уволился из–за меня, у них сезон еще только через месяц кончается, а он из–за моего письма прилетел раньше.

А маму из КПЗ выпустили и она сидела дома, ждала суда и пила. Вот папа и не понял — чего это я его с работы сорвала. Но он ничего не сказал, а только уехал в Охотск.

А потом из Охотска приехала знакомая и сказала, что папа живет там в гостинице и сильно пьет. Я хотела поехать, но меня не отпустили. А тут сам папа приехал, пьяный. Они весь вечер с мамой пили и ругались. А потом мамка отрубилась, а папа пил уже один.

И потом папа пошел купаться в море. Я за ним пошла тихонечко, чтоб он не видел. Он совсем без трусов купался, а у нас никто не купается, у нас и летом в море льдины плавают. Но папа долго плавал у берега, а потом оделся прямо на мокрое тело и, вдруг, меня увидел за камнями.

— Ты чо, — говорит?

А я говорю:

— А ты чо? Ты теперь всегда пить будешь, как мамка/

А он говорит:

— Что ты, доча! Нет, конечно. Я скоро в город поеду,

устроюсь там с жильем, с работой, и тебя к себе заберу.

Тут мне делать нечего.

И видно, что он уже почти трезвый. Он потому и

полез купаться, чтоб протрезветь от холодной воды.

И назавтра он уехал, а на другой день был суд и маме дали два года ЛТП. А потом приехала бабушка, сказала, что тех денег, которые ей папа дал, нам хватит на несколько месяцев и что папа скоро за мной приедет, увезет в город, на материк. И стала со мной жить. И еще бабушка форму привезла, ее папа в Охотске купил. И теперь я снова папе пишу письма. А когда папа уезжал, я с ним прощалась и сказала:

— Прощай, папа, я буду тебя ждать.

А он вздрогнул весь, обнял меня и говорит:

— Не прощай, а до скорой встречи. Спасибо тебе, родная, что ты меня папой назвала. Я постараюсь быть достойным этого высокого звания.

И уехал».

…Восьмой ход, ставлю все на Зеро.

…Не надо было ставить все!

…Единственный способ выиграть в казино — это стать его владельцем!

Уже полгода я работаю в этом зверинце. За плеча ми Северный Кавказ, Куйбышев, Тольятти, всякие мел кие городки на этих маршрутах. За плечами и железнодорожный переезд, когда мне впервые пришлось пере водить слониху из фургона в товарный вагон.

С работой, со своей своеобразной должностью я освоился полностью. Знаю ее, как клавиатуру пишущей машинки. Удалось обновить и значительно улучшить коллектив рабочих. За копытными у меня теперь ухаживает некто Боргес, фанат лошадей, которого я купил у кооператива по катанию на лошадках. У них тяжело заболел красивый скакун–производитель и я вылечил его, а взамен председатель уступил мне своего конюха. Боргес не пьет, ужасно жаден на деньги, угрюм, со свои ми подопечными возится с утра до ночи.