Антонова Саша - Особенности брачной ночи или Миллион в швейцарском банке

Молочная белизна вдруг рассеивается утренней дымкой, солнце врывается в салон через иллюминаторы, и театральной голубизны небосвод накрывает самолет стеклянной колбой. Обратная сторона облаков выглядит плотным стадом снежных овечек, которые резво бредут на восток вслед за невидимым пастухом.

Я наблюдала за движением небесного стада. Мы двигались в противоположных направлениях. Рядом сидела молчаливая девушка с романтическим взглядом, устремленным за линию горизонта. Я покосилась на нее с сочувствием: еще одна потенциальная жертва несбывшихся надежд. Вот и Марианне не повезло в очередной раз. Таможня не дала «добро» на ее вылет в Швейцарию для ловли бабского счастья. Ее растерянное, злое, уставшее лицо в толпе отъезжающих невест еще долго будет мерещиться мне в очередях.

По салону пополз запах подогретых булочек. Пассажиры оживились, позабыв о высоте полета над уровнем моря и температуре за бортом самолета. Девушка с романтическим взглядом очнулась от видений и с надеждой посмотрела на меня.

— Как вы думаете, на свете существует любовь с первого взгляда?

Мысленно я простонала, как от зубной боли. Интуиция не подвела, рассказ о незабываемой встрече двух землян на одной маленькой планете сопровождал воздушное путешествие до самого приземления.

— Он увидел меня на улице… и сказал: «Девьюшка, Кремль?»… и я поняла, что это он… А он… И я… Он… Я… Я… Я…

Колеса с ощутимым толчком коснулись земли, моторы взревели в режиме торможения, и я очутилась в Швейцарии. Ах, эта зеленая травка, анютины глазки, чистота и порядок, троекратный поцелуй эмоциональных швейцарцев — в аэропорту царила атмосфера радости и душевного подъема. Плотная группа встречающих лучилась улыбками нетерпеливого ожидания. Многие мужчины держали в руках таблички, такие же, как и у экскурсовода, или значительно проще: листы бумаги с именами. Имена были русские, написанные латинскими буквами.

«Дуры» с матримониальными надеждами бросались в объятия мужчин. Я взирала на них с сочувствием и жалостью. Марианна открыла мне глаза на ловцов женских душ, таких циничных и корыстных, озабоченных сиюминутным удовольствием. Ах, несчастные жертвы романтики, околдованные сказками и глянцевыми обложками журналов о заграничном счастье! Что ждет вас впереди? Токсикоз на затасканные слова о любви, уродливые рубцы на незаживающих ранах самолюбия, костыли для душевного равновесия?

Я наблюдала за мельтешением счастливых парочек в зале женевского аэропорта и ловила в отражении стеклянных стен отблеск собственной улыбки, загадочной и всепрощающей, как на портрете Моны Лизы.

Постепенно улыбка сползла с лица, оставив на нем выражение усталости и растерянности. Мне было от чего растеряться. Зал опустел, пассажиры и встречающие покинули аэропорт. За стеклянными стенами догорал швейцарский закат. Обещанный в турагентстве представитель фирмы так и не появился.

Пограничники все чаще озабоченно посматривали в сторону одинокой женщины с чемоданом в руках. Я опустилась на скамью и попыталась в беспорядочном хаосе мыслей нащупать хотя бы одну дельную. Мысль была малоутешительной: рассчитывать следует только на себя. Первым делом — в гостиницу, а уж завтра, с новыми силами, отправиться в юридическую контору «Варкоч и сын», предъявить документы, обрисовать создавшееся положение, договориться полюбовно и превратиться в особу с собственными счетом в швейцарском банке.

Эх, где наша не пропадала! Я решительно поднялась и направилась в сторону стоянки такси.

Я вдохнула пряный, настоянный на шоколаде, женевский воздух и решительно потянула на себя ручку массивной двери с медными накладками. Дверь отворилась, и я шагнула в гулкую прохладу респектабельного подъезда, пустого и гулкого. Судя по списку имен, в этом добротном доме, выходившем фасадом на набережную Мон-Блан, располагалась юридическая контора «Варкоч и сын».

Швейцария — маленькая страна, и города здесь невелики. Нет ничего удивительного в том, что под номером дома подразумевался только один подъезд. «Варкоч и сын» была очень солидной юридической фирмой. Лепнина, дерево и позеленевшая от времени медь архитектурных излишеств на здании внушали уверенность в незыблемости законов нейтрального государства.

Мраморная лестница закручивалась ракушечной спиралью вокруг металлической решетки лифтовой шахты и упиралась в стеклянную крышу. Кабинка старинного лифта ползла сквозь витки дубовых перил с неторопливостью черепахи. Пожалуй, пешком было бы быстрее добраться до третьего этажа.

Внушительная табличка предупреждала посетителей, что доктор юридических наук Варкоч и его сын принимают только по предварительной договоренности. От такого сообщения я приуныла, но все же робко постучала в дверь. Ответом мне была тишина. Я приложила ухо к замочной скважине и уловила некоторые приметы присутствия юристов. Из глубины конторы доносились едва слышные голоса. Я приободрилась и повернула ручку. Дверь открылась.

Ах, Швейцария — страна, где преступность практически равна нулю, где люди доверчивы и не запирают замки! Длинный коридор с голыми стенами вывел меня сначала к стерильной кухне, потом к такой же чистенькой и безликой ванной комнате и уж затем привел к обитаемой части квартиры, которая использовалась в качестве офиса.

Голоса доносились из-за неплотно прикрытой белой створке двери.

— Ну, сколько можно ждать? — пожаловался женский голос.

— Уже скоро… — отрывисто ответил мужской.

— Скоро — это сколько?

— Неделю-другую, не больше…

— Я уже слышала это месяц назад.

— Белла, ну что ты от меня хочешь? — взмолился мужчина. — Я никак не могу ускорить события.

— Ну хоть какие-то новости есть?

— Нет никаких новостей. Мы отослали «Титул» полтора месяца назад. Теперь ждем ответа. Варкоч пока спокоен…

— Вот это-то мне и не нравится. Я чувствую, что он за нашими спинами ведет собственную игру.

— Нет, вряд ли. Он ничего не сможет сделать один. Как он будет копать?

— Копать… Ужас какой! Ну почему все так сложно? А нельзя ли обойтись без него?

— Черт!

— Что ты там делаешь?

— Черт, молнию заело…

— Дай, я сама…

Вжикнула молния. Раздался выдох облегчения. Зашелестели бумаги, будто стопа упала на пол, и листы разлетелись в разные стороны, покатились карандаши, и женщина тихонько простонала. Я чуть шире приоткрыла дверь и стала свидетельницей юридической страсти. Мужчина в темно-синем пиджаке, из-под которой болтался край белой рубашки, стоял ко мне спиной. Спущенные брюки прикрывали ботинки. Две женские ножки в туфлях на огромных каблуках обнимали его талию. Телодвижения мужчины и стоны женщины не оставляли сомнений в назначении позы. Я смутилась и тихонько прикрыла дверь, чтобы не мешать им в диванных упражнениях на столе.