Антон Бакунин - Убийство на дуэли

— М-да… — задумчиво промычал Бакунин, доедая последний блин.

— А как продвигается расследование у Полуярова? — спросил дядюшка.

— А никак. Господин Полуяров надеется на Антона Игнатьевича. Когда я уходил, он спрашивал меня, как, мол, делал ли Антон Игнатьевич умозаключения?

— Ну что ж, — сказал Бакунин, — если дело стало за умозаключениями, придется делать умозаключения. А из фактов у меня тоже есть кое-что. Мы с князем посетили место дуэли и побеседовали с доктором. Доктор, хотя сразу и произвел впечатление не очень приятное, оказался редким наблюдателем.

— И что же интересного сообщил этот господин? — опять не удержался от опережающего вопроса дядюшка.

— Ну, во-первых, в тот день, когда состоялась дуэль, он, то есть доктор, осматривая место и окрестности, заметил что-то странное.

— Что же?

— Он не помнит.

— Хорош наблюдатель! — съязвил дядюшка.

— Тем не менее присутствовала какая-то странность, такое у него осталось впечатление. Доктор обещал сообщить, если вспомнит. Во-вторых, из его рассказа ясно, что князя Голицына и Толзеева никто не расставлял к барьерам — они стали сами, каждый к тому барьеру, который к нему совершенно случайно оказался ближе.

— А что из этого следует? — спросил уже я.

— Из этого следует то, что никто из присутствующих на дуэли не был в сговоре с убийцей, — ответил мне дядюшка, — будь по-другому, кто-то из секундантов постарался бы расположить стрелявших именно так, как они стояли, чтобы князь Голицын оказался лицом к спрятанному в засаде убийце. Иначе ему пришлось бы стрелять князю не в лоб, а в затылок и надежды скрыть выстрел, даже если бы Толзеев и промахнулся, не было бы. [27] Это пояснение свидетельствует о том, что дядюшка, несмотря на свой характер и вечное желание противоречить Бакунину, тем не менее имел навык в расследовании и, несомненно, обладал логическим мышлением, а я — по крайней мере на тот момент — нет. Отмечаю это для того, чтобы впоследствии, при написании детективного романа, точнее обрисовать образ рассказчика. (Прим. князя Н. Н. Захарова.)

— Никто из секундантов, — уточнил Бакунин. — А Толзеев мог устроить так, чтобы князь оказался лицом именно туда, куда нужно. Он спускался на луг с косогора последним. Когда князь уже стоял на лугу, Толзеев мог отойти чуть левее — и князь оказался бы лицом в одну сторону. Отойди он правее — князю после установки барьеров пришлось бы повернуться в другую сторону. Граф Уваров, устанавливая барьеры, подсознательно ориентировался на уже стоящих противников.

— Ну что ж, так ли, иначе ли, князь стал лицом туда, куда нужно. Хотя мы не знаем, как важно было убийце убить его именно в тот день. Стань князь лицом в другую сторону, может, убийца отложил бы покушение. Ждал бы другого случая. А может быть, все равно стрелял — влепил бы пулю в затылок, распутать это дело было бы не легче. Тем более, что вся его маскировка под дуэль сорвалась благодаря тому, что Толзеев все-таки не промахнулся.

— Между прочим, Карпищев, секундант Толзеева, рассказал доктору, что накануне дуэли Толзеев, до того ни разу не стрелявший из револьвера, ездил в заведение некоего Протасова и взял урок стрельбы.

— А что это за заведение? — оживился дядюшка.

— Что-то вроде тира. Обучение стрельбе всех желающих, особенно добровольцев. Их Протасов тренирует бесплатно. — Бакунин на минуту умолк, но потом продолжил: — Я исследовал обе пули, извлеченные из тела князя Голицына. Под микроскопом. Та пуля, которая попала в ключицу, по всей вероятности пуля Толзеева, ничего особенного из себя не представляет. А вот вторая… Та, которой князь и был убит, та самая, которая попала прямо в лоб, с виду револьверная, но имеет золотой сердечник — для утяжеления. И несомненно стреляна из винтовки. Сила выстрела этой винтовки — это очевидно — больше силы выстрела обычной винтовки, что видно по глубине нарезов на пуле.

— Вот это да… — протянул Акакий Акинфович.

— Думаю, террористы здесь ни при чем, — уверенно сказал дядюшка. — Двух мнений быть не может — стреляли агенты германской разведки. Пуля с золотым наконечником! Дальнобойная винтовка! Оттого-то и выстрела никто не слышал. Все ясно! Стрелок находился, может, за километр от места дуэли.

— Как же он с такого расстояния ухитрился сделать такой выстрел? — повторил я свой вчерашний вопрос.

— Я сомневаюсь, что в интересах германской разведки убивать князя Голицына, известного своей прогерманской ориентацией, — возразил Бакунин.

— Какая уж там ориентация — русские войска уже в Пруссии! Началась война — трижды переориентируешься, — ответил дядюшка. — Это же замечательный ход. Ведь князь Голицын — последний человек в России, который мог бы удержать в руках страну. Столыпина убили террористы. Голицына — немцы. Россию ждет погибель.

— К сожалению, ты, дядюшка, прав относительно того, что теперь, после убийства князя Голицына, нет человека, который удержал бы в руках страну, — задумчиво сказал Бакунин.

— Прекрасный ход! — горячо продолжал дядюшка. — И не нужны миллионные армии!

— И тем не менее смерть одного человека не решает судьбу войны.

— Это как же? А убей какой-нибудь немецкий студент Наполеона — это не решило бы войну двенадцатого года? Да она бы просто не началась! А убей бы кто-нибудь Александра Македонского [28] Александр Македонский (356–323 до н. э.), царь Македонии, сын Филиппа, великий полководец и государственный деятель Древнего мира. Разбил персидского царя Дария III при Гранике, Иссе, Арбеллах (Гавгамелах). Завоевал Малую Азию, Палестину, Египет и всю Персию. Совершив поход в Индию, Македонский вернулся в Вавилон, который намеревался сделать столицей своей империи. Походы Македонского имели огромное значение для распространения греческой культуры в завоеванных им странах. (Прим. князя Н. Н. Захарова.) — не было бы индийского похода!

Бакунин явно не хотел продолжать дискуссию. Он повернулся к Акакию Акинфовичу.

— Надо бы заехать к этому господину Протасову. Посмотреть его заведение…

Эти слова осенили дядюшку:

— Так этот Протасов и есть германский шпион! Под видом подготовки добровольцев!

— Нет, — передумал Бакунин, — ты, Акакий, езжай к Иконникову, а потом все-таки к Кучумову. Не нужно оставлять недоделанного дела. А после обеда поразузнай, что сможешь, о самом Голицыне и о Кондаурове. Особенно все, что касается вывиха ноги. А к Толзееву, Голицыным, Кондаурову и Протасову мы с князем сами заедем.

Завтрак закончился. Карл Иванович не проронил ни слова [29] И во время этого завтрака Карл Иванович не стал высказывать своего мнения. (Прим. князя Н. Н. Захарова.) . Бакунин послал Василия предупредить кучера. Дядюшка и Карл Иванович разошлись по своим комнатам, а мы вместе с Акакием Акинфовичем направились в кабинет Бакунина. Бакунин уселся, а потом улегся в своем кресле, Акакий Акинфович с любопытством стал рассматривать пули. Я сел к столу и спросил Бакунина: