Ирина Потанина - История одной истерии

— Оптимистка, — хмыкнула Алла, — Ладно. Договорились.

Девочки скрепили свой приговор рукопожатием, с очень серьезными лицами хором проговорив «по рукам!».

Нет, все-таки сидение взаперти плохо сказывается на способности здраво мыслить.

— Я не мнения вашего спрашивала, ненормальные! Я вам путь к свободе указать пытаюсь! — закричала я, чтобы стряхнуть с себя уже переползшие от актрис ко мне пылинки абсурда, — Свобода придет к нам через смиренное ожидание. Все необходимые для этого процессы я уже запустила.

— В смысле?

— Я заронила в душу Кирилла сомнение. А сомнение — огромная сила. Денек он помучается, а потом решит, все же, проверить. А вдруг я была права? А вдруг он, Кир, сам того не желая, заточил свою возлюбленную в темницу? Вдруг Ксения тоже узнала про Очаг Искусства и отправилась на разведку?

— С чего бы это? Ведь он ей рукопись не подсовывал.

— Да хотя бы от тебя, Лариса. Вы ведь дружили. Ты могла поделиться с Ксенией своими намерениями отыскать Очаг.

— Не могла, — сухо ответила Лара, — Я этому негодяю слово дала, что никому не расскажу о наличии у меня рукописи. Кир сказал, что, мол, даже от Зинаиды скрывает её существование. Что, мол, Хомутов согласие на прочтение рукописи не давал и он, Кир, нарушает все возможные заповеди, передавая мне этот текст, но ради дружбы и в интересах общего дела по-другому поступить он не может.

— И с меня слово брал, — простодушно улыбнулась Алла, — Только что я, дура, что ли, такую чушь выполнять. Пообещала для пущего сценаристского спокойствия его величества, и Зинаиде тут же копию сняла.

— Стыдилась бы! — снова заучительствовала Лариса.

— А чего? Я тоже ради дружбы и в интересах общего дела. Режиссеру, наверное, важно иметь при себе экземпляр такой рукописи, а?

— Девочки, вы же договаривались не ссориться! — вмешалась я, — Так вот. Я считаю, что Кирилл еще немного помучается отсутствием Ксении, и явится к нам сюда её вызволять. Отключит замок и выпустит нас с миром.

— Ну, уж нет! — хором заявили пленницы, — С миром мы отсюда не уйдем! Кир еще пожалеет…

— Думаю, он уже жалеет, — поделилась я, — Одно дело — придумать красивый сценарий исчезновения двух человек. Совсем другое — воплотить его. Наверняка ваш сценарист страдает из-за содеянного… Я бы даже сказала, что воочию видела, как он нервничает…

— Фигня! — не слишком-то вежливо прокомментировала мою сентиментальность Алла, — Я Кирилла хорошо знаю. Он из породы тех людей, которые настолько боятся остаться в проигрыше, что даже очевидные минуса объявляют выигрышем. Он убедит себя в собственной правоте и станет свято верить в неё. А нервничает он только из-за Ксении. Только являться за ней, думаю, не станет… Прийти сюда, значит признать своё участие в организации нашей ловушки. А он нас знает. Мы и придушить ненароком можем. Ради Ксении рисковать жизнью?

— Он её любит больше чем жизнь, — сдавленно возразила Лариса, завистливо вздыхая, — Он сам мне говорил… Эх, кто б меня так полюбил бы!

— Чур, не я! — закричала Алла и снова захохотала, — Остаетесь только вы, детектив. Все остальные жители планеты навек отделены от Ларки толстенными подвальными стенами. Ах, наша королева красоты осталась без свиты воздыхателей и увядает…

— Вот дура-то! — беззлобно махнула на хохотушку рукой Лариса и кокетливо повела плечами, звание королевы красоты ей явно польстило, — А за Ксенией Кир придет. Если поверит, что она и впрямь здесь могла оказаться. А что? Станет разбираться, узнает, что у Зинаиды есть копия его подсадной рукописи, решит, что Ксюша её читала… Приползет сюда, как миленький. Еще и спасителем прикинется. Мол, разгадал тайну и пришел нас вызволять. Нужно только дождаться, пока он окончательно сварится.

— Такие жилистые варятся долго, — со знанием дела проговорила Алла, — И жрать их потом противно. Тем более, что пока он будет вариться, мы тут успеем состариться и сойти с ума.

Да, ожидание милости со стороны тюремщика — не лучшая стратегия побега. Нужно было думать дальше. Мы все втроем посерьезнели, задумались, и породили на свет массу несусветных глупостей.

— Есть идея! — снова горячо провозглашала я, — В щель между железным листом и окошком может пролезть бумага. Записка с просьбой о помощи.

— Делали, — уныло рапортовала Алла, — Голяк. Это ж единственное место в городе, где трамвайные рельсы так близко от дома проходят. Поэтому, люди там не ходят. А трамваи читать не умеют.

— Ну, может, какой-то прохожий забредет случайно… А! Знаю! К записке нужно прицепить деньги. На купюры у наших прохожих взгляд наметан. Под любым трамваем обнаружат.

— Попробовать можно, — выдавала резюме Лариса.

Но и эта затея обрекала нас на ожидание. Может быть, кто-нибудь, когда-нибудь… Нет, нужны были еще варианты.

— А давайте стучать по трубам! — изрекала гениальная я, — Когда-нибудь ведь жильцам это надоест, и они придут оторвать нам головы… После того, как все возможные места обыщут. Догадаются же в подвал спуститься… Должны!

— Делали, — поражала разнообразием ответов Алла, — Тут какие-то неправильные трубы. Они издают неправильный звук. Его и нам-то не слишком слышно…

— Ну, мало ли, вдруг там наверху у кого-нибудь слух обостренный.

— Вот что! — Алла заразилась моим «недержанием идей», и тоже начала нести полный маразм, — Нужно поджечь что-нибудь возле окна… Если долго и старательно поддерживать огонь, то живущие наверху заметят дым и перепугаются.

— Пока они будут перепугиваться, мы тут задохнемся или сгорим, — на этот раз не одобряла и я.

— Лучше смерть, чем это бесконечное томление, — вздыхала Алла, — Слушайте… У нас ведь электроплитка есть… Может, с её помощью можно взрыв устроить. Что-то такое мы по химии проходили. Если какое-нибудь вещество накалить — оно взорвется…

— Вот же ж террористка-мечтательница, — переглядывались мы с Ларисой, — Если б так легко из подручных средств можно было взрыв сооружать, ни один пленник бы долго в тюрьме не просидел.

— Эх, надо было химию лучше учить, — не слушала нас Алла, — Я бы тут сейчас из всех этих консерваций такой бы фейерверк устроила.

И тут меня осенило.

— Слушайте! — призвала к порядку я сокамерниц, — Я знаю, что надо делать. Все, что мы сейчас тут говорили — верно. Под лежачий камень вода не течет. Значит, нужно действовать. Мы обманем систему трех дверей.

И все-таки эти актрисы были совсем дети. Мои уверенные интонации моментально убили в них всю иронию. С широко раскрытыми глазами, глотали они сейчас каждое моё слово, и были готовы выполнять любые мои бредни. Впрочем, клин клином вышибают. Попали они сюда, поверив в одну чушь, значит, поверив в другую, возможно и выберутся. Я и сама свято верила в своё придуманное.