Ирина Потанина - Блондинки моего мужа

Название телекомпании записал? — живо включилась я.

Шиш! — вежливо ответил Георгий, — Дед несет что-то невразумительное. Он и сам толком не знает, кто его интервьюировал. Имена знает и все… Имена проверю потом. Сомневаюсь, что такие вообще у нас где-то на ТВ работают. Судя по всему, выманили деда специально…

Интересно, как они впредь поступать собирались? — совсем запуталась я, — Каждый день бы деда этого на телевидение таскали? И откуда у них ключи от чужого гаража?

Чужого ли? — засомневался Жорик, — Нужно будет связи уехавших хозяев гаража проверить. Может, выйдем на кого-нибудь.… Впрочем, это нам даже ни к чему. Где искать Человека-Гору, мы знаем. Кто этот загадочный босс — тоже знаем. А остальное — дело техники.… Будем наблюдать, ожидать следов, провалов, промахов.… В конце концов разберемся. Для начала нужно побольше понять о деле. Что там за наследство? Какое завещание ищут? Если наша гостья уже пришла в себя, мне хотелось бы расспросить её…

Я уже расспросила, — подсознательно я пресекала всякие попытки Георгия установить контакт с Марией. Несмотря на, без сомнения, приятные душевные качества, гостья все же была непростительно хорошенькой… — По дороге перескажу все тебе. Только в обмен на кусты!

Дались тебе эти кусты! — Жорик с досадой вжал поглубже педаль газа, — Только время зря тратить на все эти объяснения.

Хорошо. Тогда не будем тратить время обоюдно! — я с достоинством отвернулась к окну.

Ладно, расскажу… — вздохнул Георгий, — Только ты первая. Дожили! От собственной жены ни слова просто так не могу вытянуть. Вынужден договора об информационном бартере заключать. Ладно, приступай к выполнению своих обязанностей. Рассказывай историю нашей гостьи.

Обязанности навесил, а прав не выдал! — немного посокрушавшись, я все же приступила к рассказу.

Георгий слушал, скривив презрительную мину и периодически вставляя свои непременные: “Тоже мне открытие, я это и без тебя знал” или “Так я и думал. Великая все-таки вещь — моя дедукция”. В любой другой ситуации такая реакция Жорика ужасно разозлила бы меня. Но не сейчас. Удостоверившись, что упоминания о флирте нашей гостьи с Артемом не вызывают у Георгия никаких негативных эмоций, я окончательно уверилась в отсутствии у мужа личного интереса к Марии. Настроение моё на этой почве резко улучшилось. И теперь ничто, даже Жорикина вредность, не могло сбить меня с толку.

Теперь, “Ваше слово, товарищ маузер”, — цитатой обратилась я к мужу и рассмеялась в ответ на непонимание в его удивленных глазах, — В том смысле, что теперь рассказывать должен ты. Откуда ты знал, когда и в каких кустах сидеть?

Жорик, обрадованный моим улучшившимся состоянием, без лишних ворчаний принялся пояснять.

Если говорить откровенно, то я заранее знал, что на соседней даче должно произойти нечто значимое, — с видом бывалого супермена произнес он.

Откуда?

Ветром навеяло, — ничуть не страшась моего гнева, улыбнулся Георгий.

Я подумала, что нужно будет закатить ему парочку профилактических истерик, чтобы опасался так грубо шутить.

Правда, ветром! Не смотри на меня так. Испепелюсь. Я работал в саду. И тут поднялся жуткий ветер. Вместе с сухой листвой, на наш участок с соседского сдуло несколько листков бумаги…

Прости, что ты делал? — не поверила своим ушам я. Заявление “я работал в саду”, как-то сразу подорвало во мне всякую веру в дальнейшие слова Георгия. С небылицы начатое — небылицей же и окончится…

Работал! Я, между прочим, тружусь на умственном фронте. Чтоб работать, не обязательно граблями копать.

Копают лопатой.

Неважно! Мне думать нужно. Вот в чем моя работа заключается. Вот я и думал. О том, как агентство прочнее на ноги поставить, как Лихогона прищучить… В общем, лежал в гамаке и работал. И тут ветер принес соседские записи. Несколько желтоватых листов А-четвертого формата вместе с ворохом осенней требухи перелетели через забор и спикировали под мой гамак. Как порядочный человек, я очень старался не читать написанное. Но частный детектив во мне оказался сильнее. “Дневник” — гласила надпись на одном из листков, два других оказались пустыми, — “Запись восемнадцатая. Если со мной что-нибудь случится, прошу винить в этом моего двоюродного братца, именуемого в семье Кузен, а в народе Леонид Пёсов. Если со мной ничего не случится, все равно прошу его винить. Уж слишком он подозрительно обходительный. И вообще, противный тип. Кстати, звонил. Сказал, что приедет сегодня в десять поговорить. Вооружусь-ка газовым баллончиком”. Прочитанное ужасно меня заинтересовало. Я любезно вернул найденные листки нашей юной соседке. В тот момент она как раз вернулась в свою беседку и кинулась собирать разлетевшиеся со стола бумаги. Чтоб и подозрения не зародилось, что я читал записи, пришлось заявить, мол “только что заметил листки”. Соседка поблагодарила. Я вернулся к своим занятиям. К ним теперь добавилось еще одно: помимо всего прочего, приходилось бороться с собой. Ведь, с одной стороны, я обещал тебе отпуск и клялся, мол, не буду ни во что вмешиваться… С другой… Эта дневниковая запись могла значить очень много… “Судя по дате, запись свеженькая. Значит, сегодня вечером… Решено. Просто посмотрю, что там будет происходить. Если наткнусь на что-то интересное, Катерина и сама увлечется, и забудет обидеться”. Так я рассуждал.

М-да уж, — наигранно недовольно хмыкнула я, будучи на самом деле польщена, что, даже наткнувшись на что-то интригующее, Георгий не перестаёт думать обо мне, — Дорассуждался! Еще не одно твоё “просто посмотрю, что там будет происходить” спокойно не заканчивалось.

Ну, чего ты ворчишь? Неужели лучше было бы, если б Мария погибла?

От таких мыслей стало как-то не по себе.

Конечно, нет, — поспешно исправилась я, — Как говорила Раневская на похоронах одной своей подруги-актрисы: “Эх, у неё были такие красивые ноги. Жаль, теперь пропадут”. Конечно, здорово, что ты вытащил Марию из кузеньих лап. Только вот непонятно, что с этим делать дальше…

Объявлять войну Лихогону! Сколько можно тебе повторять. Открытую войну! Огонь на поражение против репутации конкурента, и мы — монополисты! Представляешь?

Во-первых, совершенно неизвестно, замешан ли в этом деле наш многоуважаемый оппонент, — решила слегка охладить георгиевский пыл я, — Во-вторых, дорогой, с кем же ты будешь конкурировать, если изведешь Лихогона? Быть монополистом скучно. Твое существование сразу же потеряет смысл.

Георгий нахмурился и ничего не ответил. То ли мысли о жизни без Лихогона, то ли мое неверие в коварство конкурента заставили Георгия замкнуться. Я терпеть не могла таких его состояний.

Немедленно вернись! Я вовсе не хотела тебя обидеть.