Ирина Потанина - Блондинки моего мужа

— Что? А! — Лихогон замер, насупившись, — Вообще-то ты права, — вздохнул он, спустя несколько мыслей, — Если расценивать эту даму и её кавалера, как потенциальных спутников нашей будущей семейной жизни, то стоит наладить с ними отношения. А от этого спутничества, как показывает опыт, все равно никуда не деться. На самом деле завещание появилось у меня уже очень давно. Собственно, за неделю до смерти Пёсова.

Мне как-то не верилось в одержанную победу. Поэтому задавать вопрос было страшновато.

— Отчего же вы вписали его в перечень только недавно? — все-таки решилась я.

— Оно было без конверта, — нехотя признался Лихогон, — Не хочется показаться каким-то ненормальным, но… В общем, характер у меня такой. Все должно быть в порядке.

— В идеальном порядке, — подсказала Лизавета.

— Ну да, — принял поправку Лихогон с такой многозначительностью, будто это объясняло, почему к завещанию необходим конверт, — В общем, так. Почувствовав приближение смерти, мой старинный клиент — Пёсов Роберт Альбертович — вызвал меня к себе и задал довольно странное поручение. Нужно было найти одного человека… Ребенка Роберта Альбертовича. Понимаете, отношения с этим ребенком у отца несколько… гхм… не сложились, поэтому, где и кого, в смысле паспортных данных, искать — мой клиент не знал. Но нужно было найти, потому что ребенок этот должен был стать наследником основной части имущества Пёсова.

У меня прямо камень с плеч свалился. Все рассказываемое, в общем, соответствовало изложенным Марией фактам. Завещание существовало. Наследница была в конфликтных отношениях с родителем. Но перед смертью отец простил ей всё и пожелал озолотить. То есть, история Марии не была вымыслом, придуманным матерым сценаристом. Если Лихогон, конечно, не подыгрывал ЛжеКузену, рассказывая мне сейчас все это. В последнюю версию я решила не верить, дабы не падать в распростертые объятия своего Улавливающего Тупика.

Итак, к уже известной истории добавлялся еще и тот факт, что Пёсов старший пытался разыскать дочь, нанимая частного детектива.

“Как жаль, что я не могу начать записывать вновь узнанное прямо сейчас”, — мелькнуло в голове. Доставать блокнот при Лихогоне действительно не хотелось. Мало ли, вдруг этот странный тип умеет читать сквозь обложку…

— Племянник Роберта Альбертовича — Леонид, — продолжал рассказ Лихогон, — Тоже должен был унаследовать часть имущества. И, собственно, унаследовал… Только с одной проблемкой. Вступить в силу завещание сможет не просто по истечению полугода после смерти завещателя, как все нормальные завещания, а только тогда, когда все наследники будут в сборе. То есть, пока мы не найдем этого ребенка, несчастный Леонид Пёсов останется висеть в воздухе. Фирма будет простаивать, так как Леонид пока не имеет никакого права распоряжаться ни ею, ни её деньгами. Даже в городском доме дядюшки Леонид не может пока находиться. Все это страшно действует на нервы Леониду. Он человек предприимчивый, поэтому перерыв в делах приносит ему не только колоссальные убытки, но и катастрофические душевные травмы. В общем, после смерти дяди, Леонид обещал удвоить мой гонорар за нахождение второго наследника, не без заискивающих интонаций попросил меня поторопиться с поисками, а сам бросил все и уехал в деревенское имение, которое дядя еще два года назад переписал на любимого племянника. Роберт Альбертович растил Леонида почти с самого детства. Поэтому племянник был очень близок дяде.

— Высиживал наследство, — не сдержалась от комментариев я.

— Что вы! — возмутился Лихогон, — Там и близко такого не было. Леонид искренне любил дядю. Мне кажется, что решение о разделе наследства дядя принял не без совета племянника. Поначалу Роберт собирался вообще все передать верному Леониду.

Все это меня несколько смутило. Получалось, что Пёсов-младший сначала сам убедил дядю выписать наследство на имя Марии, потом утаил от Лихогона появление сестры, а потом, еще хуже, всячески решил воспрепятствовать вступлению сестры в права наследства и даже подделал завещание. Попутно сняв фильм про автокатастрофу с Марией и про похищение с Георгием. Да еще и позаботившись о том, чтобы Мария, якобы проживающая в другом городе, числилась среди студентов Академии Культуры, позванивая периодически братцу на трубу. Зато эта версия объясняла, почему Леонид убегал от Горы. Потому что Гора, наблюдавший за Марией по поручению Лихогона, еще не знал, что Мария уже найдена, и что она — искомая наследница. Почему же Леонид скрывал от Лихогона, что Мария нашлась? Господи, все снова путается…

— Простите, что перебила, — я испугалась, что Лихогон прекратит рассказ из-за моего ехидства, — Продолжайте, прошу вас…

— На чем я остановился? Что? А! Да. Мы говорили о завещании. Вы имели неосторожность не поверить в то, что интерес моего работника к вашей даче вызван исключительно пребыванием там потенциального наследника. Понимаю. В списке хранящихся в сейфе бумаг, завещание действительно появляется совсем недавно, а слежка ведется уже давно… Говорю же, дело в конверте. Завещанию положен конверт. Причем, в случае с Пёсовыми, не простой, а с гербовой печатью. Он же ж на старости лет восстановил родовые титулы… Для экземпляра завещания, которое нотариус хранит у себя, конверт нашелся, а для Пёсовского экземпляра — нет. Леонид, когда мне дело перепоручал, вручил это завещание, и говорит: “Вы уж простите, конвертика на него нету”. Я сдвигаю брови. Грозно так, но в шутку… “Как же”, — говорю, — “Я без конверта не возьму! Нотариусу конверт дали, а мне — нет. Дискриминация!” Леонид — человек серьезный, пальцами щелкнул, секретаря вызвал: “Передадите”, — говорит, — “С посыльным конверт этому господину”. Отказываться мне уже неудобно было. Я решил тоже мордой в салат не падать: “Правильно. Не могу же я в официальном перечне документов, хранящихся в сейфе, написать, что завещание без конверта. Лучше уж поставлю поступление завещания датой позже, но напишу правильно: оригинал в конверте”. “Вы записываете даты поступления документов в сейф?!” — воскликнула секретарь, и тут же сникла, под строгим взглядом нового шефа. При покойном Пёсове сотрудникам позволялось довольно многое… В общем, секретарь эта, говорят, уволилась, про конвертик в суматохе забыли и передали только на прошлой неделе. Я, как и обещал, сделал соответствующую запись и отдал Лизоньке в набор перечень. Там-то вы его и подглядели.

— Она не подглядывала! — снова вступилась за меня Лиза, — Она мне диктовала.

— Лизонька, твоя безалаберность просто поражает, — на этот раз Лихогон решил отчитать Лизу, — Как можно набирать тайные документы под диктовку посторонних людей? Ладно, ещё Катерины. Ты была подвержена с её стороны такой обработке, что вряд ли могла устоять… Но ведь кто угодно мог оказаться под окнами, подслушать текст. Я ведь не зря ставлю на бумаги гриф “Секретно”!