Дарья Калинина - Смерть из консервной банки

В древности люди верили, что каждому человеку на земле светит своя звезда с небес. Рождается новый человек — загорается и новая звезда на небе. Умирает человек — падает и его звезда. Самые яркие и крупные звезды полагаются земным правителям, властителям, героям и царям. Ну а тем, кому суждено прожить жизнь тихую и ничем не примечательную, тому и звездочка полагается маленькая и совсем тусклая.

Точно так же, как звезды на небе отличаются друг от друга, разнятся между собой и люди. Абсолютно одинаковых людей не бывает. Что звезды на небе, что деревья в лесу, что люди на земле — все разные.

Что касается характера человека и характеристик полагающейся ему звезды, то звезда Гаврилы Сумского должна была доставить астрономам немало беспокойных минут. Ни одного мгновения не задержалась бы эта звезда на одном месте. Двигалась бы постоянно, моталась из одной части звездного небосклона в другую, причем без всякой видимой цели, неупорядоченно, хаотично, рискуя постоянными столкновениями с другими звездами и лишь чудом избегая настоящей катастрофы.

Надо сказать, что Гаврила был с самого детства человеком предприимчивым и любознательным. За все-то он хватался, все-то ему было интересно, всюду-то он норовил сунуть свой курносый детский нос. И несмотря на попытки окружающих взрослых хоть немного умерить энергию мальчика, толку от этих попыток не было никакого. Едва узнав что-то новое, Гаврила тут же старался применить полученные сведения на практике, чтобы извлечь из них какую-то пользу.

Справедливости ради надо сказать, что старался он в первую очередь не для самого себя, а почти исключительно для своих близких. И тем обидней было сознавать, что на все его усилия близкие в подавляющем большинстве случаев реагировали резко отрицательно.

— Опять он что-то затеял, — сетовала бабушка родителям Гаврилы. — Ох, чует мое сердце, сожжет он нас на этот раз! В прошлый раз едва не взорвал, а в этот раз подожжет. Или затопит!

И чаще всего предсказания бабушки сбывались самым отчаянным образом. Когда Гаврила подрос, он даже начал подозревать, что тут не обошлось без нечистой силы. Бабушкины пророчества сбывались с удивительным постоянством, впору было задуматься о том, что старушке подсказывает грядущее нечистый дух.

— Ты все время каркаешь, — пенял Гаврила бабушке. — Мне тетя Зина сказала, что у тебя глаз глазливый. Ты меня сглазила!

На эти упреки бабушка категорически возражала:

— Да зачем мне это?! Ты сам ходячее несчастье. На горе всем нам родился. А тете Зине твоей я ее собственные моргалы-то повыкалываю!

Впрочем, угрозы свои бабушка никогда не выполняла. Понимала, что для их соседки — тети Зины постоянное нахождение рядом с ней такого ходячего приключения, каким являлся ее внучек, и так являлось сильнейшим стрессом. Что и говорить, мальчик рос непоседливый, и с каждым днем шалости Гаврилы все больше тревожили его близких. Да и стремления порадовать родню в мальчике с годами все убавлялось, зато стремление получить от своих задумок какую-то личную выгоду все возрастало. И это тоже тревожило старушку.

— Эх, без отца растет мальчишка, — переживала бабушка. — Сладу с ним нет. Родной отец мигом бы приструнил да урезонил. А разве отчим сможет заменить родного батю? Ему и дела до парня никакого нету.

Бабушка была не совсем права, отчим уделял пасынку ровно столько времени, сколько у него находилось. Ну а то, что у замотанного жизнью мужика этого самого времени находилось немного, тут уж ничего не поделаешь. Но горькие слова бабушки запали Гавриле в душу, он для самого себя уяснил: в семье он чужой, ни отчиму, ни матери, ни даже бабушке он особо не нужен. И потому все чаще он уходил из дома, чтобы на просторе заняться тем, что было интересно его уму и мило его сердцу.

Так как детство Гаврилы прошло в сельской местности, где простора для его выходок было предостаточно, и потому, что он обычно уходил для своих испытаний подальше от дома, то дом его родителей вопреки предсказаниям бабушки все же уцелел. А при испытании нового огнемета сгорел лишь хлев, в котором, впрочем, в этот момент не было никакой скотины.

Да еще один раз при сорвавшемся запуске ракеты на Марс вместо ракеты взлетел на воздух курятник все той же многострадальной тети Зины. Но опять же случилось это днем, когда подавляющее большинство поголовья птицы находилось на свежем воздухе, так что преждевременная кончина настигла лишь пару наседок, смерть которых была быстрой и, надо надеяться, безболезненной.

Ну а то, что плотину, где Гаврила пытался соорудить запруду для разведения карпов, прорвало, так это вообще от Гаврилы никак не зависело. И лично он сам понес убыток куда больший, чем прочие односельчане, которые жаловались на затопленные на нижних огородах посевы и унесенные возникшим потоком плохо привязанные к причалам лодки.

Школу Гаврила окончил не сказать чтобы очень уж хорошо. И причиной тому было все то же неуемное стремление познать необъятное. Гаврилу интересовало слишком многое, чтобы он мог сосредоточиться на каком-то одном-двух предметах. Ему казалось, что так он упускает что-то очень важное, что ждет его в другом месте. И в результате после окончания с грехом пополам школы он имел сведения обширные, но весьма хаотично расположенные у него в голове.

Ничего удивительного в том, что с такими знаниями в высшее учебное заведение его не приняли, не было. Да Гаврила и сам в институты совсем не рвался. Просиживать за партой еще несколько лет казалось ему смертельно скучным занятием. Куда интересней было познавать жизнь на практике. Впрочем, по настоянию родителей он закончил училище, получил диплом слесаря и даже какое-то время поработал у своего дяди Пети, успев усвоить за недолгую практику не только необходимые навыки в слесарной работе, но также успев изучить все тонкости разведения кроликов (работа бабушки Люси) и отчасти — выпечку лаваша в тандыре (работа тети Вартуш, армянки по происхождению).

Но вот попытка Гаврилы изучить на практике малярную работу увенчалась для него провалом. Дядя Петя категорически восстал против появления у него в гараже неопознанной машины без номеров и документов, которую племянник пытался перекрасить в другой цвет.

— Вижу, ты у меня уже всему научился, умный стал, можешь заниматься делом самостоятельно. Иди себе с богом!

С таким напутствием дядя Петя выставил племянника из своего дома, придав движению того требуемое ускорение посредством мощного пинка под зад. Дядя Петя не выносил в этой жизни всего двух вещей — лжи и воровства. А племянник, сдалось ему, виноват был и в том и в другом.