Джана Делеон - Луизианская заварушка

Так как мой загар был тайно заработан в пустыне на Ближнем Востоке, я задумалась над правдоподобным ответом, но слишком плохо разбиралась в вопросе. И вдруг вспомнила интернет-страничку королевы красоты, покинувшей Греховодье ради карьеры актрисы.

– У меня домашняя лампа, – выдала я, воскресив в памяти один из её кичливых постов. – Всегда загораю весной, чтобы потом не сгореть под летним солнцем.

– Предусмотрительно. В ожогах мало весёлого. При здешней жаре и влажности они так зудят, что приходится отсиживаться дома под кондиционером, пока не заживут. Ненавижу торчать в четырёх стенах.

Я оттолкнула лодку от берега, запрыгнула внутрь и уселась на переднюю скамейку.

– Уверена, что хочешь стать поваром? Сомневаюсь, что многие пекут тортики на свежем воздухе.

Элли рассмеялась:

– Я позабочусь, чтобы в моей собственной кондитерской напротив рабочей зоны было огромное панорамное окно. А до тех пор лишний раз мучиться ни к чему.

Она завела мотор и направила лодку по байю, по пути приветствуя всех оказавшихся на берегу взмахом руки. Я же зажмурилась и наслаждалась прикосновениями к лицу ветра и солнечных лучей. Даже запах мутной воды, казалось, помогал расслабиться, и я начала понимать, почему людям нравится здесь жить.

– О, какой большой. – Голос Элли выдернул меня из прострации.

Я открыла глаза и увидела рядом с лодкой гигантского аллигатора.

– Боже, да он же метра четыре длиной!

Зверь, рассекая гладь, проплыл вниз по байю. Когда его длинное тело скрылось под водой, я передумала насчёт привлекательности здешней жизни. Если расслабишь в Луизиане слишком сильно, можешь стать чьим-то ужином.

– Полагаю, вы здесь не купаетесь?

– О, в основном они на нас внимания не обращают. Народ всё время рассекает по байю на водных лыжах. И дети ныряют с пристаней.

– Надеюсь, родители их страхуют на кругленькую сумму?

Эли рассмеялась:

– Никогда не задумывалась, но теперь буду гадать, так как моя мама тоже позволяла мне нырять.

Мы всё плыли и плыли, и вскоре я оглянулась посмотреть на удаляющийся город. Когда мы наконец достигли открытой местности, Элли остановила лодку под деревом, подняла со дна две удочки и протянула одну мне.

– Закидывать умеешь?

– Последний опыт был давненько, но я разберусь.

Я оглядела все принадлежности, пытаясь вспомнить тот единственный раз, когда отец взял меня на рыбалку. В итоге он быстро решил, что коли я не мальчик, то ни на что не гожусь.

Челюсть непроизвольно сжалась, и я выполнила идеальный бросок, послав крючок точно на середину байю.

Элли присвистнула:

– Отлично. А теперь намотай леску обратно, и давай нацепим наживку, мы ж хотим поймать рыбу.

– А, да, наживка, – пробормотала я.

Элли сунула руку в мини-холодильник и протянула мне креветку и банку пива.

– Креветка для рыб, – сказала с усмешкой.

Я нацепила приманку, забросила её в воду и открыла пиво.

– Возможно, рыбалка не так плоха.

– О, это чудесный повод пить пиво на улице. Иногда я даже наживку не цепляю. Опускаю леску в воду и сплю.

Элли забросила удочку и откинулась на скамейке в задней части лодки. Определённо, самый умный человек из всех, кто мне встретился в Греховодье. Я тоже прилегла на скамейку, наслаждаясь тенью кипариса и лёгким ветерком.

И видимо, задремала, так как следующее, что помню, – ревущий шум мотора. Я и сесть не успела. Нас качнуло, и я рухнула на пол.

– Чтоб вас черти слопали! – проорала Элли.

Поднявшись, я заметила удирающую на всех парах лодку.

– Кто это?

– Братья Лоури. В двух словах – тупые свиньи. Все на байю замедляются возле рыбаков, кроме этой парочки.

За спиной вновь раздался шум, и я приготовилась ловить равновесие, но когда обернулась, увидела помощника Леблана. Он заглушил мотор и причалил рядом с нами.

– Не пострадали? – спросил меня.

– Нет.

– Я выпишу им штраф. – Это уже к Элли. – Конечно, платить они не станут, но так у меня будут основания бросить гаденышей в камеру на пару дней. Мне надо в Новый Орлеан, так что постараюсь разобраться с ними до отъезда.

– Отлично, – кивнула Элли.

Леблан вновь повернулся ко мне и оглядел сверху донизу:

– Вижу, сегодня вы выбрали компанию получше. Чёрт, и даже оделись. Продолжайте в том же духе.

Затем ухмыльнулся, завёл мотор и умчался по байю вслед за братьями Лоури.

– Он видел тебя без одежды? – округлила глаза Элли.

– Я была в мешке для мусора, но это длинная история.

Она плюхнулась на скамью:

– У меня двенадцать банок пива и выходной. Такое я просто обязана услышать.

Мы отлично провели время, приговорили шесть банок пива и убили весь день и даже часть вечера. А ещё поймали шесть здоровенных рыбин, которых Элли определила как «пятнистую форель», пообещав приготовить и пригласить меня на дегустацию. Я всё же рассказала ей о поездке в «Трясину», только умолчала о настоящей причине и обстоятельствах своего падения в воду. Элли хохотала до слёз.

Глядя на её восторг от моего унижения, в конце концов и я рассмеялась, тут же удивившись, что мне так уютно с малознакомой женщиной, ведь дома ни с кем такого не чувствовала. Хедли знала меня с детства и, можно сказать, заменила маму, а директор Морроу был напарником отца на момент его смерти и сделал всё возможное, чтобы направить меня по нужному пути. Но ни одному из них я не доверяла полностью и в жизни бы не рассказала о чём-то столь неловком.

Всё казалось таким сложным и запутанным, что погружаться в самоанализ совсем не хотелось. Особенно сегодня. В такой чудесный день с приятным ветерком, замечательной компанией и алкоголем. Наконец, подзагорев и нагрузившись пивом, мы поплыли обратно к дому Мардж, и Элли взяла с меня обещание встретиться с ней на следующий день за поздним завтраком.

Видимо, заслышав шум закрывшейся двери, Мари спустилась с чердака, и я поджарила нам бутерброды с сыром. Она почти не говорила, но я заметила боль в усталых глазах и не завидовала тому, что ей предстояло сделать – даже в обмен на все деньги Харви. Мари явно обеспечено чувство вины до конца жизни.

Я только выключила душ, когда мобильник пискнул о полученном сообщении. Ну что теперь? День был таким спокойным, и я уже начала надеяться, что это спокойствие продержится до завтра. По крайней мере до похода к шерифу.

Обмотавшись полотенцем, я вышла в спальню. Тут же прибежала и Мари, которую таки удалось убедить перебраться с чердака в комнату напротив моей.

– Кто это?

Я уставилась на экран:

– Ида Белль.

«У нас проблемы с дизайном нового одеяла и нужна твоя помощь как эксперта по вязанию. Срочно приходи к Герти».

Пульс ускорился, кровь отхлынула от лица. Герти и Ида Белль знали, что я ни черта не смыслю в вязании. Сообщение словно вернуло меня на Ближний Восток, ко всем уловкам и кодам, что использовали мы с Харрисоном, когда попадали в беду.