Дарья Калинина - Закрытие Америки

– Все познается в сравнении, – согласился Торопов. – Один муж в сравнении с другим может показаться не так уж и плох. Да, Юра твой был не подарок, но если его сравнивать с тем, другим, то…

– С каким другим?

Торопов молчал, и Белла почувствовала тревогу:

– К чему ты это сейчас сказал?

Но Торопов молчал с таким загадочным видом, что Белла все поняла и покраснела:

– Так ты знал?

– О том, что Юра – твой второй муж? Конечно, знал. Как только ты оказалась в поле наших интересов, мы все о тебе выяснили. И то, что ты до приезда в Питер уже побывала замужем, тоже. И о твоем первом супруге мы тоже справки навели. Жуткий тип. Если сравнивать с Юрой, то второй твой муж на его фоне явно выигрывает. Но прости, как мы ни копали, сведений о твоем разводе с первым супругом найти не удалось.

– Потому что их и нет, этих сведений, – пробормотала Белла, запинаясь.

– Как это?

– Мы с ним не разводились.

– Хочешь сказать, что вышла за Юру, будучи замужем за другим мужчиной?

Белла кивнула. Именно так все и было. Это и была ее тайна, которая не давала ей покоя вот уже много лет. Не самая страшная тайна, кто-нибудь другой, пожалуй, и не думал бы о таких вещах, но Белле хватало.

– А почему же ты не развелась с первым мужем законным порядком?

– Я его боялась. – Белла говорила чистую правду. – Он был такой свирепый. Вместо развода он мог меня убить! Уже много лет прошло с тех пор, как я от него удрала, а я все еще думаю, что он может меня настичь. Знаешь, когда у нас в доме начались одна за другой эти смерти, я даже какое-то время думала, что это его работа.

Торопов смотрел на нее, ничего не отвечая.

– Какое-то время мы тоже так думали. Но потом выяснили, что у твоего первого мужа других забот хватает. Не так-то просто обращаться с людьми так, как он привык, и остаться при этом безнаказанным. Некоторое время это еще возможно, но потом приходит конец.

– Так он умер? – обрадовалась Белла, но тут же смутилась, не слишком ли громко она радуется.

– Не умер, но находится в изоляции. И будет там еще верных пять лет.

– И что теперь будет? – спросила Белла. – Меня арестуют за двоемужие?

– Вряд ли. Максимум, что тебе может грозить, это то, что ваш с Юрой брак признают недействительным. Но вы ведь и так развелись. Так что тебе ничего не грозит. Разве что задумаешь снова выйти замуж – вот тогда могут возникнуть неприятности.

– Нет-нет, – поспешно воскликнула Белла, – больше никогда!

– Никогда что?

– Никогда не выйду снова замуж!

– Почему?

Торопов выглядел расстроенным.

– Почему никогда? – повторил он. – Объясни.

– Это не для меня. Первый муж держал меня на цепи в буквальном смысле. Второй всячески изводил. Не хочу больше.

– Допустим, два раза тебе не повезло, признаю. Но ведь третий может стать счастливым.

– С чего бы это?

– Бог любит троицу, недаром так в народе говорят.

Но Белла все равно не собиралась обсуждать эту тему.

– Нет, пока говорить о чем-то таком рано. Сначала мне нужно прийти в себя.

Торопов не стал настаивать. Но вид у него после этого разговора сделался какой-то печальный.

Суд над матерью дяди Семы состоялся через несколько месяцев. Врачи досконально обследовали пожилую пациентку, но так и не выявили у нее никаких угрожающих жизни отклонений от нормы. Дело слушалось несколько часов, выступило несколько свидетелей. Дядя Сема на суде присутствовал, но свидетельствовать против матери отказался. Суд учел это его право, но положение старухи его молчание не изменило.

Самой Аделине ничего говорить было не нужно, все, что требовалось для вынесения приговора, она уже сказала. Их разговор с сыном был предъявлен суду. Заслушав признательный монолог Аделины Лобачевой, суд удалился на перерыв.

Приговор оказался и страшным, и мягким одновременно. Старуху приговорили к десяти годам, но не тюрьмы, а домашнего ареста. Как и предвидел Торопов, отныне ее передвижения должен был контролировать специальный электронный браслет. Лично Белле казалось, что, если бы вместо кардиолога дядя Сема обратился с мамой к психиатру, никакой электронный браслет бы не понадобился. Старуху отправили бы на принудительное лечение, в этом Белла даже не сомневалась.

Сразу после суда Торопов вывел Беллу на улицу и там гордо, словно это он сам принимал решение, произнес:

– Видишь, я же говорил, больше она уже не причинит никому вреда.

«Да уж куда больше», – хотела возразить Белла, но внезапно осеклась. Торопов смотрел на нее так странно, что у нее даже мурашки по спине побежали. Но это были совсем не страшные мурашки, скорее даже приятные. И ощущение, которое они принесли, было для Беллы новым. Впрочем, когда-то очень давно она испытывала нечто подобное, но с тех пор прошло столько лет, что Белла почти забыла, каково это, когда симпатичный мужчина смотрит на тебя таким долгим и многозначительным взглядом.

– Белла, – выдохнул Торопов и снова замолчал, только сверлил ее взглядом.

Белла не знала, куда деваться от смущения.

Они не виделись уже несколько недель. После той откровенной беседы, когда Белла заявила Торопову, что замуж она больше не пойдет, следователь куда-то пропал. И против воли Белла вынуждена была признать, что ей не хватает его присутствия. Она скучала, а увидев Торопова в зале суда, обрадовалась. А уж когда они с Тороповым уединились, Беллу даже в жар бросило.

– Белла, – повторил следователь и неожиданно взял ее за руку, – посмотри на меня.

Белла подняла глаза и вздрогнула. Муж Юра когда-то тоже так на нее смотрел, но никогда от его взгляда ей не становилось так волшебно-сладко. Боже, да у нее еще и голова кружится! Что, в самом деле, с ней происходит?

Она молча смотрела на следователя, ожидая, что он что-нибудь скажет, но тот молчал. А потом, словно внезапно решившись, произнес:

– Знаешь, я ведь очень люблю детей.

– Вот как?

Белла была удивлена. Ей казалось, что Торопов должен заговорить о чем угодно, но не о любви к детям.

Но он ничуть не смутился, наоборот. Плотину, которая сдерживала поток его слов, как будто прорвало.

– Да-да, – с воодушевлением кивнул он. – И еще я прекрасно с ними лажу.

– О!

– Умею воспитывать. У меня трое маленьких племянников, каждые выходные я с ними провожу по несколько часов.

– Замечательно, что ты такой заботливый дядя.

– Мне кажется, что человек я вообще неплохой.

– Все именно так и думают, – заверила его Белла.

На этом красноречие Торопова иссякло. Он снова замешкался, но собрался и проговорил:

– А еще я с трудом схожусь с женщинами.

– Разве? Я этого не заметила.

– С молодыми и красивыми, я хочу сказать.

– Вот как? Значит, меня ты таковой не считаешь?

Бедняга Торопов окончательно смутился.