Иван Дубинин - Цезарь в тесте

— А вот Мура утверждает, что именно Вас застала возле снятого Виталькиного пиджака. Что Вы на это скажете?

— А где же мне ещё было стоять? Ведь наши места находились рядом. Я брала из своей сумочки платочек. Да, точно, как раз эта вешалка проходила, ехидно так улыбалась.

— Зинаида Аркадиевна, расскажите подробно, где кто сидел?

— Во главе стола — именинник, Труфанов. Справа от него — Виталик, затем я и Рисухин. А по левую сторону — Люся и Изжогин со своей моделью.

— А Муру где Труфанов застал?

— Я так думаю, на противоположном конце стола.

— Так это же возле ее места.

— Ну, и что? А, может, она успела отскочить?

— А откуда Вы знаете такие подробности, ведь Вас там тогда не было?

— Николай Степанович кое-что рассказал. Да и она сама такой грохот устроила, что все выскочили ее спасать. Ей, конечно же, сразу стало лучше, она пришла в себя, страшно смутилась, извинилась. И с Изжогиным пошли в ванную комнату приводить себя в порядок. Артистка!

— Да, — сказала я, — это всё, конечно, интересно, но почему убили именно Люсю?

— Я думаю, что это получилось случайно. На её месте мог оказаться любой, в том числе и я. Здесь важен первый шаг — изолировать Виталика, как прямого наследника. А потом добивать деморализованного Труфанова. Люся тоже долго не зажилась бы.

— Вы, безусловно, говорили об этом Труфанову? — предположила я.

— Да, — не стала отрицать подруга семьи. — Но дело в том, что Николай очень трудно принимает решения. Вот и Вас нанял, чтобы перепровериться.

— Но ведь у него есть ещё одна наследница — дочь.

— А! — махнула рукой Ида. — Алина — пропащий человек.

Я заинтересованно уставилась на неё, и она продолжила.

— Девочка оказалась своенравной и балованной. Николаю она ведь не родная, вот он и старался всячески её ублажить. А она этим пользовалась. Когда Труфанов пытался её немного приструнить, Аля становилась на дыбы. А после смерти Натальи, матери её, совсем от рук отбилась. Связалась с какой-то компанией, по-моему, дело дошло до наркотиков. Стала требовать много денег, а когда отец стал отказывать, устраивала истерики с обвинениями и оскорблениями. Хитрая девчонка являлась в его отсутствие (она временно обитала у деда с бабой) и уносила из дому вещи, ценности. Недавно он случайно её застал и закатил ужасный скандал. И вгорячах сказал, что она ему не дочь, и чтоб ноги её больше не было в его доме.

Ида предостерегающе посмотрела на меня и попросила:

— Труфанов не любит об этом распространяться, тем более, что оно к делу не относится.

Я кивнула головой. Богатые тоже плачут. Но их проблемы — наши деньги. Вот мне, к примеру, заплатили, чтобы я помогла их решить. Выходит, что одним плохо, другим — хорошо. Во как в жизни всё закручено!

Я решила рассмотреть данную тему в ином ракурсе.

— А не мог это сделать, скажем, Рисухин?

— Рисухин? — удивилась Ида. — Не-ет! Это — свадебный генерал. Труфанов им козыряет, как солдат медалью. Да и зачем ему это надо? Тут, как вы понимаете, нужен серьёзный мотив. А Александр Иванович живёт в своём мире, наполовину придуманным им самим. И художник далёк от жестоких законов бизнеса.

— Ида, а Вы давно знаете Труфанова?

— Сто лет.

— Говорят, Вы дружили с его женой. Первой, — я почему-то не решилась сказать — покойной.

— Да, Наташа была моей лучшей подругой. Мы с ней ещё со школы знакомы. Она — тихая, спокойная, а я — хулиганка. А вот — поди ж ты! — ладили. Она с детства рисовала неплохо, потому и в художественное училище пошла. А я носилась, как коза по огороду, на месте устоять не могла. Чемпионкой Москвы в своё время была. В беге на 400 метров! Физкультурный институт закончила, там сейчас и преподаю. А ведь это я Мурашку с Труфановым свела. Её фамилия девичья — Мурашкина, — объяснила Ида, — вот отсюда такое прозвище. У неё уже Алинка была — один залётно-улётный аист подбросил. И она на мужиках крест поставила. А я ей говорю: «Натаха, не теряйся, парень что надо!» Да и Труфанов — не промах, окрутил, настоял. И жили хорошо, дружно.

— Скажите, Ида, а что за болезнь у неё такая странная была?

— А кто её знает? Врачи писали — синдром Крантец — Звиздецкого.

— А что это такое?

— Ну, вообще-то, синдром — это совокупность каких-то симптомов, признаков. А в данном случае — спонтанное отключение функций жизненно-важных органов.

— И отчего оно возникает?

— Причина — неизвестна, механизмы развития — неизвестны. А вот итог — хорошо известен.

— Неужели ничего нельзя было сделать?

— Да Труфанов её по всем профессорам возил!

— И что?

— Я же сказала, итог — хорошо известен.

— Да, — сочувственно вздохнула я, — не везёт Николаю Степановичу на жён.

— Это его жёнам не везёт, — вполне логично заметила Ида.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь — несчастный случай.

Но бывшая чемпионка Москвы со мной не согласилась.

— А нечего на свистушках жениться! — сказала она с жаром. — Девица ведь до этого любовницей Изжогина была. Вот он и мстит теперь.

— Люся была любовницей Изжогина?

— Конечно.

— А Труфанов об этом знал?

— Наверняка, знал. Ну, и что? Может, он за честь посчитал обойти, обставить своего партнёра, вырвать у того изо рта лакомый кусочек. Это у бизнесменов в крови. Да и страсть — страшная власть!

Мы ещё немного поболтали с Идой о всяких женских пустяках, и я отправилась домой. Мне, как удаву, проглотившему барана, надо было отлежаться и переварить полученную информацию.

Как хорошо иметь машину. Это же надо было до такого додуматься. Не идёшь своими ногами, сидишь — а… передвигаешься! Вообще-то, я давно пришла к выводу, что двигателем человеческого прогресса является его же собственная лень. Ведь посмотрите, всё для того и сделано, чтобы ничего не делать. Пылесос — чтоб самому не убирать, стиральная машинка — чтобы не вручную тереть бельё, лифт — чтобы не шлёпать на верхние этажи. Даже мясорубку придумали — чтобы не жевать! Но, конечно же, главное во всём этом — экономия времени, которого катастрофически не хватает в наш суматошный век. Так что я за научно-технический прогресс. Тем более что иначе мне сейчас бы снова довелось тащить на себе эти неподъёмные сумки. Уже перед лошадьми неудобно. А к вечеру соберётся вся наша семейка и надо будет успеть что-то приготовить.

Но я опоздала. Все уже посходились и метались по кухне, голодные и злые. Я объявилась как раз кстати, и все дружно набросились на меня, забыв, что я тоже работаю. А тут еще Сухожилин нарисовался.

— Давайте, — говорит, — устроим совместное застолье. А то у меня ничего на ужин нету.

Влад мрачно посмотрел на меня и продекламировал:

— Не видать нам сегодня застолья.

Снова ловит бандитов Евстолья.