Людмила Милевская - Продается шкаф с любовником

Ведь из «ТТ» была Маша застрелена? Не правда ли?

— Так, — кивнул Кроликов и побледнел. — Дальше что?

Далила, решив, что не промахнется, попробовала его взять на пушку:

— Дальше второй свидетель. Он видел вас в тот день, когда Маша погибла.

Кроликов хмуро спросил:

— Где видел?

— В магазине, вы покупали цветы. Кажется, хризантемы. Ведь так?

Он поправил ее:

— Розы.

— Хорошо. Розы были для Маши?

— Для нее, ну и что?

«Эх, была не была, — мысленно решилась Далила. — Блефовать так блефовать».

— Есть третий свидетель, — уверенно сказала она.

Кроликов зло выплюнул:

— Что видел?

— Как вы входили с букетом в квартиру. Время вашего визита совпадает с данными медэксперта: Маша погибла примерно в это же время.

— Ну и что?

Далила пожала плечами:

— Думайте сами. Не правда ли, интересные совпадения: время, «ТТ», цветы. Кстати, я точно уже установила, что Маша застрелена из «ТТ», который вы утопили.

Кроликов затравленно забегал глазами, рыкнул и вытаращился на Далилу.

— Как? — с угрозой спросил он. — Как вы это установили, если «ТТ» на дне реки?

— Очень просто. Наковыряла из дерева пуль и отдала их на баллистическую экспертизу. Экспертиза показала, что Маша была застрелена из того же «ТТ», который вы утопили.

Кроликов, прищурив глаза, уставился на Далилу:

— Моя Морковкина мне про вас рассказывала, не соврала, стерва вы еще та. Так, говорите, пишете книгу про Золушку?

Она подтвердила:

— Пишу.

— Хорошая у вас получится книга, — обреченно констатировал он.

И вдруг яростно ударил ладонями по рулю, взвыв:

— А-а, черт! Я так и знал!

— Что вы знали? — немедленно осведомилась Далила.

— Что крайним в этой истории окажусь. Все не так, как вы думаете. Ствол мне подбросили.

— Кто подбросил?

Кроликов гаркнул:

— Если бы знать!

И взмолился (по-своему, разумеется):

— Поймите вы, не мог я Машу убить! Я до сих пор Машку люблю! Иной раз глаза закрою: она! Умная, добрая… Все понимала без слов. Таких, как Машка, я не встречал. Гад буду! Зачем мне ее убивать?

— Самой хотелось бы знать причину.

— Да не убивал я ее! Мне без нее плохо живется!

Поймите, я до сих пор Машку люблю!

«И этот влюблен до сих пор, — удивилась Далила. — Запуталась я окончательно. Где же мне Принца искать, когда все в эту Золушку влюблены и все на Принцев похожи?»

— Я с удовольствием вас пойму, — сказала она, — если ваш рассказ покажется мне правдоподобным.

Кроликов с надеждой спросил:

— А что для этого нужно?

— Говорить только правду.

Он кивнул:

— Идет. Андрюха наметил Машкин юбилей отмечать вечером в кабаке, а тут вдруг она сама утром звонит, к себе приглашает. Я удивился, но за цветами потопал. Не идти же с пустыми руками…

Далила прервала рассказ:

— Нет, так не пойдет. Начните с начала.

Кроликов удивился:

— Это как?

— С того места, когда у вас с Машей начались отношения.

Он невесело усмехнулся:

— Да они у нас с того самого места и начались.

Я был пацан, а Машка новорожденная. Ее привезли из роддома, я с родителями и пошел в гости к Верховским. Когда взрослые отвлеклись, Андрюха мне ради прикола Машку на руки сунул, она тут же на меня сквозь пеленки пустила струю.

— Вы зашли слишком издали, — улыбнулась Далила. — Я имела в виду не те отношения.

— А других-то и не было, — развел он руками. — Мы даже не тискались. Пару раз поцеловались, и все.

Машка не такая была.

— А какая она была?

Кроликов, не задумываясь, определил:

— Настоящая.

— Это как? — удивилась Далила, слегка его пародируя.

Вопрос поставил его в тупик. Он долго чесал в затылке, сопел, размышлял и наконец ответил:

— Ну, человеком она была.

— Она вас понимала?

— Еще бы! Как ни одна душа!

Воцарилось молчание.

«Ясно, — мысленно заключила Далила. — Все, как я и предполагала: Маша пела ему дифирамбы, вселяла уверенность, которую все остальные (начиная с родителей) разрушали. Не оправдал он ожиданий, не захотел быть умным и образованным».

Первым нарушил паузу Кроликов — он сказал:

— Я в Наташку влюбился сперва.

— Да-да, — очнулась от мыслей Далила, — пожалуйста, расскажите.

Он продолжил:

— Наташка мне жару давала: то клеит, то посылает. Измучился с ней. А тут Машка, добрая такая всегда, веселая, с понятиями. У нее был внутренний кодекс. Как меня к ней потянуло!

— А Наташа как на это смотрела?

Кроликов свел губы в гузку и поводил ими туда-сюда:

— А черт ее знает! Наташка обожает только себя, ничего вокруг не замечает.

— А Маша?

— Маша вроде слегка меня поощряла. Нет, я ничего с ней не делал, не позволял. Да и она не позволяла. Но все шло к… Короче, сами вы понимаете.

— Понимаю, — подтвердила Далила. — А потом что случилось?

Кроликов крякнул, развел руками и, тараща глаза, сообщил:

— А хрен его знает! Все вроде было нормально, мы даже пару раз целовались, а затем как бабка та отшептала. «Прости, — говорит, — я была не права». В чем не права? Почему? Я не знаю.

— А потом?

— А потом у нее с Андреем пошла чехарда. Он жаловался, я стал меньше к ним в гости ходить, а затем это случилось. Вы знаете.

Далила кивнула:

— Я знаю. Значит, она вам в тот день позвонила.

И что говорила?

— А ничего. Плачет, «приходи!» в трубку кричит.

И время точное назначила.

— Точное?

— Ну да, еще сто раз наказала: «Смотри не подведи, не приди раньше, чтобы был минута в минуту».

Я ей: «Когда же я подводил?» Ну и пришел.

Кроликов замолчал, опустив глаза, сосредоточенно разглядывал свои башмаки.

— Что же дальше? — осторожно спросила Далила.

— А ничего! Машка мертвая на полу лежала!

— Как же вы в квартиру попали?

— Дверь открытой была. Я долго звонил, потом толкнул дверь ногой, она и открылась. Увидел Машку свою на полу, лужу крови…

Кроликов перевел дыхание и, глядя на башмаки сквозь пелену слез, зло кому-то сказал — кому-то, совсем не Далиле.

— На столе мой любимый пирог, — сказал он, — я как вспомню, мне пекла, меня поджидала, а какой-то гад пришел и Машку убил. Выходит, она кого-то боялась, потому меня и звала, а я не успел. Я не спас Машку! Не спас! — закричал Кроликов и, с трудом подавив спазм рыдания, заключил:

— Как добрался до дому, не помню.

— А Андрей вам обеспечил алиби, — догадалась Далила.

Он, совсем как ребенок, шмыгнул носом и горестно подтвердил:

— Да, Андрюха мужик. А я баба. Сдрейфил, не смог Андрюхе сказать, что был в тот день, видел Машку и сбежал, как скотина.

— А что за история с пистолетом?

Кроликов, стуча в грудь кулаком, клятвенно сообщил:

— Вот не поверите, сам ничего не пойму! Какая-то сволочь мне «ТТ» подложила! Всю ночь не спал, Машка то с дыркой во лбу, то пальчиком мне грозит: «Эх, Гоша, не спас ты меня, а я так надеялась». Лишь под утро заснул.