Иоанна Хмелевская - Невезуха

Даже окно в кабинете было особое, не позволявшее с улицы заглянуть внутрь.

Естественно, Михалина легонько толкнула дверь в кабинет, но там даже нормальной дверной ручки не было, одна только странная рукоятка, которую никак не сдвинуть. Может, он так и сидит там со вчерашнего дня, ведь радио по-прежнему тихо шепчет внутри? Ну так пусть и сидит хоть целый год, она ему мешать не станет.

На следующий день Михалина так встревожилась, что даже не стала наводить красоту. Без толку и без цели слонялась она по коридору, возле двери в кабинет.

Вот тут-то она и ощутила это. Запах.

До неё не сразу дошло, что же она чует.

А когда дошло, первым делом проверила холодильник — не завоняло ли у неё там случайно мясо, но нет, все было в порядке, запах шел не из холодильника. Потом обошла вокруг дома — может, какое-то животное залезло в сад и сдохло, но ничего не нашла. Тогда Михалина стиснула зубы и начала нюхать по всему дому, но наконец скрывать от самой себя ужасную правду стало невозможно.

Вонь шла из-за дверей кабинета.

Несмотря на свою нынешнюю наружность, Михалина некогда была красива, прожила богатую жизнь, хотя и в четко очерченных рамках.

И где-то в мозгу у неё закодировалось, что в случае чего звонить нужно не кому попало, а только одному человеку.

И она позвонила одному человеку.

Человек тот очень надеялся, что все неприятности для него уже миновали и теперь он сможет пожить спокойно, с удовольствием пользуясь тем, что нажил с помощью подлости и хитрости.

И надо же случиться, что как раз в тот момент, когда позвонила Михалина, к нему нагрянула налоговая инспекция, — вне всякого сомнения, гадко и злонамеренно кем-то подосланная. Так что сейчас ему только и не хватало для счастья, что звонка от Михалины — живого свидетеля событий, происходивших пятнадцать лет тому назад.

Злой как тысяча чертей, он попытался отвязаться от нее, но инициативу, а вместе с ней телефонную трубку у него перехватил один из налоговых инспекторов, и Михалине пришлось-таки выплеснуть свое беспокойство на кого попало.

Кто попало передал дело в руки полиции.

Поздно вечером перед калиткой благодетеля остановилась обычная патрульная машина, и парни в мундирах позвонили в дверь.

Михалине не оставалось ничего иного, как открыть.

— В чем дело? — с интересом спросил сержант Вильчинский. — Мы получили настолько странное сообщение, что я, признаться, ничего не понял. Вы здесь живете?

— Нет, — ответствовала Михалина и сообщила, кто здесь живет.

— О, холера, — заволновался Вильчинский. — И что?

— И что-то воняет.

Сопровождавший Вильчинского капрал Тшенсик, много лет проработавший в местном отделении, недовольно скривился:

— Пани, да тут все воняет. А вы бы хотели, чтобы в таком имении розами пахло?

— Что именно воняет? — деловито осведомился Вильчинский.

— Вот этого я вам не скажу, — возмутилась Михалина. — Сами нюхайте. Имение как имение, тоже мне! Сад большой, это правда, а дом обыкновенный, как у каждого человека.

— Как у каждого богатого человека, да? — насмешливо произнес капрал. — Безработного, на пенсии...

— Спокойно, Гжесь, — шикнул на него Вильчинский. — Не дай бог, скандал выйдет, тогда все СМИ разом сядут нам на шею.

Деньги — это деньги, и с этим ничего не поделаешь.

На самом деле капрал Тшенсик, разумеется, прекрасно знал, кто здесь живет, потому ещё сильней скривился и замолчал. Мрачная и страшно расстроенная Михалина впустила полицию в дом.

— Ничего не скажешь, воняет, факт, — признал Вильчинский у дверей кабинета. — Откройте, пожалуйста.

— Не получится.

— У нас все получится, — проворчал капрал.

— Что значит — не получится? У вас нет ключа?

— Вы лучше поглядите на эту дверь и на этот замок и тогда не будете задавать дурацких вопросов. Если бы можно было, я бы и сама открыла, вместо того чтобы шум поднимать.

А ключа у меня нет.

— А через окно?

— Да пожалуйста.

Капрал сплюнул, можно сказать, про запас, так как прекрасно понимал, что будет дальше. Он и в самом деле знал, кто здесь живет.

Они с Вильчинским все яснее распознавали мерзкий запах. Ничего не попишешь, в запертое помещение нужно было проникнуть.

У Михалины все сильней сжималось сердце, однако она ещё лелеяла остатки надежды, с каким-то мрачным удовлетворением наблюдая за усилиями пары специалистов, ибо экипаж патрульной машины был вынужден вызвать профессионалов. Стекла были пуленепробиваемыми, дверь же оказывала сопротивление, достойное сейфа в Форт-Нокс. То-то же, вот на что был способен её благодетель, сам все это придумал, сам смонтировал, своими ручками золотыми; выходит, она обожала не какого-то там обыкновенного прихожанина, а человека, равного которому нет во всем мире...

Отказавшись от идеи взорвать дом, полиция к полуночи выломала наконец чертову дверь.

Вонь повалила прямо-таки удушающая; в кабинет заглянули все, в том числе и Михалина.

— Это та сучка!!! — раздался её ужасный крик. — Это та сучка!!! Больше никто!!! Это та сучка!!!

Зациклившись на своем проклятом благоразумии и предусмотрительности, я все стены в квартире обклеила датой приезда родни. Последним телефонным звонком они уточнили свои пожелания и намерения, благодаря чему я смогла заказать гостиницу в Кракове. Гданьск я предоставила Элеоноре, пусть там разбирается со своими знакомыми, коль скоро сама предложила.

— Боже милостивый, — нервно сказала я детям, — запихните куда-нибудь свое барахло, надо же хоть чуть-чуть освободить пространство. Может, решат, что это роскошные апартаменты.

— В кино роскошные апартаменты выглядят как-то иначе, — заметила Кася.

— Мать, а наши аттестаты тебя вообще не волнуют? — поинтересовался Томск. — И на кой черт я так старался? Каждый год ты нам продыху не давала, а теперь что?

— На этот раз у вас будет льготный год.

Я с кем говорю, с умными людьми или с придурками? Да от этого визита вся наша оставшаяся жизнь зависит, бабушка же не бессмертна...

— На Кавказе люди по сто сорок лет живут!

— Но бабушка живет не на Кавказе. Я ей плохого не желаю, пусть проживет ещё лет двадцать, половина состояния нам по наследству достанется...

— На дряхлую старость, — презрительно фыркнул Томек.

Я возмутилась:

— Слушай, ты, сопляк, через двадцать лет ты будешь моложе, чем я сейчас! Или ты на самом деле меня уже в гробу видишь?

— Так ведь ты же не ляжешь...

— Куда я должна лечь, где у тебя здесь гроб, а? Но сначала я вас всех поубиваю!

— Медея, — оскорбленно сказала Кася.

— Хотела бы тебе напомнить, что Язон её с носом оставил. Да позаботьтесь же о своих вещах, черт вас всех побери, для вашей собственной пользы!