Иоанна Хмелевская - Закон постоянного невезения

Бабушка была непреклонна.

– Я желаю знать, почему ты с ним рассталась, – сухо сообщила она, стряхивая тряпкой капли вина с платья и заставляя меня пожалеть о том, что я не высыпала соль на нее. Соль поглощает красное вино. – С твоим сожителем, который, как я понимаю, не годился на роль мужа. Я тебя слушаю.

Учитывая, что мне уже действительно было все равно, я решила ничего не смягчать и выложить им все напрямик. Да шут с ними, пусть себе думают обо мне, что хотят!

– Потому, бабушка, что я поняла, какая это обыкновенная свинья. Нет, что я говорю, не обыкновенная, а редкостная. Лгал так, что земля стонала, а я по глупости ему верила. К тому же он был деспотичным, эгоцентричным, не терпел никаких возражений и плохо ко мне относился. Не с начала, конечно, вначале-то он был любящий, заботливый, к тому же страшно красивый, на это я и купилась. Лишь спустя пять лет он проявил себя с худшей стороны, и тогда его отрицательные качества перевесили.

– Он тебя содержал?

Я даже не оскорбилась на этот глупый вопрос, менты вылезли с ним первыми. Я пожала плечами.

– Вот именно, бабушка, в том-то все и дело, что нет. Я вполне самодостаточный человек, мой муж не осыпал меня золотом, я привыкла сама работать. Если бы он уперся, что будет меня содержать, я бы даже не знала, что с этим делать.

– Как что? – ехидно вмешалась тетка Иза. – Ты бы стала выливать шампанское в туалет?

– Какое шампанское?

– То, которое ты заказывала бы доставлять тебе домой.

– Да вы что, тетя, скажете тоже… Не такая уж я мотовка, шампанское я бы выпила с удовольствием.

– Иза, прошу тебя, не отходи от темы, – упрекнула ее бабушка. – То есть после того, как ты с ним рассталась, ты беднее не стала?

– Наоборот, я разбогатела. Я могла больше работать, а заказов у меня было много. Мне удалось сменить квартиру. И заплатить за нее наличными, а не в рассрочку.

К моему полному изумлению бабушка обвела полным торжества взглядом всю семью, за исключением дяди Филиппа. Дядя Филипп выглядел в этот момент, как невероятно довольная тихая мышка.

– Так что этот аргумент отпадает, – с достоинством произнесла бабушка. – Перейдем к следующим…

В это мгновенье меня словно подбросило, так как одним ухом я уловила знакомый звук. Проклятые бобы выкипели. Я бросилась в кухню.

– Еще десять минут, – сообщила я, вернувшись. – Уже почти готовы.

Несколько мгновений они смотрели на меня так, словно не могли вспомнить, что именно почти готово, но выяснять этого не стали. Дядя Игнатий потянулся за следующей бутылкой вина и ужасно быстро нашел штопор.

– А ты не крала? – жестоко спросила бабушка, совершенно меня этим оглушив.

– Господи помилуй, что я должна была красть?..

– Что угодно. Вроде бы в этой стране все крадут, особенно те, что занимают высокие посты…

– Да ведь я, слава богу, не занимаю никакого высокого поста!

– Другие тоже. До нас дошли слухи, что крадут даже люди, заслуживающие, казалось бы, всяческого доверия, разные там президенты компаний, советники, кураторы имущества, работники складов, медики, машинистки…

Я с большим трудом попыталась собрать мысли.

– Погоди, бабушка, секундочку. Двадцать лет тому назад – да, те, кто печатал на машинке, вынуждены были красть бумагу, так как ее невозможно было достать. Да и врачам тоже, если нужно было сделать пациенту капельницу на дому, приходилось тащить необходимую жидкость из больницы, другого выхода у них просто не было, ни за какие деньги. Я даже не уверена, можно ли и сейчас все это купить… Президенты – те да, крадут аж со свистом, но ведь не я же! Обычные воры тоже крадут совершенно безнаказанно, но это тоже не я!

– Значит, ты зарабатывала на жизнь честным трудом и тебя не содержал никакой мужчина. Прекрасно. Ты разбила какую-то машину?

– Да у меня ее и не было, так что нечего было разбивать… Хотя нет, был у меня «фольксваген», но он развалился от старости.

– Чужую.

Мое одурение начало проходить.

– Я не ездила на чужих машинах. В этой стране никто не рвется одалживать кому-либо свою машину.

Так что у меня не было никаких шансов разбить ее.

– У тебя есть долги?

Мне подумалось, что после этого визита они у меня точно появятся.

– Нет. Когда-то давно были, но я уже все выплатила.

– Ты употребляешь наркотики?

– Какие еще наркотики?

– Марихуану, героин, ЛСД…

– Я что – на самом деле выгляжу такой идиоткой? – удивилась я. – Чтобы хотя бы попробовать эту дрянь, у меня и в самом деле должна была крыша поехать. С какой стати у тебя появились такие дурацкие идеи, бабушка?

– Мир стал очень маленьким, – вмешался дядя Филипп, как бы оправдываясь.

– И сведения доходят до самых дальних его уголков, – нехотя подтвердила бабушка. – Анонимные письма можно презирать, но нельзя оставлять полностью без внимания. Если в них нет ни слова правды, это значит, что у человека есть враг.

– А на врага можно не обращать внимания, но, по крайней мере, о нем нужно знать, – поучал всех дядя Игнатий.

– Ну так что? – издевательски спросила тетка Иза. – Какой такой у тебя враг?

– Я лично одного знаю, – сладким голоском заявила тетка Ольга, бросив в ее сторону быстрый взгляд.

Нужно было быть полностью недоразвитой, чтобы все еще ничего не понять. Так какая же гангрена поганая мазала меня грязью в письмах в Австралию, это – во-первых, а во-вторых, что от меня нужно этой холерной тетке Изе? Хорошеньких гадостей они там обо мне начитались, если всем стадом приехали меня проверять. Хорошо еще, что я сдалась, смирившись с этим проклятым невезением, иначе я могла бы очень прилично разнервничаться, а кстати, интересно, что за проблема за всем этим скрывается?..

– Я не знаю, бабушка, какой у меня есть враг, – сказала я с легким нетерпением, – если бы я прочла те анонимные письма, которыми он вас обрадовал, может быть, я бы и смогла угадать, кто это. Что кретин, это точно. А о скачках там ничего не было?

– О каких скачках? – подозрительно спросил дядя Игнатий, который по мере убывания вина становился все более разговорчивым. – Конских? – Конных, – недовольно поправила его бабушка. – А что может быть не так в конных скачках? – это уже ко мне.

Что может быть не так в наших конных скачках, я могла бы рассказывать ей целую неделю напролет, однако предпочла промолчать, так как это показалось мне как-то не слишком патриотично.

– Ничего, – согласилась я с нечистой совестью. – Но это – единственное предосудительное развлечение, которому я время от времени предаюсь.

– Почему же предосудительное? – возмутился дядя Филипп.

Дядя Игнатий также выразил свое возмущение, ограничившись покашливанием, хрипом и маханием рукой, так как от эмоций даже поперхнулся. Обе тетки и бабушка смотрели на меня с изумлением и обидой. Я вспомнила, что в Австралии дерби является национальным праздником.