Иоанна Хмелевская - Подозреваются все

Я немного поколебалась, потому что подозрения были не очень приятные, и продолжала:

— Он знал о разных людях много компрометирующих сведений. Казик... этим объясняется все, что касается Казика... И эти крики Рышарда... Иначе, почему все одалживали ему деньги?

Мы обе замерли, глядя друг на друга, потом Алиция громко и протяжно свистнула.

— Я должна вернуть тебе твои слова, — сказала она. — Ты гений!

Вследствие длительных интенсивных размышлений ноги у нас окончательно одеревенели. После того как мы совершили под этим зеркалом ошеломляющие открытия, наше напряжение, видимо, ослабело, и теперь состояние наших ног значительно влияло на работу мыслей.

— Это значит, что тот, который имел больше, имел больше, — сказала Алиция, безнадежно оглядываясь вокруг. — Сядем где-нибудь, ради Бога! Я больше не могу.

— Сядем, при условии, что сидя ты будешь продолжать рассуждать дальше, — категорически потребовала я, хотя сама чувствовала себя не лучше.

— Сидя — все что угодно! — поклялась Алиция. — А пока я вообще перестаю понимать, что ты мне говоришь Поэтому я перестала говорить, но прежде чем мы расстались, в вестибюль влетела Иоанна.

— Пану Влодеку плохо! — взволнованно закричала она. — Где пани Глебова? У нее есть валериановые капли!

— Капли? — удивилась Алиция. — Зачем? На него прекрасно действует вода из-под цветов.

Известие о плохом самочувствии Влодека неожиданно привело к тому, что я снова ощутила бодрость, как в ногах, так и в голове.

На фоне всего, что я знала и о чем сумела догадаться, его обмороки представлялись мне верхом омерзения. Гневно бурча себе под нос, я понеслась в комнату санитарников, а Алиция, после короткого колебания, понеслась за мной.

Влодек сидел на стуле, опершись о стену, еще более зеленый, чем раньше. Остальные присутствующие были явно взволнованы, а Анджей с философским спокойствием обмахивал его эскизом благоустройства территории. Взглянув на эскиз и обнаружив, что это мой поселок, я вырвала его у него из рук и, как фурия, повернулась к изнемогающей жертве.

— Теперь ты падаешь в обмороки? — ядовито спросила я. — А рассказывать сказки о блондинке из «Монополя» у тебя были силы? Приди в себя, размазня, иначе, клянусь Богом, я тресну тебя по твоей бессмысленной физиономии!

Иоанна испуганно вскрикнула, а Влодек неожиданно открыл глаза.

— Оставь меня в покое, ведьма, — слабо прошептал он. — Чего тебе надо?

— Ты с покойником ходил выпивать?

— Ходил, ну и что? Нельзя пойти выпить? Когда я с ним ходил, он был еще живой!

— Ты рассказывал ему о своих успехах с блондинкой из «Монополя», с брюнеткой из Елени Гуры, с рыжей из Залесья, с этой Маниллой, или как ее там, из Закопане?!

— С Мануэлой! — закричал Влодек, внезапно вновь обретая силы к удивлению присутствующих. — Отстань от меня! Какое тебе дело до этого?

Я проигнорировала его слова и повернулась к Алиции, которая сразу, как только вошла в комнату, поспешно уселась на ближайший стул.

— Видишь? — сказала я с горечью. — Я говорила?

Алиция без слов кивнула головой. Все соответствовало нашим предположениям. Влодек, единственный проектировщик-электрик нашей мастерской, ездил во все командировки с проектировщиками других отделов. В командировках они поверяли друг другу неисчислимое количество своих тайн различного характера. Все эти признания Влодек потом пересказывал под влиянием алкоголя Тадеушу, причем, вследствие своего комплекса неполноценности по отношению к прекрасному полу, все контакты его коллег с представительницами упомянутого пола в разных местах Польши в его мозгу подвергались какому-то странному превращению, и он рассказывал о них, как о своих собственных успехах. Тадеуш его хорошо знал и, заведя разговор на эту тему, мог вытянуть из него любую информацию, которая ему была нужна. Влодек был источником сведений о Казике, Стефане и еще о нескольких особах, источником, из которого обильно пополнялась зеленая записная книжка Тадеуша.

И теперь он устроил это представление вовсе не из боязни за тех, преданных, а опасаясь за себя. Сгоряча он наболтал Тадеушу разные глупости относительно одной женщины, которая действительно питала к нему симпатию, введенная в заблуждение благородным выражением его прекрасных, невинных голубых глаз. Эта симпатия была для него источником постоянных сомнений. С одной стороны, он просто лопался от гордости, а с другой — зеленел от опасения, терзаемый паническим страхом перед женой. Кто-нибудь, не знающий истинного положения вещей, действительно мог заподозрить его в убийстве Тадеуша, человека, который угрожал, что расскажет жене его тайны.

В этой последней мысли меня утвердил Анджей.

— Вы знаете, о чем они меня спрашивали? — сказал он, с нарастающим интересом приглядываясь к зеленому Влодеку.

— Откуда я могу знать?

— Правда ли, что Тадеуш поругался с Влодеком несколько дней назад, когда сказал, что — ха-ха-ха — он все расскажет жене!

— Пан Анджей, и вы уже начинаете говорить бестолково? Кто сказал, какой жене?

— Тадеуш. Жене Влодека. О каком-то свидании с женщиной в сумерках.

— А это действительно было? Они ругались?

— Еще как! Но я сказал, что не очень помню, потому что так глупо вышло... Влодек отказался тогда поставить пол-литра.

Нет, этого уж покойник записать не мог!

— Кто мог им об этом сказать? — спросила я, невольно глядя на Алицию, которая безнадежно пожала плечами.

— Я, — внезапно решительно и вызывающе заявила Иоанна. — Когда меня спрашивают, я всегда говорю правду. Мне нечего скрывать. Они спросили меня, ссорился ли с кем-нибудь Столярек, и я ответила. Они так скандалили, что во всем бюро было слышно!

Все замолчали, с удивлением и ужасом уставившись на непоколебимую духом Иоанну. Даже Влодек, который перед этим сорвался со стула и, ломая руки, бегал по комнате, остановился и вытаращил на нее глаза.

— И всегда буду говорить правду! — заявила Иоанна с еще большей решительностью, прерывая тем самым установившуюся тишину и вызывая живую и различную реакцию.

— Что делать, Боже мой, что делать! — стонал Влодек, снова позеленевший.

— Пойди и повесься! — гневно и ядовито посоветовала ему я. — Заложил половину мастерской, а теперь стонешь перед лицом пожизненного заключения. Но не беспокойся, ты убил его в состоянии аффекта, много тебе не дадут...

— На места!!! — внезапно заорал Януш, просовывая в дверь голову.

Этот акустический удар прервал драматическую сцену.

— Чего ты орешь? — недовольно спросил Анджей. — Здесь все нервные...

— На какие места? — заинтересовалась Алиция.

— На рабочие! Все на места работы! Распоряжение народной власти. Быстро расходитесь! Ирена, домой! То есть, я хотел сказать, в отдел!