Иоанна Хмелевская - Свистопляска

Это был мужчина лет сорока, блондин, волосики средней длины, до ушей, рост высокий, упитанность тоже средняя, лицо круглое, чисто выбрит, нос как нос. Ничего особенного, никаких характерных примет. Миллионы таких мужчин расхаживают по свету.

Незнакомцу надоело швырять камешки, он прибавил шагу и через очередной проход в дюнах направился в порт, причем два раза обернулся, но я такую опасность учитывала и заблаговременно пряталась в прибрежных зарослях. Надеюсь, меня он не заметил. Таким образом довел меня до порта, и тут выяснилось, что его машина на стоянке припаркована рядом с моей. Мужчина сел в машину и двинулся в направлении города. Из очередного укрытия я бегом кинулась к своей машине и помчалась следом. Догнала его, когда делал левый поворот у бензоколонки, запомнила номер машины и повернула направо, чтобы чего не подумал. Отъехав, остановила машину и записала номер, не полагаясь на память. По опыту знала — на десять минут хватит, а потом.., лучше и не говорить.

Вернувшись в порт, я увидела сержанта, который уже сидел на мотоцикле, готовясь в путь. Остановив рядом машину, сунула ему клочок сигаретной обертки с номером незнакомца, сказала о нем два слова и успела узнать, что за отплытием Болека сверху наблюдал какой-то бородатый. Сидел на песке и наблюдал. Впрочем, до сих пор сидит, сержанту надо возвращаться, а жаль, не мешало бы и за бородатым присмотреть, а так останется без присмотра, вот разве что я...

Болек уже вычерпал почти всю воду из лодки. Рыбаки с интересом рассматривали её нижнюю часть, поминая нехорошими словами камни на мелководье и у самого берега. Похоже, происшествие не показалось им таким уж чрезвычайным, они искренне сочувствовали Болеку, интересовались, не приходилось ли ему причаливать в Песках, там у самого берега до сих пор торчат остовы затонувших в войну двух кораблей, запросто мог зацепиться и именно там повредить обшивку лодки. Или, может, плыл во время отлива вон возле той полузатонувшей баржи? Тоже опасная штука. Болек охотно признал и Пески, и баржу.

Я мысленно выругала себя: ведь прекрасно знала об этих опасных для моряков западнях и не сообразила подсказать такую отличную причину аварии!

Один рыбачий катер уже виднелся в море, второй тоже готовился к отплытию. На пляже стали появляться курортники, многие уже плескались в воде. Я взглянула на часы — седьмой час, могу и я окунуться, чтобы немного взбодриться.

Воспользовавшись тем, что рыбаки оставили его в покое, Болек сел на песок рядом с лодкой, вытащил из кармана блокнот и карандаш и, глядя на лодку и морща лоб, принялся что-то записывать. Молодец, очень хорошо притворялся, любой, глядя на него, подумал бы, что подсчитывает нанесенный ему ущерб и составляет список того, что потребуется для ремонта лодки.

Оставив парня заниматься делом, я отправилась на поиски бородатого. В указанном сержантом месте никто не сидел, зато вообще на пляже я обнаружила аж шестерых мужчин с бородами. Шестеро даже для меня слишком много, поэтому я оставила бородачей в покое и пошла переодеться, все-таки в эту пору на пляже было холодно в мокром костюме.

Предполагаемый список необходимого для ремонта лодки я обнаружила за «дворником» на стекле моей машины. Похоже, Болеку надоело общество Зигмуся, поскольку он предложил встретиться в Песках. Он отправится туда на автобусе, я на машине, а встретимся мы на остановке. Я не имела ничего против, в Песках тоже продают свежежареную рыбу, а я сегодня ещё ничего не ела. Какой нормальный человек может завтракать в пять утра? А вот сейчас прямо-таки зверски хотелось есть.

Болека я прихватила у остановки и решила ехать к пани Ядвиге, в доме которой снимала комнату не один раз и у которой, я знала, всегда можно вкусно поесть на террасе, где она из года в год кормила курортников.

— А зачем нам вообще с тобой сейчас встречаться? — поинтересовалась я.

— Потому что они наконец проявились, — ответил Болек, почему-то очень довольный этим обстоятельством. — На пляже один из тех двух следил за мной, когда я отчаливал. А потом велел смываться и ждать инструкций.

— Думаю, они оба там были, — поправила я парня. — Одного подозрительного видела я, а второго — сержант. Хотя с трудом верится в такую удачу.

Болек просто вцепился в меня, так его заинтересовало сообщение. Остановившись у дома пани Ядвиги, я, сидя в машине, описала метателя камней. Точно, это оказался он, один из опекунов Болека.

— Ну и чему же ты так радуешься? — не поняла я.

— Видели бы вы, как злился мой мафиозо! — продолжал радоваться Болек. — Злой был как черт и еще, сдается мне, порядочно напуган.

— А как выглядит медведь?

— Могу держать пари, что пани не найдет шва. Может, я и кретин, но руки у меня умные. Туг уж мне щедро отпущено природой, да и я не ленился всю жизнь учиться. Жалею, что не сфотографировал медведя до того, чтобы пани могла сравнить.

— Послушай, Болек, как только получишь новые инструкции от своих наркоманов, постарайся мне поскорее их сообщить, чтобы я успела связаться с сержантом, если потребуется. Когда ты их получишь?

— Как обычно, завтра в полдень, в том же бункере, в этом отношении никаких перемен. И я сделаю так же, как в прошлый раз, — исчезну до этого времени, не хочу рисковать, непредвиденные неожиданности мне ни к чему. А там что Бог даст...

Что касается меня, то я решила поскорее провернуть расследовательские мероприятия, после чего смыться в Лесничувку и там ждать. Двух зайцев убью: и от Зигмуся избавлюсь, и от толчеи на пляже в Крынице.

Похоже, я понемногу начинаю привыкать к преступлениям, в том числе и к своим собственным. В ресторане «Пеликана» мне удалось стибрить следующие предметы: стакан, из которого пан Колодзей пил чай, небольшой металлический поднос, на минутку оставленный кельнером на столе, и две щетки, которыми пользовались уборщицы. И никто меня за руку не поймал! Награбленное я с величайшей осторожностью сложила в свою пляжную сумку и опять же как можно аккуратнее положила на сиденье в машине, очень довольная, что Колодзей выпил весь чай, на сей раз ничего мне в сумку не выльется. По своему воровскому опыту я уже знала, что сухие предметы красть легче.

Затем я разыскала сержанта и вручила ему похищенное.

Инструкция, с которой я ознакомилась в положенное время, оказалась длинной и сложной. Видимо, Болек сокращенно переписал её для себя, а мне оставил оригинал. Оригинал очень хорошо сохранился и, похоже, не собирался исчезать. По форме это было школьное сочинение, написанное детским, ещё не устоявшимся почерком. Ни начала, ни конца, вроде как фрагмент сочинения. Вот он:

«...сразу отправился к лодке и забрал сестренкину игрушку. Потом пошел домой, закутал игрушку в купальную простыню и опять принес на пляж, хотел сделать сестренке приятный сюрприз. На пляже подождал, пока не пришел папа, весь полосатый, и положил игрушку на песок рядом с папой, а сам пошел купаться и сделал вид, что забыл об игрушке. Папе пришлось игрушку забрать самому. А потом он вернулся домой, взял сумку и отправился на автовокзал, потому что собирался на автобусе съездить на полдня в Эльблонг. А на автовокзале ошибка вышла. Он поставил свою сумку рядом с точно такой же сумкой какого-то бородатого мужчины, и они перепутали сумки. И поэтому он никуда не поехал, а вернулся домой».