Иоанна Хмелевская - Убить меня

Выслушав меня, Гурский задумался, устремив взгляд на пустой чайник. Я поспешила заварить свежий чай.

– Вы, разумеется, отдаете себе отчет в том, что я не имею права знакомить вас с деталями следствия, но я это делаю. И делаю исключительно потому, что вас иногда посещают удивительные озарения. Вот и сегодня…

Затаив дыхание, ждала я окончания фразы. Но Гурский, вместо того чтобы сообщить, что же такого гениального я выдала сегодня, вдруг резко сменил тему:

– А знаете, специалист никогда не сделает такой глупости, какую профан отколет запросто. И наоборот. Вот мы с Рейкеевагеном убеждены, что наш убийца – отличный специалист сразу в трех областях: в компьютерах, финансах и юриспруденции. Но по части убийства он дилетант и действует соответственно. У него есть поддельные документы, он мастерски меняет свой облик. Тут к нему претензий нет. Но в убийствах он явный любитель, и пока его спасает удивительное везение. Не повезло ему только раз – когда на стоянке наткнулся на пани. Он позволил вам увидеть его истинное лицо. Но почему он тогда был не загримирован? Ведь он ехал с места убийства, и резонно предположить, что такой мастер маскировки должен был позаботиться об этой стороне дела. Так, возможно, жертва знала его как раз в настоящем его обличье?.. Но в любом случае, с пани ему не повезло в первый и пока последний раз. Посудите сами – он случайно узнает, что был второй свидетель. Так же случайно узнает о планах этого свидетеля отправиться в уединенное место, следует за ним и убивает!

Тут я перебила Гурского, боясь упустить мелькнувшую мысль:

– Погодите минутку, пан, я ведь думаю глазами, а не тем веществом, которое якобы содержится в моей голове. И вот что я увидела: убийце вовсе не обязательно было самому слышать разговор в автосервисе. Услышать мог кто-то из ожидавших своей очереди на обслуживание или сидевший в нужнике. А потом этот человек опоздал на какую-нибудь встречу и, чтобы реабилитироваться, рассказал забавную историю. Так что убийца мог ее услышать уже в пересказе. В общем, как и с машиной Эвы Томпкинс.

Гурский внимательно выслушал меня и невесело рассмеялся.

– Ох, не завидую я инспектору Рейкеевагену. У него и без того голова идет кругом, а пани еще подбросила работку. Однако это отнюдь не избавляет пани от необходимости всегда, слышите – всегда! – включать сигнализацию! И плевать, что она так ужасно воет!

Соме Унгер, на время превратившись в агента-риелтора, наконец-то узнал, где же на самом деле проживает эта хитрая мегера.

Местечко оказалось совсем недурным. И как удачно, что выбрал роль риелтора! Просто знак свыше! В этом районе новостро?.: нет более банальной фигуры, чем агент по торговле недвижимостью. Можно целыми днями околачиваться там, беседовать с застройщиками, выспрашивая подробности о планировке нужного дома.

Соме выследил-таки племянницу карги, но под самый конец все же потерял в надвигающихся сумерках. Так что пришлось не один день потратить, разыскивая дом проклятой бабы. Спрашивать Соме не хотел, поскольку ее смерть должна была выглядеть несчастным случаем. Незачем, чтобы кто-то запомнил, как он интересовался домом Хмелевской. Сам найдет. Или с помощью Малгожаты Конопацкой – должно же ему повезти. И повезло! Собственными глазами видел, как проклятая каракатица прощалась с племянницей, а потом долго стояла на крыльце и махала вслед машине.

С этого момента Соме Унгер активно заинтересовался строящимися апартаментами по другую сторону улочки.

В качестве несчастного случая идеален был бы взрыв бытового газа, но, увы, фокус с газом не проходил – она, видите ли, пользовалась исключительно электричеством. Ладно, пусть тогда свалится с лестницы – тоже неплохо, хоть одна лестница должна же иметься в ее доме. Но для того, чтобы инсценировать несчастный случай в доме, надо как минимум в этот дом попасть. А сначала как следует разглядеть обстановку. Но с этим возникли трудности. В доме старой перечницы было столько окон, что его непременно заметят, если он станет методично заглядывать в каждое из них. Разве что изучить окна с тылу, со стороны сада, где никого нет.

Дождавшись, когда каракатица выползла из дома и куда-то укатила, Соме перелез через забор, быстро юркнул за дом и заглянул в первое окно. Вот вам, пожалуйста, и лестница! Он переместился к другому окну. А вот и камин! Очень хорошо, можно организовать пожар. Хотя нет, пол перед камином покрыт железным листом, а занавески и шторы далековато.

Внезапно со стороны калитки донесся какой-то шум. Соме осторожно выглянул за угол. Какие-то люди втаскивали на участок два тяжелых ящика. Да они направляются в сад, как раз в его сторону! Пришлось спешно ретироваться.

Он продолжал обдумывать несчастный случай. Карга курит. А что, если она наглоталась снотворного и заснула в постели с сигаретой? Она водит машину. Устроить небольшую автокатастрофу, это он сумеет. Тормоза подпортить или рулевое управление… Но тогда нужно, чтобы машина вышла из строя, например, на трамвайных рельсах перед несущимся трамваем. В противном случае что ей стоит всего-навсего покалечиться.

Конечно, проще всего было бы застрелить эту обузу – когда она вечерами кормит свою кошачью свору. Но тогда какой же это несчастный случай?

Когда Соме в очередной раз приехал к дому, ведьма исчезла. Там теперь проживала Малгожата Конопацкая.

Что ж, похоже, надо переходить к решительным действиям.

Инспектору Рейкеевагену удалось поймать Мейера ван Вейна, когда тот вернулся наконец из своих служебных поездок. Он вызвал… нет, пригласил адвоката для дачи показаний.

Начал с того, что очень вежливо поинтересовался, знает ли он Наталью Штернер из Штутгарта. На что подозреваемый ответил не сразу. Помолчал, вздохнул и заговорил:

– Что ж, у каждого из нас найдется что скрывать. Знакомство с этой дамой никоим образом не связано с преступлением, это мое сугубо личное дело, и я счел себя вправе умолчать о нем. Вижу, однако, что для вас, инспектор, этот момент моей биографии представляет какую-то ценность. И хотя меня он компрометирует, скрывать я ничего не стану. Да, мы знакомы.

Инспектор не стал спрашивать, почему ван Вейн не внес эту даму в список своих знакомых. Причина была яснее ясного.

– В таком случае прошу вас сообщить следствию, кто такой Герхард Торн, гражданин Швеции, – еще вежливей поинтересовался инспектор.

Ван Вейн вздохнул и с обезоруживающей искренностью признался:

– Понятия не имею. Полагаю, живет на свете такой человек, поскольку мне как-то довелось мельком видеть его визитную карточку. И имя застряло в памяти. Инспектор, неужели я в самом деле вынужден исповедаться полиции в маленьких тайнах своей личной жизни? Но меньше всего мне хотелось бы, чтобы моя исповедь записывалась на магнитофон.