Карл Хайасен - О, счастливица!

Через несколько минут, когда она принесла им луковые колечки, тот, что с хвостом, спросил:

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты один в один Ким Бейсингер?

– Правда? – Эмбер приняла польщенный вид, хотя сама себе она всегда казалась похожей на Дэрил Ханну.

– Бод тоже так думает, а?

– Просто копия, – отозвался человек в камуфляже. – И мне виднее. У меня еще оба глаза на месте.

– Это очень мило с вашей стороны, – сказала Эмбер. – Может, вам что-нибудь еще?

– Кстати, да, давай-ка, – заявил тип с хвостом. – Твой горячий поцелуйчик, ну, как для того пацана?

Эмбер покраснела. Влажно и плотоядно глядя, человек в камуфляже добавил:

– Ага, что-то я не видел такого в меню!

Тот, что с хвостом, заметил, что Эмбер не в восторге от идеи целоваться. Он задрал лицо и грязным кончиком пальца потрогал заплатку:

– Можт, это из-за меня. Можт, ты увечных не любишь?

Эмбер почувствовала (как любая хорошая официантка), что ее чаевые в опасности:

– Нет, что вы, нет. Я все объясню. Он мой парень.

Мужчины в унисон повернулись на своих стульях, чтобы еще раз рассмотреть Тони на другом конце ресторана. Он ответил на их взгляды воинственной презрительной усмешкой. Тип с хвостом повернулся:

– Чё, серьезно? Чё это за хрен, кубинец?

Эмбер ответила, что он ошибается, Тони из Лос-Анджелеса.

– Иногда его заносит. Извините, если это вас расстроило. С полным ртом лука человек по имени Бод перебил:

– Мексикашка, готов поспорить. Я слыхал, их полно по всей Калифорнии.

На обратном пути к бару Эмбер остановилась у стола Тони и кратко сообщила, что случилось:

– Из-за тебя они думают, что я целую всех клиентов. Они думают, это входит в обслуживание. Теперь ты счастлив?

Глаза Тони потемнели.

– Эти засранцы что, хотели поцелуев?

– Сделай нам всем одолжение, езжай домой, – прошептала Эмбер.

– Ничего, блин, подобного! Не сейчас.

– Тони, клянусь Богом…

Он раздувал ноздри, выпячивал грудь, сгибал руки. Вот чего нам не хватает, подумала Эмбер, – зеркала, как в спортзале.

– Я с этими говнюками разберусь! – объявил Тони.

– Нет, не разберешься, – отрезала Эмбер, с горечью глядя на внезапно опустевший столик. – Они ушли.

Она заторопилась обратно, надеясь обнаружить какие-нибудь деньги. Ничего – они удрали не рассчитавшись. Вот дерьмо, подумала она. Все это вычтут из ее жалованья.

Внезапно ее окутал аромат одеколона Тони, утонченностью соперничавший с разбавителем для краски. Она чувствовала, как Тони маячит у нее за спиной.

– Иди ты к черту, – огрызнулась она, отступая в кухню. Как и ожидалось, Тони вылетел за дверь.

Через два часа жуткие клиенты Эмбер вернулись, усевшись за тот же столик. Она постаралась не выдать радости:

– Куда это вы сбежали, ребята?

– Да так, захотелось проветриться, – сказал хвостатый, прикуривая сигарету. – Соскучилась по нам? А что, где этот твой парнишка, мастер целоваться?

Эмбер сделала вид, что не расслышала:

– Что вам принести?

Человек в камуфляже заказал еще четыре пива, по два на каждого, и новую гору крылышек.

– Приплюсуйте к нашему счету, – добавил он, помахав «Визой», зажатой в коротких пальцах.

Эмбер ждала, когда принесут заказанную выпивку, и тут бармен передал ей трубку.

– Это тебя, детка, – сказал он. – Угадай кто.

Тони, разумеется. С воплями.

– Помедленнее, – попросила Эмбер. – Я ни слова не понимаю.

– Моя машина! – орал он. – Кто-то сжег мою машину!

– Ох, Тони…

– Прямо, блин, у моего дома! Ее подожгли!

– Когда?

– Наверное, пока я был на борьбе. До сих пор горит, там пять, что ли, пожарных еще тушат…

Подошла барменша с подносом «Короны». Эмбер сказала Тони, что ей правда очень жаль машину, но нужно работать.

– Я позвоню тебе в перерыв, – пообещала она.

– «Миата», Эмбер!

– Да, дорогой, я поняла.

Она принесла двум гопникам пиво и куриные крылышки, и тот, что звался Бодом, спросил:

– Милая, ты у нас эксперт по рок-н-роллу. Есть такая банда – Истые Чистые Арийцы?

Эмбер на секунду задумалась:

– Никогда о такой не слышала.

– Хорошо, – сказал Бод.

– Не просто хорошо, – вмешался его друг, – фан-бля-тастика!

Джолейн Фортунс попросила Кроума научить ее трюку с выворачиванием большого пальца:

– Ну, как ты сделал тому проституту «У Шилоу».

Когда они остановились на светофоре, Кроум взял ее левую руку, чтобы показать.

– Только не очень сильно! – пискнула она.

Он аккуратно продемонстрировал, как обезвредить человека, одним движением согнув и выкрутив ему большой палец. Джолейн спросила, где он такое узнал.

– Меня газета однажды направила на занятия по самообороне, – объяснил Кроум. – За материалом для статьи. Инструктор был этакий ниндзя, весил всего сто двадцать фунтов. Но знал массу рискованных маленьких фокусов.

– Да?

– Пальцы в глаза – еще один милый трюк, – сказал Кроум. – Сдавишь мошонку – тоже народ повеселится.

– И это обычное дело в газетном бизнесе?

– Сегодня был первый раз.

Джолейн понравилось, что он не отпускал ее руку, пока не загорелся зеленый и не пора было ехать. Они остановились в «Бургер-Кинг» на северо-западной Семнадцатой авеню и поели на стоянке, опустив окна. Бриз был прохладен и приятен, несмотря на шум шоссе. Пообедав, они отправились в путешествие по детству Джолейн: детский сад, начальная школа, средняя школа. Зоомагазин, где она обычно работала летом. Магазин электроприборов, которым когда-то владел ее отец. Автомастерская, где она встретила своего первого парня.

– Он обслуживал папин «гранд-при», – объяснила она. – Хорошо разбирался в смазочных работах, плохо – в отношениях. Рик его звали.

– Где он сейчас?

– Господи, и вообразить-то не могу.

Кроум вел машину, а Джолейн вдруг поймала себя на том, что перемывает кости всем существенным мужчинам своей жизни.

– Не жалеешь, – спросила она, – что оставил блокнот в мотеле?

Он улыбнулся, но не оторвал взгляд от дороги:

– У меня отличная память. – Потом, объезжая пригородный автобус, добавил: – А Моффит – он не в Списке Шестерых?

– Просто друзья. – Джолейн задумалась, был ли интерес Кроума строго профессиональным, и понадеялась, что это не так. – Он встречался с обеими моими сестрами, моей лучшей подругой, кузиной и моей медсестрой-начальницей в Джексоне. Но не со мной.

– Почему?

– Взаимное соглашение.

– Вот как… – протянул Кроум. Оно не казалось ему взаимным. Он был уверен, что Моффит и на краю могилы будет спрашивать себя, почему Джолейн Фортунс его не захотела.

– Мы слишком долго дружили, – продолжала она. – Слишком много друг о друге знали. Ну, вот такой расклад.

– Ясно, – кивнул Кроум. Он прижался к обочине, пока мимо неслись две полицейские машины и одна «скорая помощь». Когда завывания сирен утихли, Джолейн сказала: