Корсон Хиршфельд - Скандальная мумия

Неподалеку от рисунков, как дедуля и говорил, Джимми увидел мумию. Поглядев на нее, он вздрогнул и отвел глаза; чуть не заплакал при мысли о древних, которые отнесли покойника в пещеру, считая ее местом его вечного упокоения. Колени они подтянули ему к груди, руки перекрестили над поджатыми коленями и положили тело в благочестивой дремоте зародыша. На одном плече мумии была сухая рана – скорее всего от упавшего камня, но в остальном она была совершенно невредима.

Неподалеку расщелина в полу вела, очевидно, в другой грот, ниже. Сверху и чуть сбоку свод поднимался к широкой трещине и уходил в зигзагообразный камин, ведущий, очевидно, к промоине на земле Дилени, далеко вверху, и свет в него не проникал. Лежащий внизу мусор – камни, щебенка и кое-где сухие палки – свидетельствовал о вековом падении материала сверху. Джимми тихо выругался в адрес сетки колышков и веревок, натянутых этим ученым, покрывающей мумию как квадратная паутина, и в адрес выкопанной круговой ямы, посреди которой на островке земли лежала эта мумия. Сбоку валялось большое сито, заступ, мастерки, кисти, крошечные кирки, похожие на зубоврачебные инструменты, и две раздавленные банки из-под колы.

Никаких предметов в захоронении не было: ни связок кремневых наконечников, ни любимой трубки или сумки из оленьей кожи с лекарствами. Наверное, это все уже унесли археологи.

Джимми подошел к мумии со спины и сперва не увидел лица, но, подойдя ближе и посветив фонариком, он чуть не упал в обморок, увидев, насколько оно живое, насколько по-киношному жуткое. Хотя губы слегка были приоткрыты, а глаза закрыты и запали, густые черные волосы доставали почти до плеч и отлично сохранились, а лицо, посеревшее и высохшее, можно было почти принять за лицо спящего. Джимми прищурился, убеждая себя, что лицо на него похоже.

Он присел рядом и пробормотал короткую молитву, разученную перед зеркалом в ванной:

– О Великий Дух вселенной, мать и отец всех земных созданий, людей, животных и растений, и самой живой земли! Прости мне, что беспокою это создание, одно из твоих чад. Но если я этого не сделаю, его унесут ученые, не знающие почтения к тебе, они будут снимать его, выставлять под стеклом, разрежут на куски и кости его сложат в ящики. Я должен унести это твое дитя, моего предка, но я похороню его в земле, где никогда его уже не увидят очи белых.

Утерев выступившую на щеке слезу, Джимми взялся за работу. Очень осторожно он повернул мумию, просунул под нее дедово пендлтоновское одеяло – настоящее индейское, – связал углами в узел, бережно поднял узел на плечо и отнес футов на двадцать. Мумия оказалась неожиданно легкой.

Из уважения к предкам Джимми был в мокасинах. Чтобы как можно меньше оставить отпечатков, он старался идти по камням, не наступая на пыль. Потом вернулся к месту раскопок, тщательно затер следы своих ног и ножом порезал землю там, где была мумия. Убрав нож, он вытащил из рюкзака узел из оленьей шкуры: там была завернута задняя лапа от чучела медведя – подарок товарища по АДС из Монтаны. Возвращаясь от мумии пригнувшись, Джимми стер отпечатки своих мокасин, заменив их следами когтей и отпечатками лапы.

Довольно хмыкнув при виде результатов своей работы, он закинул мумию на плечо и, держась твердого грунта, вернулся к промоине. Приложив руки рупором ко рту, он испустил улюлюкающий вопль, чтобы разбудить деда.

– Черт тебя побери, Джимми! Я тут задремал, а из-за тебя чуть штаны не обмочил. Добыл ты ее?

– Все прошло как по маслу. Я ее привязываю к веревке. Я полезу, а ты поднимай, тяни. Это просто.

Через пятнадцать минут Джимми, дедуля и мумия в одеяле были уже на поверхности. Джимми показал на бинокль:

– Там в парке что-нибудь происходило?

– Какое-то движение я видел в лесу у входа, но не рассмотрел – далеко. Стоит там только машина рейнджера, так что твой ученый еще не вернулся.

– Отлично. – Джимми показал на узел. – Хочешь на него посмотреть?

– Нет. Мне не так много времени осталось, и совершенно я не рвусь увидеть, как буду выглядеть, когда загнусь.

– Кончай такие разговоры, деда. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел хоть на его лицо. – Джимми развернул одеяло. – Скажи, что он тебе напоминает.

Дед отступил на шаг, но не мог удержаться и не посмотреть.

– Напоминает то, что я в зеркале каждый раз вижу. Только куда лучше выглядит.

– Я не про то. – Джимми нагнул голову точно так, как мумия. – Со мной сходство видишь?

Дедуля Мак-Дауд прищурил глаза, посмотрел долгим взглядом на мумию, потом на Джимми.

– Светлая кожа и длинные черные волосы. Хватит тебе сходства?

– Ладно, проехали.

Джимми завернул мумию и вскинул узел на плечо.

– Ты помнишь, что везешь его на ту сторону фермы?

– Не волнуйся, я тут надыбал отличное местечко. Небольшой холмик с видом на долину.

Дома Джимми открыл дверцу машины, на которую занял денег у дедули – триста пятьдесят долларов. Подержанный югославский автомобильчик, самый дешевый на стоянке. Их у дилера было два. Увидев у Джимми наличные, он добавил и второй бесплатно, «на запчасти».

Джимми устроил мумию на переднем сиденье. Понимая, что вскоре она покинет его навсегда, он отвернул одеяло вокруг лица, чтобы разговаривать с ней по дороге.

– Я бы хотел знать твою историю, дружище, – сказал он, выезжая на дорогу. – Все битвы и приключения за то время, когда ты уже набрал полный рот земли, а я еще не родился…

На хайвее, направляясь к выбранному месту, где уже заранее была выкопана яма, Джимми полной грудью вдыхал сельский воздух. Плечо еще побаливало от падения, но мандраж прошел полностью – победа придавала уверенности. Джимми включил радио – громкий кантри-рок.

Он вдруг сел ровно, выпрямив спину – неужто мумия стала подпевать вот на этой длинной ноте? Глянул вниз – губы шевельнулись? А вой продолжался.

Ой, не-ет!

Это была сирена. Джимми глянул в зеркало заднего вида – нуда, копы сели на хвост, мигают маячком. А спидометр показывал добрых двадцать миль в час выше ограничения.

Джимми проглотил слюну, снова глянул на полицейский «крузер», надеясь, что тот проедет мимо, что он по какому-то срочному делу – ага, как же. Коп показал рукой на обочину. Джимми встревоженно глянул на мумию. Что теперь?

Он резко нажал на педаль – старый «югослав» и внимания не обратил. Но через сотню футов дорога пошла вверх, и автомобиль сам по себе замедлил ход. А коп все еще требовал остановиться, теперь уже и фарами сигналил, переключив сирену на непрерывное завывание.

Ой!… Приехал я.

Джимми бессильно пожал плечами, признавая поражение, и остановился у обочины. Потянул было за одеяло – накрыть лицо мумии, но одеяло перекрутилось под головой и не хотело расправляться. В горле у Джимми пересохло, на лбу выступила испарина. Взглянул в зеркало – коп выходил из машины.