Бренда Новак - Ее худший кошмар

Похоже, Линду это не убедило.

— Он был бы здесь чужаком. Его бы сразу заметили.

— Не обязательно, — возразила Эвелин. — Мы почти рядом с Анкориджем. Между ним и Хиллтопом есть еще несколько небольших городков. Кто знает, кто живет в многочисленных охотничьих домиках в окружающих горах?

— Это при такой-то погоде? — фыркнула Линда. — В это время года там никого нет!

— Я бы не стала этого утверждать, — сказала Эвелин. — Если у человека есть теплая одежда и припасы… — Зная, что ее ждет загруженное работой утро, она посмотрела на часы. — Извините, но я вынуждена прервать наш разговор. Знаю, что вы обе переживаете, как и я, но мне нужно идти, иначе я опоздаю на первую беседу.

Кроме того, ей нужно поговорить с начальником охраны на предмет возможных нарушений режима. Она получила от него сообщение. По его словам, прежде чем кого-то допрашивать, нужно пристально проследить за теми надзирателями, чьи имена фигурировали в блокноте у Даниэль. После того, что Амарок сказал ей сегодня утром, Эвелин согласилась.

Линда вернулась на свое рабочее место. Пенни взяла со стола свою походную кружку, но уходить не спешила.

— То есть вы намерены работать… как будто ничего не случилось?

Взгляд Эвелин упал на папку с делом Энтони Гарзы. Наверное, зря она перевела его сюда. И не потому, что Гарза не согласен с ее решением. Просто ей совсем не хотелось иметь с ним дело — хватит с нее того, что случилось в последние дни. С другой стороны, откуда ей было об этом знать, когда она договаривалась о его переводе?

— В принципе, да, я намерена работать в обычном режиме, главным образом потому, что убеждена в важности того, чем я занимаюсь. — Она придвинула себе папку с делом Гарзы и открыла. Сверху лежало письмо, которое она написала его последней жене. — Что-нибудь слышно от Кортни Лофленд?

— Это кто такая?

Эвелин показала Пенни копию письма.

— Последняя жена Гарзы.

Пенни покачала головой.

— Пока ничего не приходило.

Может, оно даже к лучшему, подумала Эвелин. В нынешней ситуации она не осмеливалась никуда уезжать, — даже на несколько дней, сколь важным ни было бы это интервью. Ей почему-то казалось, что, если она не останется в Хиллтопе, чтобы защитить свое детище, она наверняка его потеряет. Нет, она не позволит Джасперу или кому-то другому отнять у нее больше, чем она уже по-теряла.

— Сообщи мне, если что-то придет, — сказала она Пенни, закрывая папку. — А пока уточни мой график и найди в нем время, которое я могла бы уделить нашему новому обитателю.

Пенни сделала брезгливую мину.

— Этот Гарза всем противен.

— Он, конечно, это заслужил, но с другой стороны, вдруг он поможет нам узнать что-то новое и важное?

Пенни зажала кружку с кофе под мышкой, чтобы стащить рукавицы.

— Как часто вы намерены с ним встречаться?

— Через день.

— Начиная с какого дня?

Может, ей не стоит торопиться? Он все равно никуда не убежит.

— В этом месяце я слишком занята. Пусть обживется тут у нас пару недель. Внеси его в мой график на февраль.

— Если он нужен вам раньше, его можно записать на время Хьюго Эвански.

— На время Хьюго?

— После вчерашнего вы ведь больше не будете с ним встречаться?

Нет. Она ему так и сказала. Но это значит, что она должна найти ему другого психотерапевта. Она же не знала, к кому обратиться. Только не к Фицпатрику. Даже если он уже регулярно встречается с Хьюго в каких-то своих целях — что освобождало его от проведения сеансов общей терапии, — он вряд ли захочет взять чужого пациента, тем более что вину за случившееся он полностью возложил на нее.

В кабинете напротив зажегся свет. Народ подтягивался на работу.

— Доктор Тэлбот?

Эвелин вновь переключила внимание на свою помощницу. Может, лучше не тянуть резину? Вдруг у нее получится утихомирить Гарзу и тем самым решить хотя бы одну проблему?

— Это сработает. Поставь его в мой график вместо — Хьюго.

— А кто возьмет Хьюго? — спросила Пенни.

— Я сообщу тебе позже.

Пенни засунула рукавицы в карман.

— Это все бесполезно.

— Что именно? — уточнила Эвелин.

Пенни обвела рукой кабинет, как будто указывала на всю тюрьму.

— Все. Вся ваша работа и самопожертвование.

— То есть ты согласна с теми, кто утверждает, что мы так и не научимся лечить психопатов?

— Я к этому склоняюсь. По крайней мере, я ни у одного не заметила никаких улучшений.

— Пойми, Пенни, то, к чему я стремлюсь, невозможно достичь за три месяца.

— Что, если времени у вас просто не будет? Вдруг нас всех в ближайшие несколько дней убьют?

— Новых смертей не будет, это я тебе обещаю. — Боже, как же ей хотелось в это верить! Она даже вышла из-за стола и пожала плечо своей помощницы. — Главное, никуда не ходи одна.

Рассчитывая выскользнуть из административного здания пораньше, чтобы не столкнуться ни с кем из коллег, Эвелин взялась собирать папки. Обойдя свою юную ассистентку, она поспешила к двойным дверям, что вели в тюремный корпус. И едва не столкнулась с Расселом Джонсом, стремительно вышедшим ей навстречу.

— Ой, извини! — воскликнул он, когда она в последний миг успела отступить в сторону.

— Ничего страшного. — Эвелин взялась за ручку двери, но он ее остановил.

— С тобой все в порядке?

— Да, лишь немного опаздываю. — Она ждала, когда он отступит в сторону, вместо того, что загораживать ей дорогу.

— Фицпатрик рассказал мне вчерашнюю историю с Хьюго. Прими мое искреннее сочувствие. Это просто хрень какая-то.

Если Фицпатрик был жуткий педант во всем, то Рассел был его полной противоположностью. Сейчас на нем была рубашка в клетку — с галстуком! — и мятые брюки. Залысины не давали определить его возраст, но Эвелин видела его личное дело. Ему было всего двадцать восемь — самый младший член их команды. Она всегда старалась симпатизировать ему. Своими круглыми, чуть обвисшими щеками он напоминал ей сенбернара — забавная ассоциация, если учесть его мрачный взгляд на жизнь.

— Что заставило тебя поверить ему? — спросил он. В его голосе слышался упрек.

В попытке приуменьшить значимость случившегося Эвелин выбрала легкомысленный тон.

— Сам знаешь, как это бывает. Порой мы слишком легко проникаемся симпатией к этим парням.

— Я бы не сказал, — возразил он. — Например, мои меня порой пугают.

«Вряд ли больше, чем те, которыми занимаюсь я», — по-думала она. Увы, узнав Рассела поближе, она пришла к выводу, что он по темпераменту не подходит к тому, чем они здесь занимаются. Психопаты видят собеседника насквозь и быстро определяют его слабые места, а потом их эксплуатируют. Рассел был слишком мягок, чтобы им противостоять. В результате он был вынужден сносить от них оскорбления и чаще, чем другие врачи, отказывался от того или иного пациента. Не помогало и его мрачное отношение к жизни в духе ослика Иа-Иа: