Зигмунт Милошевский - Ярость

Женщина положила сумочку на коленях и стиснула пальцы на ручке. Выглядела она так, словно бы знала, что ей следует выйти, но не могла себя заставить сделать этот шаг.

— Только ведь я ужасно боюсь.

Шацкий поглядел на часы. Через час ему следовало быть на Варшавской, а еще нужно заполнить кучу бумаг.

— И я знаю, — тихо произнесла женщина и встала. — Таких учреждений нет.

Буквально через несколько секунд прокурор Теодор Шацкий выбросил незаполненный протокол в корзину и тут же обо всем забыл.

Тем временем, его посетительница вышла из прокуратуры и, вместо того, чтобы повернуть направо, где припарковала машину на улице Эмилии Плятер, направилась в сторону торгового центра. Самая обыкновенная женщина, ни элегантная, ни запущенная; не красавица, но и не дурнушка. Она влилась с толпу самых обыкновенных людей. И прекрасно, именно в такой толпе она чувствовала себя безопаснее всего. Женщина присела за столиком одного из не имеющих собственного лица кафе и заказала абсурдно дорогой кофе, а собственных денег у нее было немного. Взяла в долг у матери в День Всех Святых, под каким-то дурацким предлогом, ведь им с отцом прекрасно известно, что семье дочки всего хватает. И вечно еще подчеркивают, насколько они горды тем, что дочь такого кавалера нашла. Дом построил, дерево посадил, сына породил — настоящий мужчина. Насколько нужно — традиционный, насколько нужно — современный.

Женщина отпила горячего кофе и скривилась, горло после вчерашнего до сих пор саднило. Заснула она с таким сильным решением, что приедет к прокурору, наведет во всем порядок и вырвется из всего этого дерьма. Ведь даже если она и такая уж безнадежная, неблагодарная, обо всем забывающая и ничего не замечающая пизда — все равно, такого не заслуживает. У нее ведь была логопедическая практика, она работала с молодежью, обожала туристские лагеря под парусами, любила показывать малолеткам одни и те же моряцкие узлы, палить костры в тех же местах, фальшиво петь шанти, [39] Морские песни шанти́ (англ. sea shanty, также chantey , от фр. chanter — «петь») — поджанр народной английской музыки, песни, которые пели британские моряки. По некоторым предположениям, ведут своё начало еще с 15-го века, но так как эта версия не имеет доказательств, скорее всего, возникли позднее. Были распространены до XX века, в настоящее время сохраняются собирателями и любителями фольклорной музыки. с радостью узнавать, что по одному и тому же проливу нельзя проплыть как раньше.

И такое было всего лишь три года назад, сегодня же ей казалось, что это доисторические времена. Самое прекрасное это то, что все казалось естественным и нестрашным. С мужем она проводит много времени, ибо, в конце концов, это ее молодой супруг. Он много времени проводит на строительстве, потому что на стройке за всем нужно следить. Много времени он торчит в доме, что ни говори, но за отделочными работами нужно следить. Массу времени проводит в глуши, потому что дом, о котором они так мечтали, находится в чертовой глуши. Он следит за расходами, потому что дом — это расходы, всем известно, а тут еще ребенок появится. А она не зарабатывает, ведь кто-то же должен следить за домом, а еще и за малым. А рынок труда такой: чтобы заработать на няню и разъезды, ей нужно было бы стать логопедом в Варшаве или перебраться на Канарские острова, где парусный сезон длится круглый год. В свою очередь, она даже мечтала обучать парусному спорту где-нибудь подальше, в Хорватии, ходить по морю — дело совсем другое, чем по озерам.

Помимо тетрадки с записями расходов ей необходимо иметь и тетрадку с вещами, с которыми она облажалась. Сегодня туда следовало бы записать посещение прокуратуры. С одной стороны, тот седой лакей не был особо обнадеживающим, глядел на нее, словно на дуру, и чуть ли не выпихивал своими мыслями из кабинета. С другой же стороны, а чего она ожидала? Что прокурор умеет читать чужие мысли? Нужно было перебороть себя и заявить: «Дорогой пан прокурор, мой муж ежедневно сует свой хуй так глубоко в мое горло, что приходится глотать свою же блевотину. Как пан считает, есть ли на все это какой-нибудь рецепт?».

Изменило бы это хоть что-то? Возможно, да. Он спросил бы, имеются ли у нее подтверждение снятия побоев и телесных повреждений, а потом дал бы добрый совет, что, к сожалению, нет каких-либо учреждений, осуждающих патологии при занятиях любовью. Или, что было бы еще хуже, глуповато бы посмеивался, шутил и рассказывал, что, мол, в браке может случиться и хуже. Она уже доверилась подруге, вскоре после того, как все это началось, когда после родов ее супруг начал испытывать отвращение к ее влагалищу. Та ее только высмеяла и заявила, что подруга и так еще легко отделывается. По крайней мере, не обязана чувствовать вкуса спермы, поскольку та попадает прямиком в желудок.

Женщина допила кофе, думая о том, что в одном седой лакей прав. Никакое учреждение ничего за нее не решит. Пора с этим покончить. Раз и навсегда.

Прокурор Теодор Шацкий припарковался под «бюветом [40] Совершенно изумительное слово: pijalnia. «Пивной» назвать нельзя. «Место, где пьют…» — неуклюже. А вот «бювет» — другой коленкор: место, где не напиваются, а лечат… душу… региональных видов пива», чтобы не забыть прикупить себе чего-нибудь на вечер, когда уже будет возвращаться. Пивоваренное заведение «Баклан» было весьма положительным открытием в его ольштынской эмиграции. Некоторые их изделия были слаще пирожных, но некоторые — высший сорт. Вообще-то он всегда строил из себя сноба и пил вино, но потом посчитал, что проживание в Ольштыне — это нечто вроде отпуска, а пиво с отпуском ассоциируется как-то лучше. При этом имелись кое-какие угрызения совести, что пиво полнит, но всякий раз у кассы обещал себе, что вновь начнет бегать, и так успокаивал сознание.

Понятное дело, что снова начну бегать, размышлял он, застегивая пальто, но только тогда, когда позволит погода. Скоро одиннадцать утра, но все заволокло ледяным туманом, а темные тучи висели так низко, что из всех солнечных лучей пробивался, дай бог, хотя бы тысячный. И вообще, Шацкому казалось, что уже смеркает.

Он вошел в здание «Anatomicum» и неожиданно почувствовал себя как-то уютно и приятно, его пронзила — как оно часто бывает — ностальгия по безгрешным годам, по семейному дому и счастливому детству на Повисле. Чувство было настолько сильным, что прокурор, изумленный, даже остановился. Он стоял и разглядывался, но ничего знакомого в обезличенном больничном коридоре, в лампах дневного света и анатомических плакатах на стенах не было. Дело было в запахе! В единственном своеобразном соединении вони пасты для пола с великолепным ароматом говяжьего бульона. Который, как раз, и ассоциировался с детством, потому что по субботам всегда натирали паркет, а в воскресенье был бульон. Маленькие ритуалы традиционных семей, времена ПНР.