Чон Ючжон - Хороший сын, или Происхождение видов

Я остановился перед стеклянной дверью. Откинул голову назад, и, прищурившись, посмотрел на серое небо, на фоне которого падал белый снег. Бледное зимнее солнце заходило за тучи. Я глубоко вдохнул и, сложив губы трубочкой, медленно выдохнул. Теплый согревшийся в горле воздух белым паром поднялся в небо. Спина снова задрожала. Холод проникал даже сквозь зубы. В этот момент я вспомнил учение Дарвина — «адаптируйся или умри».

Я подумал о смерти. Это был самый легкий способ. Повеситься, спрыгнуть с крыши или перерезать горло бритвой отца. Это было бы идеальным решением. Тогда можно избежать позорных наручников и не переживать о всеобщем осуждении. Но самое главное, это помогло бы мне не встречаться с Хэчжином, разочарованным во мне и боящемся меня. Это я ненавидел больше всего. Но была одна маленькая проблема — я пока не хотел умирать. По крайне мере, не хотел умирать рядом с мамой. Не хотел умирать только потому, что меня вынудили обстоятельства. Не только время, но и место и способ — я все должен выбрать сам.

Сдаться полиции я больше не хотел. Даже представить было противно и страшно, как, сидя напротив полицейского, придется объясняться и рассказывать то, что не хотелось. А когда я живо нарисовал себе картину, как на следственном эксперименте я буду воспроизводить преступление в окружении полицейских и журналистов, я решил, что уж лучше умереть прямо сейчас. Поэтому я без колебания отказался от второго способа, будто его и не существовало. Значит, мне оставалось только одно — как можно скорее исчезнуть. Одно из двух: либо сейчас, либо никогда. А о том, как быть дальше, будет время подумать и позже.

Я вошел в комнату и сел за стол. Я вспомнил дом родителей отца, куда каждое лето мы ездили вместе с мамой. Вспомнил бабушку, которая всякий раз обнимала меня и плакала. Вспомнил ее мягкую нежную и пахнущую травой грудь, к которой я умиротворенно прижимался лицом. Вспомнил ее бормотание, похожее на вздох, когда она гладила мой затылок.

— Эх, бедный мой мальчик. Чем старше, тем больше становишься похожим на отца.

Из ящика я достал паспорт. Еще год до окончания его действия. Я посмотрел на листы, испещренные печатями от виз. И на этот раз она обнимет меня? Даже узнав, что я натворил, спрячет меня на своей груди? Может быть… Мне казалось, что надежда слегка замахала крыльями. Я так хотел броситься к ногам идола по имени Надежда. Очень хотел пробраться к нему, пусть для этого мне придется пройти по паутине.

Я достал сотовый мамы. Взял из его чехла банковскую карту и включил компьютер. Но тут закаркал Реалист. Ты правда так думаешь? Ты уже забыл, что хотела сделать с тобой твоя мама, которая тебя родила? И теперь ты собираешься понадеяться на бабушку? Стоит ей узнать, что ты натворил, и она, как пить дать, сразу позвонит в полицию. А если и спрячет тебя, то сколько ты сможешь продержаться? Лучше ищи такое место, где тебя никто не знает. Там, где ты можешь обмануть людей и начать новую жизнь. Где-то на земле должно быть такое место.

Я зашел на сайт по продаже авиабилетов. Я наугад кликал разные страны и города: Катманду, Джакарта, Манила, Лос-Анжелес, Дубай, Рио-де-Жанейро. Я остановился. Вдруг мне вспомнился один весенний день восемь лет назад, который мы провели с Хэчжином вдвоем. Было воскресенье, день моего рождения. Несмотря на это, в девять утра я уже должен был быть в школе, а вернуться только в одиннадцать, так как я учился в выпускном классе.

Когда на рассвете я открыл глаза, на экране телефона увидел сообщение от Хэчжина.

Давай встретимся в 10 часов на железнодорожной станции Ёнсан.

Я сразу догадался, о чем он. Несколько дней назад Хэчжин спросил меня, что я хочу сделать в день рождения, и сказал, что я могу выбрать все, что пожелаю. Я понял, что он долго копил карманные деньги, чтобы сделать мне сюрприз. Я ответил, что хочу втайне от мамы совершить поездку в самое далекое из мест, куда можно съездить на один день. Это было моим заветным желанием, хотя я и не надеялся, что оно сбудется. Но, кажется, Хэчжин решил его осуществить.

Я невольно улыбнулся. Значит, вокзал Ёнсан? В отличие от других дней я энергично и радостно собрал сумку. Чтобы мама ничего не заподозрила, я положил в нее обычные вещи: учебники, тетради, пособия… Я вышел из комнаты, и Хэчжин одновременно вышел из своей — с камерой в руке. Мама на кухне накрывала завтрак. На столе стояли суп из морской капусты, жареная скумбрия, которую я любил, и жареная стеклянная лапша чапчхэ — любимое блюдо Хэчжина. Мы сели напротив друг друга. Хэчжин спросил глазами: видел сообщение? Я кивнул.

— Вы можете сегодня вернуться пораньше? Вечером устроим настоящий праздник, — сказала мама, поставив передо мной пиалку с рисом. Я взял палочки и покачал головой:

— Я не могу уйти с самостоятельных занятий.

Хэчжин, зачерпнув ложкой суп, тоже покачал головой.

— Извините. Сегодня наш кружок поедет на остров Тэбудо. Мы собираемся подыскать место, чтобы сделать фотографии для выпускного.

Опущенное лицо, красная шея. Я переживал, вдруг мама это заметит.

— Не нужно извиняться. Не мой же день рождения.

Мама, округлив губы, по очереди посмотрела на нас. В глазах читалось явное расстройство. Глаза намекали — могли бы и передумать. Я палочками накрутил лапшу, а Хэчжин торопливо положил в рот ложку с супом. Через двадцать минут мама высадила Хэчжина на остановке 790-го автобуса. А через полчаса остановила машину перед воротами университета. Когда я открыл дверь, мама протянула мне купюру в десять тысяч вон. Карманные деньги на день.

— Тебя забрать в одиннадцать?

— Да.

Как только я закрыл дверь, мама тут же развернулась. Удаляющаяся машина обиженно показала свой зад. Подняв руку, я поймал такси и попросил побыстрее довезти меня до метро. Как только я сел в поезд до Ёнсана, мое сердце забилось чаще. Мне было неважно, что запланировал Хэчжин и куда мы направимся. Самым главным было то, что мы просто куда-то поедем.

Хэчжин ждал меня у кассы, в которой продавались билеты на линию Сеул-Чолладо. И вот в моей руке два билета на поезд КТХ до Мокпхо, который отправлялся в 10:37 и обратный билет на 18:57. Как я и хотел, это было самым далеким местом, куда можно съездить одним днем.

— Нравится? — спросил Хэчжин, я кивнул. Мне было очень хорошо, но, с другой стороны, я чувствовал себя дураком. Почему я до сих пор сам не додумался до такой простой вещи? От того, наверно, что боялся мамы, или от того, что мы по-разному получали карманные деньги. Хэчжин, которому давалось больше свободы, получал их сразу на неделю, а я — каждое утро перед университетом по 10 000 вон. Мама установила такое правило, объясняя это тем, что я не умею тратить деньги. На 10 000 вон было особо не разгуляться. Еле-еле можно было перекусить пару раз в университетском буфете. Все деньги сразу уходили в тот же день, поэтому у меня даже мысли не было потратить их на что-то еще или куда-то поехать. Возможно, мама именно на это и рассчитывала — куда он денется без денег.