Джеймс Паттерсон - 6-я мишень

Договорить ему не дал подзащитный:

— Мне не нужен перерыв. И, откровенно говоря, в вашей помощи, мистер Шерман, я больше не нуждаюсь.

— Ваша честь, — Микки Шерману стоило немалых усилий сохранять ровный тон и вообще делать вид, что ничего серьезного не случилось, что его клиент не свернул с дороги и не несется на полной скорости к пропасти, — я бы попросил изъять из протокола показания мистера Бринкли.

— На каком основании, мистер Шерман?

— У нас это было, мама! — прокричал на весь зал Фред Бринкли. — Мы занимались любовью. До того. И когда ее сбило парусом, она как раз снимала топ…

— О Господи… — донеслось из зала. Кто-то застонал.

— Ваша честь, показания моего подзащитного не относятся к рассматриваемому здесь делу.

Юки отреагировала моментально:

— Ваша честь, мистер Шерман сам вызвал этого свидетеля. Свидетеля, который одновременно является его клиентом!

Бринкли повернулся к присяжным, которые как будто вжались в кресла под пронзительным взглядом подсудимого.

— Я поклялся говорить правду, — твердо заявил он, перекрывая усиливающийся шум. Судья постучал молотком по дощечке, но хаос в зале только нарастал. — И правда заключается в том, что я и пальцем не шевельнул, чтобы спасти сестру. Я убил тех людей на пароме, потому что он сказал, что я — опасен.

Шерман опустился на свое место и начал неторопливо складывать бумаги.

— В тот день на пароме я брал их на мушку и спускал крючок! — орал Бринкли, брызгая слюной. — И я могу сделать это еще раз! Я — опасен!

Присяжные с изумлением наблюдали, как по впалым щекам подсудимого покатились вдруг слезы. Он вытер их ладонью.

— Достаточно, мистер Бринкли! — рявкнул судья.

— Вы поклялись судить по справедливости, — бубнил Фред, ритмично колотя себя по коленям и раскачиваясь. — Вы должны казнить меня за то, что я сделал с теми людьми на пароме. Только так можно застраховаться от повторения. Если вы не приговорите меня к смерти, обещаю, я вернусь.

Сложив документы в папку, Микки Шерман убрал ее в металлический кейс и защелкнул замки. Лавочка закрылась.

— Мистер Шерман, — обратился к нему судья, чье лицо приобрело розоватый оттенок, — у вас есть вопросы к свидетелю?

— Нет, ваша честь.

— Мисс Кастеллано?

После таких заявлений подсудимого добавлять что-то было уже бессмысленно. Все присутствующие, включая присяжных, слышали недвусмысленные угрозы: «Я — опасен… Если вы не приговорите меня к смерти, обещаю, я вернусь».

— У обвинения вопросов нет, ваша честь, — сказала Юки.

И только когда судья попросил Бринкли вернуться на место, в голове у нее замигал вдруг красный свет.

А не ошибаются ли они все?

Действительно ли Бринкли только загнал последний гвоздь в крышку своего гроба?

Или же целью этого представления было убедить присяжных в невменяемости подсудимого?

Не сделал ли Бринкли для своей защиты больше, чем Микки Шерман?

Фред Бринкли сидел на жесткой деревянной койке в своей тесной, шесть на десять футов, камере на десятом этаже Дворца правосудия.

Вокруг все шумело: перекликались заключенные, скрипели колесики металлической тележки, на которой развозили еду, гремели двери, эхо прыгало между стен.

На коленях у него лежал поднос с обедом. Он съел сухую и жесткую куриную грудку, заправился водянистым картофельным пюре, затолкал в себя булочку, такую же несвежую, как и накануне. Бринкли ел неторопливо, тщательно, но без удовольствия пережевывая пищу.

Потом вытер рот серой бумажной салфеткой, смял ее, скатал в маленький, твердый шарик и положил на середину тарелки. Аккуратно собрал пластиковые столовые приборы, встал с кровати, сделал два шага и подсунул поднос под дверь.

Вернувшись к койке, Бринкли снова сел на нее, прислонившись спиной к стене и свесив ноги. Слева от кровати помещались раковина и унитаз. Прямо перед ним была голая стена, сложенная из шлакобетонных блоков.

Стена была серая, но кое-где ее украшали выцарапанные надписи: номера телефонов, клички, ругательства и символы, значения которых он не понимал.

Бринкли начал считать блоки, мысленно проходя по швам цементной заливки, словно они представляли собой некий лабиринт и решение проблемы лежало где-то в этих линиях между блоками.

Подошедший к двери охранник забрал поднос. Звали его, судя по бейджику на форме, Оззи Куин.

— Пора принимать таблетки, Фред, — сказал Оззи.

Бринкли подошел к зарешеченной двери, протянул руку и получил бумажный стаканчик с таблетками. На глазах у охранника заключенный отправил лекарство в рот и проглотил.

— Вот и молодец. — Оззи протянул второй стаканчик. В этом была вода.

Бринкли выпил.

— Свет выключаем через десять минут, — предупредил охранник.

— Только пусть клопы не кусаются, — ответил Фред.

Он вернулся к койке, сел на матрас и снова прислонился к стене, тихонько, вполголоса напевая: «Ай-яй-яй-яй-мама-чита-линдо…»

А потом Бринкли схватился за края койки и, оттолкнувшись, полетел вперед, головой в стену.

И еще раз.

И еще…

Войдя в зал заседаний, Юки увидела, что за столом защиты рядом с Дэвидом Хейлом сидит ее босс, Леонард Паризи. Она сама позвонила Лену сразу же после того, как услышала, что Бринкли пытался покончить с собой в камере предварительного заключения, но вовсе не ожидала его появления в зале суда.

— Леонард, рада вас видеть, — сказала Юки, думая совсем о другом.

«Вот черт! Неужели Лен сам возьмется за дело? Неужели он сможет так поступить со мной?»

— Присяжные в порядке? — поинтересовался Паризи.

— Вроде бы да. По крайней мере судья в этом уверен. Повторный процесс никому не нужен. Микки даже не стал просить объявить перерыв.

— Хорошо. А он мне нравится, этот самодовольный кретин, — пробормотал Паризи.

По другую сторону от прохода Шерман разговаривал с клиентом. Под глазами у Бринкли были синяки, через лоб шла широкая марлевая повязка. Из-под голубого больничного халата выглядывали полосатые пижамные штаны.

Подсудимый сидел, уставившись взглядом в стол, пощипывая волоски на руке, и не поднял голову даже тогда, когда судебный пристав попросил всех встать.

Судья устало опустился в кресло, налил стакан воды и спросил Юки, готова ли она.

Юки ответила, что готова, и направилась к трибуне, слыша, как гулко стучит в ушах пульс — ка-дам, ка-дам, ка-дам… Горло слегка перехватило. Она откашлялась, поприветствовала присяжных и перешла к заключению:

— Мы здесь не для того, чтобы решать, есть у мистера Бринкли психологические проблемы или нет. Проблемы есть у всех, и мы с ними справляемся — кто-то лучше, кто-то хуже. Мистер Бринкли сказал, что слышит у себя в голове сердитый командный голос. Может быть, так оно и есть. Мы этого не знаем, и это не имеет никакого значения. Психическое заболевание — не лицензия на убийство, леди и джентльмены, и то, что мистер Бринкли слышит голоса, не отменяет того факта, что он сознавал всю пагубность своих действий, когда убил четырех ни в чем не повинных человек, включая девятилетнего мальчика. На основании чего мы делаем такой вывод? — Юки повернулась к жюри. — На основании его последующих действий. Поведение мистера Бринкли выдает злонамеренность его поступков и осознание им своей вины.