Борис Старлинг - Мессия

Кейт заходит в комнату с тремя чашками кофе. Она ставит чашки на ближайший стол и дует на пальцы.

— Ой, горячо! — Она обводит комнату взглядом. — Где Ред?

— На консультации.

— Ух ты, он будет не в настроении. Я думала, ему удалось добиться переноса этой процедуры.

— Ему и удавалось. Даже дважды, но уж в третий никак не отвертеться. Прием даже начали позже, специально ради него.

— Что ж. Думаю, к тому времени, когда он освободится, и чай малость остынет.

Кейт подходит к письменному столу Джеза и наклоняется над его плечом.

— Это отчет о вскрытии Симпсона?

— Угу.

— Нашли что-нибудь полезное?

— Совершенно ничего. Похоже, Серебряный Язык никогда не оставляет никаких полезных зацепок.

Кейт сквозь зубы пощелкивает языком и возвращается к письменному столу.

У Реда звонит телефон. Не отрываясь от чтения отчета о вскрытии, Джез берет трубку и нажимает код, чтобы перевести звонок на собственный телефон.

— Клифтон.

— Могу я поговорить с инспектором Меткафом?

Мужской голос. Говорит с легким придыханием. Акцент определить трудно.

— Он на совещании. Могу я помочь?

— Вы работаете по расследованию дела об убийце апостолов?

— Да, работаю.

— Я… я знаю кое-кого, кто, возможно, является убийцей.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Я бы предпочел не называть своего имени. Но если хотите, назову вам того, кто, как мне кажется, и есть убийца.

«Ставлю пятьдесят фунтов, что это очередная лажа, — думает Джез. — Восемь тел, ни единой улики, и вдруг звонит какой-то малый и преподносит нам Серебряного Языка на блюдечке. Держи карман шире!»

— Конечно, мы хотим.

— Его зовут Израэль.

Джез поднимает брови. Израэль. Десять из десяти за оригинальность. С этим парнем скучать не придется.

— Израэль… А фамилия?

— Нет, просто Израэль. Это единственное имя, которым он пользуется.

— Всего одно имя?

— Да. Как Пеле или Шер.

Джез едва удерживается от смеха.

— И чем занимается Израэль?

— Он глава церкви.

— А как называется эта церковь?

— Церковь Нового Тысячелетия.

— Секунду, не вешайте, пожалуйста, трубку.

Джез нажимает кнопку отключения звука, удостоверяется, что красный индикатор секретности включен, и обращается к Кейт:

— Нам ведь не попадалась никакая секта, именующая себя Церковью Нового Тысячелетия, когда мы шерстили те культы, верно? Которой заправляет малый по имени Израэль.

Кейт качает головой.

— Нет. Я бы запомнила.

— Так я и думал.

Джез снова нажимает кнопку. Индикатор секретности выключается.

— И где находится эта церковь?

— Кенсингтон. Рядом с Хай-стрит.

— Сэр, пожалуйста, не думайте, что мы воспринимаем вашу информацию скептически, но мы уже проверили значительное количество религиозных общин, и ни одна из них не подпадает под это описание.

— Потому что она очень секретная. Мы не рекламируем факт нашего существования.

— Мы? Вы принадлежите к этой церкви, сэр?

— Да. Да, принадлежу.

— Тогда почему вы звоните?

— Потому что боюсь. Я слушаю то, что говорит Израэль, а он теперь беспрерывно твердит о гневе Господнем и подготовке ко Второму пришествию. Раньше он был гораздо спокойнее, но в последнее время стал действительно… беспощаден. Разумеется, в своих проповедях. Ни о чем другом я не знаю. То есть я хочу сказать, что о случаях совершения им физического насилия мне ничего не известно.

— Вы живете общиной?

— Нет, но нам не разрешается никому разглашать нашу приверженность Учению. Не все готовы к истинному слову так, как мы. Вот почему я звоню вам анонимно. В определенные дни мы собираемся в храме, изучаем Библию и разделяем с верными трапезу, но живем каждый у себя дома.

— У вас есть адрес этой церкви?

— Да.

— Не могли бы вы сообщить его?

— О да. Простите. Филлимор-Террас. Номер тридцать два. Это слева, если вы идете с Хай-стрит. Большой красный дом. Вы его не пропустите.

— Вы вроде бы сказали, что это церковь?

— Ну, в общем, что-то вроде этого.

— Что вы имеете в виду?

— Здание не церковное. Но в нем находится церковь.

— В этом здании?

— Да.

Джез присвистывает сквозь зубы.

— И по каким дням недели вы занимаетесь изучением Библии?

— По вторникам, пятницам и воскресеньям.

— Пятницам? Но сегодня пятница.

— Да, но это начинается в семь тридцать.

— В семь тридцать вечера?

— Да.

— Значит, — Джез смотрит на свои часы, — через час.

— Да.

— Вы будете там?

Пауза.

— Я предпочел бы не отвечать на этот вопрос.

— Сэр, вы бы очень помогли, если бы согласились встретиться…

— Я не могу. Вы не понимаете. Нам не разрешено говорить о церкви за пределами ее стен. Нам не разрешено говорить о том, что мы принадлежим к ней. Нам не разрешается сообщать о существовании церкви. Израэль убил бы меня, если бы я сделал это.

Убил меня.

— Вы это говорите в буквальном смысле? Что он убил бы вас?

— Хм… Да, я думаю, да.

— А за что бы он вас убил? За то, что вы упомянули о церкви, или за то, что заподозрили в нем убийцу?

Вопрос остается без ответа.

— Вы знаете, какое любимое высказывание у Израэля?

— Какое?

— Что Христос был предан одним из Его учеников.

Поскольку Ред так и не вернулся с консультации, Кейт с Джезом отправляются на Филлимор-Террас вдвоем.

На одной стороне улицы теснятся поблекшие, но сохраняющие следы былого величия старые здания, а на другой бросается в глаза свежая, еще не потускневшая от возраста и городских дымов кладка новых строений. Джез и Кейт движутся меж двумя мирами, старым и новым, и, пройдя мимо сложенного из бледного песчаника здания Кенсингтонской объединенной реформистской церкви, останавливаются у дома тридцать два.

Джез нажимает на дверной звонок. Изнутри слышатся тяжелые шаги. Потом звучит низкий, поднимающийся из живота и звучащий по мере подъема к горлу все глубже баритон.

— Входите, дети мои.

Он огромен. Огромен. Росту в нем никак не меньше шести футов восьми дюймов. Массивная голова увенчана ежиком волос, желтых от воздействия перекиси, с черными корнями. Рукава его черной рубахи закатаны, открывая взору похожие на дубовые перила предплечья и чудовищные кулачищи.

Он заполняет почти весь дверной проем. Свет из холла позади обрисовывает очертания его тела, создавая вокруг него нечто вроде ауры. В мешках под глазами затаились враждебность и испуг. Его баритон громыхает злобой.

— Я ждал других гостей. Кто вы?

— Вас зовут Израэль? — спрашивает Кейт.

— Я спросил, кто вы. Будьте добры ответить.

Кейт достает свой жетон и держит его где-то между своей грудью и его талией.

— Детективы-инспекторы Джез Клифтон и Кейт Бошам.

Он более чем на фут выше Кейт и, вероятно, в два раза тяжелее, но ее это не смущает.