Алан Джекобсон - Винодел

Вейл с трудом верилось, что Фредерик Монтальво им позвонит, но в данный момент он ничем больше не мог помочь следствию. По крайней мере, у них появилась первая зацепка.

Еще раз выразив свое сочувствие, они ушли тем же путем, которым пришли сюда.

Джон Уэйн Мэйфилд стоял у своего автомобиля, не сводя глаз со входа в административный корпус винодельни «Вилла Монтальво». Никто не стал бы задавать ему лишних вопросов, но он был человек заметный — заметный, как гнойный прыщ на кончике носа.

Какая, впрочем, разница? Он запросто бы отделался от любого, кто спросил бы, что он тут делает. Это было в его власти — такая уж работа.

Не пробыв в здании и двадцати минут, на улицу вышли две женщины: смазливая рыженькая и блондинка с неплохой фигурой. Мэйфилд не знал, кто они такие, но решил во что бы то ни стало выяснить. Вид у них был серьезный, но раньше он их не видел, а то точно запомнил бы.

Этого следовало ожидать. Но тут-то и начинается самое интересное. Самое лучшее. Он никогда еще не сталкивался ни с чем подобным и теперь принимал вызов.

Мэйфилд вытащил из кармана рубашки блокнот и начал что-то писать. Минуту спустя он увидел, как женщины садятся в «форд». Они сидели там еще несколько минут, разговаривали и звонили по телефону. Он вернулся в машину и поехал вслед за ними. Покинув территорию винодельни, они свернули на трассу 29. Все это время он держался на почтительном расстоянии.

Основные профессиональные обязанности подождут. Остаток дня он планировал посвятить своей новой работе.

Захлопнув дверцу, Вейл посмотрела на Диксон, которая уставилась в лобовое стекло и даже не пыталась завести двигатель.

— Что скажешь? — спросила она.

— Пока что ничего определенного. В округе много семей, которые живут здесь на протяжении десятилетий. Каждый кулик хвалит свое болото, все друг с другом соревнуются — бывает, даже в пределах одной семьи. Размолвки, войны, политическое противостояние… В этой вражде, о которой упомянул Монтальво, нет ничего примечательного. — Диксон убрала волосы с лица. — Но это вполне сгодится как мотив.

Вейл в этом сомневалась, но все же сказала:

— Надо хотя бы проверить.

Диксон достала телефон и позвонила Люго. Гудки доносились из автомобильных колонок, ответили ей уже на втором.

— Рэй, мы собираемся ехать к Кевину Камерону. Ты еще там?

— Да, а что?

— У нас есть к нему пара вопросов. — Диксон повернула ключ в замке зажигания и дернула рычаг переключения скоростей. — Давай адрес. Мы будем через десять минут.

Диксон свернула сначала на трассу 29, а на ближайшем перекрестке — на Силверадо Трэйл, извилистую живописную дорогу, практически не тронутую туристическими соблазнами, ресторанами и городскими зданиями. Вокруг виднелись лишь виноградники, маленькие винокурни, красивые холмы и изредка — дорогие дома, расположившиеся на этих холмах, как птицы на насесте.

Частная дорога, змеившаяся в гору, вывела их к солидному дому в позднеготическом стиле. Выглядела постройка не так претенциозно, как поместье Монтальво, но не заметить потраченных миллионов долларов было нельзя.

Они поднялись на крыльцо, и Диксон нажала кнопку звонка. Судя по доносившемуся изнутри звуку, дом напоминал гигантскую пещеру, а когда деревянные двери распахнулись, они убедились, что так оно и есть. Их взглядам предстал роскошный просторный зал с колоссальным, во всю стену, витражом напротив. Стилистически он напоминал витраж в «Пежу», но превосходил его по размерам.

За натертую до блеска медную дверную ручку держался Рэй Люго. Вытянувшееся лицо его казалось заплаканным.

— Ты в порядке? — спросила Диксон.

— Кевину тяжело было это слышать.

«Да ты и сам выглядишь не ахти».

Люго закрыл за Вейл дверь. Понизив голос, она сообщила:

— Фредерик Монтальво походя сказал, что они рассорились с семьей, которой принадлежит «Серебряный гребень». Причем лет сорок назад.

Люго выпрямился, как бы сбрасывая маску друга семьи и возвращаясь в роль детектива.

— Думаешь, сойдет за мотив?

— По месту преступления не скажешь. Но все-таки стоит проверить.

Диксон говорила так же тихо, как и Вейл:

— Надо узнать у Кевина, что ему об этом известно.

Люго нервно оглянулся через плечо.

— Он сейчас не в лучшей форме. Давайте потом.

— Если это обычное убийство, а мы будем медлить, дело нам не закрыть, — сказала Вейл. — А если серийное — а мне кажется, что оно таки серийное, — и эта вражда семейств тут ни при чем, то лучше как можно скорее избавиться от этой версии. — Почувствовав, что Люго ее слова не убедили, она сказала: — Не волнуйся, мы будем деликатны.

Он повел их налево по коридору в просторную гостиную с плиточным полом.

— Кевин, — обратился он к мужчине, сидевшему за столом.

Тот, похоже, даже не осознавал, что в комнате присутствует кто-то еще. Застыв, он смотрел куда-то в пустоту, рот безвольно приоткрыт.

Он подавлен, он шокирован, он отказывается верить.

Вейл не раз видела такое выражение лица. Она опустилась на стул напротив него.

— Мистер Камерон, меня зовут Карен Вейл, я агент ФБР, а это следователь Диксон. Вы говорили с ней по телефону. — Она чуть наклонилась вперед. — Примите мои соболезнования. Нам понадобится ваша помощь, чтобы поймать человека, который… лишил Викторию жизни. Вы готовы нам помочь?

Глаза Кевина, словно затянутые красноватой дымкой, уставились на Вейл. Изучив ее лицо, он перевел взгляд на Диксон и подверг ее такому же пристальному анализу.

— Да, — наконец сказал он едва слышно.

— Нам известно, что ваша семья не поделила что-то с владельцами «Серебряного гребня». Вы не могли бы рассказать нам, в чем причина конфликта и между кем конкретно он возник?

Кевин долго смотрел в одну точку, потом все же сумел сосредоточиться.

— Все началось еще с родителей, Гарольда и Анны. Тогда-то все и началось… Обычная история для винной индустрии. Фредерик унаследовал бизнес от отца, Жерара, и ринулся в бой. Он хотел по-настоящему встряхнуть производство, в котором наметился застой. Объемы не росли, рыночная доля уменьшалась. — Кевин замолчал и, вздрогнув, глотнул воздуха. — «Серебряный гребень» побеждал на многих конкурсах, и они все ужасно собой гордились. Фредерик хотел произвести фурор — и положил глаз на самого именитого винодела в «Серебряном гребне». Он целый год пытался его переманить, но тот хранил верность Гарольду и Анне. Пятнадцать лет спустя у «Гребня» начались неприятности. Гарольда хватил удар, Анне тоже нездоровилось. Сыновья, которые никогда особо друг с другом не ладили, кое-как управляли винодельней. И тут, посреди этой неопределенности, когда дела у «Монтальво» шли в гору, но потенциал еще не был реализован полностью, Фредерик набросился на этого винодела, как коршун, и утащил его к себе.