Роберт Уокер - Инстинкт убийцы

— Но ведь никто еще не занимался Ловенталем вплотную. Мы, практически, ничего не знаем об этом человеке, о его друзьях и товарищах по работе.

— Над этим сейчас работает Бруэр. Он должен поговорить со всеми, знавшими Ловенталя по работе в «Бэлю-Сторк», его прежним начальством, преподавателями колледжа. Как раз сейчас он должен был…

— Но Бруэр преследует одну цель — доказать виновность Ловенталя.

Заметив, что Джессика начинает выходить из себя, Отто попытался ее успокоить.

— Хорошо, хорошо… Сколько времени тебе потребуется?

— Самое большее — два дня, и, может быть, тогда я смирюсь с тем фактом, что Ловенталь и вампир из Векоши — одно и то же лицо.

Отто провел ладонью по щеке, словно проверяя, нуждается ли он в бритье. После чего произнес:

— Я буду по тебе скучать.

Девушка вздохнула и, потянувшись через стол, взяла руки Отто в свои и сжала их.

— Когда я вернусь, у нас будет много времени, Отто.

Он ободряюще улыбнулся ей.

— Может быть, даже больше, чем ты думаешь.

Джессика подозрительно уставилась на него.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Меня вежливо попросили уйти в отставку. Все-таки, я уже не мальчик, и Лими…

— Ради Бога, Отто! Ведь именно твоя работа вывела нас на Чикаго и Ловенталя.

— Нет, не совсем. Все это произошло благодаря тебе. А Лими… просто он хочет, чтобы в нашем отделе было больше «свежей крови».

— Черт возьми, ведь Лими сам всего на несколько лет моложе тебя.

— Видишь ли, дорогая, дело здесь не только и не столько в возрасте. Все гораздо сложнее.

— Кого они… Кого Лими метит на твое место?

— О’Рурк.

— О’Рурк? Эту шлюху, наносящую удар из-за угла?

— Прекрати. Кандидатуру О’Рурк предложил я сам. Она достаточно умна и…

— Она работала за твоей спиной с Рэйнеком и…

— Я давно об этом знаю.

— И ты никак на это не реагировал?

— Она умна.

— И это все, что ты можешь сказать?

— Она обладает хваткой барракуды [30] Барракуда — хищная морская рыба, опасная для человека. , а именно это и необходимо отделу. Что же касается меня, то, думаю, я не отвечаю подобным требованиям. Скорее всего, мне пора на покой.

— Но это просто безумие, Отто. Ведь ты — лучший агент ФБР. Мы все это знаем. То, что ты сказал, просто не может быть правдой.

— Я взвешивал все не один раз и, слава Богу, что я еще жив и что такую женщину, как ты, может интересовать то, чем я стал. Но поверь, даже, если ты сейчас решишь, что между нами все кончено, я пойму тебя.

— Что?! Черт возьми, Баутин, ты действительно можешь быть невыносим.

— Я сказал что-то не то?

Джессика встала, порываясь уйти, но он удержал ее.

— Я не хочу потерять тебя, Джесс, но…

— Но ты считаешь, что я преследую тебя из-за твоей должности, и мне наплевать, что ты за человек, что я ничуть не лучше О’Рурк? Я не нуждаюсь в подобной критике, тем более, сейчас. А теперь, пожалуйста, пусти меня.

Отто отошел, глядя ей вслед, потрясенный неожиданным поворотом в их отношениях. Он был неправ, предположив такое в отношении Джессики. Только из-за того, что О’Рурк спала с Лими…

Размышления Отто прервала официантка, подошедшая к столику с телефоном. Она спросила:

— Вы инспектор Баутин?

— Да.

— Вам звонят, сэр.

Официантка поставила телефон на столик, и после непродолжительного треска и шума раздался голос Джо Бруэра.

— Отто, можешь отменять свой полет в Вирджинию.

— А в чем дело?

— Кое-что обнаружилось. Возможно, это и пустяки, но кто знает? Я сразу же решил найти тебя, узнать, что ты на это скажешь.

— Это имеет отношение к Ловенталю?

— Да.

— Ты говоришь так, словно соглашаешься, что Джессика права.

— Все может быть. В любом случае, Ловенталь вполне мог оказаться одним из двух.

— Ты что, считаешь, что там орудовала целая банда? И он был их сообщником?

— Может быть, Отто. Эта информация достаточно верна.

— Откуда она?

— Кое-что из квартиры Ловенталя. И некоторые детали сообщили его коллеги по работе.

— Из «Бэлю-Сторк»?

— Именно.

— Что-то конкретное?

— В основном, Ловенталь пользовался пишущей машинкой, но обнаруженные нами несколько строк, написанные им от руки, не имеют ничего общего с почерком на записке.

— Но ведь она написана готическими буквами, разве ты забыл?

— Когда Ловенталь писал от руки, он обычно, не прибегал к такому шрифту. Когда же это случалось, это все равно не походило на почерк в записке.

— Что-нибудь еще?

— Некоторые сослуживцы Ловенталя утверждают — он вскоре собирался предложить кое-что «Бэлю-Сторк», то, что он разработал со своим партнером, имя которого неизвестно, какой-то прибор, и хотел получить на него патент. Ну, что ты на это скажешь?

— Значит, он говорил о себе, как о второстепенной личности. А отсюда следует, что у него был сообщник. И записку написал именно он, этот сообщник, это сделал Учитель!

— Но Ловенталь говорил со своим адвокатом о том, что авторство на получение патента должно быть поделено между ним и неким его партнером, чтобы не вызвать недовольство этого партнера, как он сообщил адвокату.

— Адвокат сейчас у тебя?

— Да. Ты можешь приехать?

— Я выезжаю.

Впервые за этот день Отто признал, что, возможно, и на этот раз интуиция доктора Джессики Коран не подведет ее — или, по крайней мере, окажет помощь.

Баутин отменил полет, позвонив из кабинета Бруэра. Неясные детали головоломки занимали, наконец-то свои места, и Отто был рад, что его последнее дело подходит к концу, со своими личными проблемами он успеет разобраться в Квонтико, куда вернется с высоко поднятой головой! Но все дело в том, что некоторые кусочки головоломки потерялись, и их никак не могли найти.

Не мог никто, кроме Джесс.

А она сумела как-то повлиять на Бруэра, который по своей собственной инициативе отправился добывать новые факты и узнал, что Ловенталь за несколько часов до своей смерти неожиданно позвонил своему адвокату с вопросом, можно ли указать в документах, подготовленных для получения патента, что он разрабатывал некое медицинское устройство еще с каким-то человеком и провозгласить, тем самым, их равное партнерство в изобретении.

— Сама идея, — объяснял Джефф Истфол, адвокат Ловенталя, — принадлежит, по словам Мориса, не ему, а другому человеку, который обратился к Ловенталю, чтобы изготовить инструмент. Морис все еще служил в «Бэлю-Сторк», поэтому начал работать над воплощением этой идеи по ночам в своей домашней лаборатории, а вечера и выходные дни посвящал ее усовершенствованию.

— Называл ли он вам имя этого партнера? — спросил Баутин.

— Нет.

— Говорил ли он вам что-нибудь такое, из чего вы могли бы понять, кто этот человек?

— Ничего.