Виктория Платова - Ужасные невинные

– Ну как? Здорово получилось? – она с трудом переводит дух.

– Потрясающе.

– Вот и меня впирает. О-о, как меня впирает!.. Расскажи мне о себе, Дэн.

– Сначала ты расскажи.

Лягушонок с размаху плюхается на джинсово-футболочную кучу, попутно вынимая из-под тощего зада ботинок. Лягушонок яростно скребет темя и прищуривает глаза. Рассказ о Лягушонке не занял бы и абзаца, и строки в путеводителе по достопримечательностям пятнадцатилетних. Лягушонок и сама знает это и потому – хитрит. Рассказ Лягушонка веревочкой вьется вокруг Анны Брейнсдофер-Пайпер: веревочкой, петелькой, она вот-вот захлестнется на лебединой шее сочинительницы crimi.

Лягушонок ненавидит свою мать, эту … суку, эту … …….тоже мне, еще одна великая писака………………..корнит из себя добренькую, корчит из себя идеальную мамашу, в нашей……….семейке должна быть та степень свободы и та степень доверия, которая позволит каждому быть счастливым или хотя бы надеяться на счастье, каждому, включая кота. Счастье……….кота тоже ее заботит, это оке повесицца можно, повесицца-а-а-а-а… … … о своих немце и швейцарце она никогда не вспоминает, никогда, вот бы вырыть их из могилы и спросить – были ли они счастливы с ней, прежде чем подохнуть … … ненавижу ее, ее… … …глаза, ее … волосы, ее … … английский, она ведь пишет на английском… … … сука, она пишет на английском, а может писать еще и на немецком, шведский дается ей хуже, но все равно – все лижут ей жопу, так и норовят пробраться языком в самую дырку, и ей нравится, когда ей лижут жопу, это ее вдохновляет … … … когда она в центре внимания счастлива, ей нужно, чтобы все ее любили, все, и чтобы все обращались к ней, когда им зашибись или когда херово, и она бы всех утешала или за всех радовалась …, а я никогда не буду лизать ей ее вонючую жопу, как все остальные жополизы и как мой мудак папаша, никогда, никогда, так-то! не дождется!……….пошла она………….. ……………………….. !!!!!!!!!!

Ненависть Лягушонка, зеленая, в пупырышках ненависть вовсе не так изощренна, не так разветвлена и не так впечатляюща, как ненависть Лоры или ненависть Билли, но я делаю скидку на возраст. Каждому возрасту – своя ненависть.

– Замечательно, – говорю я соплячке.

– Правда? – она смотрит на меня с недоверием.

– Правда. Только я просил рассказать не о твоей матери. А о тебе. Вот так. А то получается, что твоя мать – центровая. Она центровая, а ты – никто.

Мое замечание застает соплячку врасплох, она морщит нос, она кусает губы, она готова разрыдаться.

– Никто? – переспрашивает она плаксивым голосом.

– Никто, – подтверждаю я.

– Я могу отсосать, – переходит Лягушонок на шепот. – Бесплатно.

– Не канает.

– Могу… могу позволить тебе… трахнуть меня в зад, – выкладывает Лягушонок свой последний козырь.

– Не-а. Если мне когда-нибудь и понадобится чей-то зад, наверняка это будет не твой зад.

– Ты сам мудак! – не выдерживает соплячка.

– Верни мне паспорт.

– Даже если я верну тебе паспорт… Я все равно уже знаю, кто ты такой и как тебя зовут. Ты русский-русский-русский! А русских здесь не очень любят и всегда с радостью насрут им на голову. Никто не упустит случая насрать, поверь. Ты попался, Дэн! Хи-хи-хи!..

– Ну тогда можешь оставить паспорт себе.

Сказав это, я принимаюсь насвистывать незатейливую мелодию: одну из тех незатейливых мелодий, которые практикует Jane В. Это идет вразрез с музыкальными вкусами и предпочтениями соплячки, это так же далеко от гребаной Земфиры, как далеки герпесные губы соплячки от роскошно-печального рта Анны Брейнсдофер-Пайпер. И соплячка не выдерживает.

– Ладно, Дэн. Давай не будем ссориться, а? Ты мне очень, очень нравишься.

– Ты вернешь паспорт?

– Конечно. Я верну, верну. Зачем мне твой паспорт? Не волнуйся. Побудь со мной еще немножко, и я верну его.

– Хорошо, – я сдаюсь. – А как зовут кота?

– Какого кота? – удивляется соплячка.

– Того самого, о счастье которого так печется твоя мамахен. Вашего кота.

– А-а…Муки, – она делает ударение на первом слоге. – Его зовут Муки. Муки-Муки-Муки! Зачем тебе кот?

– Хочу посмотреть на счастливого кота. В жизни не видел счастливых котов.

– А чтобы я рассказывала о себе? Ты больше не хочешь?.. Ване апон э тайм 54мне приснилось небо Лондона. В нем приснился долгий поцелуй…

– Да что ты!

– Да. Все именно так и было. Мы летели, вовсе не держась, кто же из нас первым упадет? – частит соплячка. – Мне кажется, мы крепко влипли, мне кажется, потухло солнце, прости меня, моя любовь, домой – слишком рано и пусто, с тобой – слишком поздно и грустно, я разошлю открытки светлым мне знакомым, я их по запахам узнаю по влюбленным, катились звезды, прожигая в небе дыры, с ума сходили перекрестки, не бери себе в голову, Катюха, не бери, прогоняй ностальгию мимо дыма в потолок, кроме счастья есть зима, простуды, просто невезенье, в воскресенье ты же будешь улыбаться и казаться, между прочим, лучше всех…

Но уж никак не лучше Анны Брейнсдофер-Пайпер, гы-гы, бу-га-га, нахх!..

– …выбирай себе же сны и настроенья, ты говоришь, что страшно, – я смеюсь, есть у меня один секрет, покатаемся по городу, отвези меня, пожалуйста, к мосту, – ближе, ближе, здесь я дышу, давай выпьем, прямо здесь и сейчас, мое сознанье несется ракетой в сторону солнца, меня не стоит бояться, в меня не стоит влюбляться, ты очень милый парень, но таких, как я, больше нету, давай договоримся – будь со мной, смотри, я тебе покажу чудеса, какая безумная пара, будь со мной, ТВОЙ АНАЛИТИК ПРОСТО БЛЯДЬ!..

Ла-ла-ла. Ла-ла.

Я попался. Откровения соплячки не стоят и выеденного яйца, но я попался. К.тому же это чужие откровения, и я даже знаю чьи. Той, физиономия которой глазеет на меня со всех постеров. Чем была бы заполнена жизнь соплячки, не существуй в природе этих откровений? Чтобы пристроиться им в хвост – много ума не надо. Чтобы свистнуть чужой паспорт, нужна известная ловкость, но никак не ум. Ненависть к Анне – другое дело, она совсем не такая плоская, как лоб Лягушонка, как ее грудь. Ненавидеть мать только потому, что она лучше, что она красивее? только потому, что твои губы безнадежно проигрывают ее губам и что все окружающие лижут ей жопу? Лизать же тощий соплячкин зад никому и в голову не придет, даже «ЖЖ»-феминистки под этим не подпишутся. Так думаю я. Но не исключено, что я ошибаюсь, эй-эй, безумный Макс, твой аналитик просто блядь!..

– Я впечатлен, – говорю я соплячке.

– Что, в натуре?

– Ага. По самые помидоры. Я могу воспользоваться ванной?..

…Всю жизнь мечтал поваляться в джакузи.

Ванная в доме соплячки и Анны Брейнсдофер-Пайпер занимает гораздо большую площадь, чем ванная в доме Август, но всяких примочек, притирок, гелей для душа, пенок и шампуней примерно столько же. На вешалке (притараненной прямиком из «IKEA», откуда же еще!) висят два махровых халата, белый мужской и розовый женский: белый – с вышитыми якорями, розовый – с вышитыми гиацинтами, стерильно-мудаковатый прикид взрослых. Есть и еще нечто, напоминающее хламиду, – неопределенного цвета. Это, надо полагать, банные радости соплячки. Конфликт поколений налицо, вот только непонятно, почему родители терпят вопиющую неаккуратность соплячки.