Бернар Миньер - Долина [litres]

– Годри. Жером Годри. Ты его не знаешь.

Она коротко рассмеялась. Но он уловил горечь в ее голосе. И вдруг внутри все сжалось. Леа редко впадала в такое состояние из-за неприятностей на работе. А сейчас она была просто в ярости, ее что-то явно ранило. Может, это потому, что доктор Жером Годри в один прекрасный момент стал значить для нее больше, чем сотрудник ?

– Мне очень жаль, сокровище мое.

– Сама не понимаю, чего я так разволновалась из-за какого-то придурка.

– Ты давно работаешь с ним?

– Два года.

Вполне достаточно, чтобы сблизиться и разойтись . Он рассердился на себя за такую мысль: это было несправедливо.

– Мне тебя не хватает, – сказала она вдруг.

– Мне тебя тоже.

– Очень.

Он ничего не сказал. Он снова увидел, как она разговаривала с доктором Жеромом Годри в коридоре больницы, вплотную приблизив к нему лицо. И не было заметно, чтобы она в тот момент его так уж ненавидела.

– Мартен, что-то не так?

– Нет, что ты, все в порядке.

– Мартен, я тебя знаю. Ты о чем сейчас думаешь?

– Правда, ни о чем.

– Мартен…

– Да все о работе, – соврал он. – И об этой долине… Оказаться пленником, вместе с убийцей… – запнулся он, чуть не сказав «с убийцами», но и без того дело было достаточно тревожным, – и все время думать, нападет он еще раз или нет… Мы топчемся на месте. А сегодня вечером случилась и вовсе забавная история.

– Что за история?

– На входе в отель нас остановила небольшая группа людей… примерно час назад… Они нас окружили, словно собирались побить. Было не очень приятно.

В трубке наступила тишина.

– Час назад?

– Да. А почему ты спрашиваешь?

Снова тишина.

– А потом что ты делал?

– Мы пошли в бар выпить по стаканчику.

– «Мы»? Кто это «мы»? Разве бар не закрыт в это время?

– Я его велел открыть по такому случаю. «Мы» – это мы с Циглер.

– Ах, вот как… И вы были там только вдвоем?

Он не смог удержаться и улыбнулся.

– Просто не верится. Ты что, ревнуешь?

– А ты догадайся.

– Ты не доверяешь мне?

– Доверяю, Мартен. Но я тут немного порылась в интернете: она очень привлекательная женщина, Ирен Циглер.

– Что-что ты сделала ?

Он услышал ее коротенький смешок.

– Да я тебя разыгрываю, дурачок… Сама не знаю почему, но ты о ней так рассказывал… поэтому что-то мне говорит, что она недурна, твоя Ирен Циглер.

– Она лесбиянка, Леа. И она вовсе не « моя Ирен».

– Да неужели… А может, бисексуалка, кто ее знает?

– А ты? У тебя когда-нибудь появлялись мысли о женщинах?

– Предупреждаю, я уже не раз слышала такое, – ответила она чуть охрипшим голосом.

Он понял, что оборот, который приняла их болтовня, ей понравился, когда она тихо спросила:

– А тебе не захотелось себя поласкать?

– Я очень хочу, чтобы ты себя поласкала…

Она помолчала.

– Мне рано вставать, Мартен… Не уверена, что это хорошая идея… Ты хочешь, чтобы я себя ласкала? Правда?

Голос Леа опустился на октаву вниз.

– Да, – ответил он.

– Правда-правда?

– Не умолять же тебя…

– В этом нет нужды, малыш. Если ты этого хочешь.

Туман.

Серая ватная стена.

Город, как ладонью, накрыла дымная пелена.

Восемь часов утра.

Стоя в пижаме у окна, Сервас полюбовался на крыши, почти полностью потонувшие в этом гороховом пюре, потом поспешил в крошечную ванную, чтобы выпить таблетку парацетамола с кодеином. Все тело болело, боль даже разбудила его. И во рту угнездился какой-то неприятный привкус.

– Вы нашли убийцу? – спросил его Матис за завтраком.

Сервас взъерошил мальчугану волосы.

– Почти, – соврал он. – А ты прочел книгу?

– Почти, – ответил Матис и подмигнул.

Помимо воли Сервас почувствовал разочарование: парень снова взялся за планшет, а книгу где-то оставил. Он внимательно посмотрел на Матиса, на его серьезное и печальное лицо маленького взрослого, рано повзрослевшего мальчишки, и вспомнил Гюстава.

– А кем ты хочешь стать, Матис, когда вырастешь?

Он увидел, как мальчик весь подобрался и нахмурил брови.

– Не знаю… Но уж точно не сыщиком…

Такой ответ застал его врасплох.

– Почему?

– Потому что мой отец ненавидит легавых, да все их ненавидят …

Сервас вздрогнул и подумал, что потом надо будет поговорить с отцом. Его снова охватил гнев.

– Но ведь я сыщик. Ты что, меня ненавидишь?

– Вы совсем другой, – сказал Матис.

– Вот как? Почему?

– Потому что вы не такой, как остальные легавые… Потому что вы принесли мне книгу. Потому что вы хороший.

Мартен вышел из отеля во взвинченном состоянии, а когда подходил к машине, у него создалось впечатление, что он вошел в хаммам. Туман все время двигался: он растекался по улицам, лизал фасады домов. Вдруг в затылке появилось привычное напряжение. Он обернулся. На долю секунды ему показалось, что кто-то за ним следил. Наблюдал. Но рядом никого не было …

Войдя в жандармерию, он обнаружил, что кабинет Ангарда пуст, и направился прямо в зал собраний. Дурное настроение еще не окончательно выветрилось. Туман совсем залепил окна, а потому в зале зажгли свет, и работа была уже в разгаре. Вокруг стола то и дело пробегала искра, как в редакции какой-нибудь крупной газеты, где готовили к выпуску важную статью о последних событиях.

– Трое убитых взрослых, и вслед за этим – история с одиннадцатилетним ребенком в лесу… Там с ним был кто-то взрослый… Это один и тот же человек? Он и есть убийца? Он собирался убить мальчика, а потом передумал? Или все события никак друг с другом не связаны?

Ирен дважды легонько стукнула линейкой по белой классной доске. Сервас увидел на доске схему, нарисованную стираемым фломастером.

– Не будем забывать, что в случае с Хозье сначала убили сына, а уж потом взялись за отца. Надо поискать в биографиях родителей Тео: отец прибыл из Мали. У него посттравматический стресс. Поинтересуйтесь этим человеком… Я просила вас воссоздать облик убийцы, исходя из того, что человек, находившийся в лесу вместе с Тео, и есть убийца Камеля Эсани и отца и сына Хозье.

– Но у нас нет ни одного подтверждения этой гипотезы, – громко сказал хипстер. – И она может отбросить нас назад, вместо того чтобы продвинуть вперед. Может быть, эти случаи надо, наоборот, разделить?

Ноздри у Ирен вздрогнули, как у встревоженной лошади. Она неприветливо покосилась на бородача. Но Мартен должен был признать, что возражения этого парня редко бывают лишены смысла.

– Ну, и что ты предлагаешь? – язвительно спросила Циглер. – Отмахнуться от того, что случилось нынче ночью, и предоставить в этом разбираться бригаде жандармов?

– Да нет, я не об этом говорил, – возразил бородач, словно призывая остальных в свидетели. – Но я думаю, что не надо пытаться искусственно объединить два дела, которые, может, не имеют ничего общего.