Бернар Миньер - Долина [litres]

– И кто же, по-твоему, был с мальчиком в лесу?

– Откуда мне знать! – поднял руки бородач. – Может, там вообще никого не было, и мальчишка сам все выдумал…

Чего-то подобного Ирен ожидала.

– Ага, и сам надел ботинки сорок второго размера…

Вокруг стола раздался смех. Сервас заметил, как помрачнел хипстер, и решил, что пора вмешаться.

– Я согласен. Думаю, не надо во что бы то ни стало связывать воедино эпизод с мальчиком и убийства. Пока еще слишком рано. Пусть кто-нибудь пороется в жизни парня и его родителей, но остальная группа пусть пока эту тему оставит… до поры до времени.

В глазах Ирен вспыхнул огонек раздражения.

– Мартен, напоминаю тебе, что тебя тут вообще нет, – прошипела она, – и участия в группе ты не принимаешь.

– Ну, тогда будем считать, что вы просто слышали голос…

Снова раздался смех, на этот раз гораздо громче. Даже среди сотрудников жандармерии все знали, что с этим залом связана легенда. Сервас заметил, что хипстер посмотрел на него с благодарностью. Зато Ирен была в бешенстве.

– Идем дальше, – продолжила она. – Рабочие на карьере. У Боше алиби. Следовательно, остальных надо допросить по одному. Я понимаю, что сегодня воскресенье. Но разыщите их и приведите сюда. И выясните, нет ли каких-нибудь новых событий или слухов. Велика вероятность, что тот, кто взорвал гору, значится в нашем списке.

Она выдержала паузу, двигая руку с фломастером по доске, и Сервас прочел: убийц 2.

– Так вот: не будем забывать, что, по мнению судебного медика, Тимотэ Хозье мог стать жертвой двух нападавших. Его отец получил только один удар… Но значит ли это, что убийц было двое? Не исключено, что убийца просто воспользовался сложной ситуацией.

– Кажется, у «Ля Депеш» есть свое соображение по этому поводу, – сказал жандарм, который только что вошел в комнату.

Он бросил на стол газету, и все сразу склонились над ней.

СКОЛЬКО УБИЙЦ В ЭГВИВЕ?

Гипотеза доктора Деверни, стр. 6–7

Ирен открыла указанные полосы.

Доктор Деверни хорошо знал Тимотэ Хозье, одного из убитых в долине Эгвива. Это он обследовал Тимотэ, еще подростка, после того как тот сознался в убийстве своей малолетней сестры. Это он, в сотрудничестве с другим психиатром, вынес заключение о невменяемости юноши. Тимотэ Хозье было 16 лет, когда, вернувшись из школы, он зашел в комнату к собственной сестре и убил ее. Родителей дома не было. Теперь, когда после той трагедии прошло более пятнадцати лет, его труп нашли связанным под водопадом в окрестностях Эгвива, на территории коммуны из 4000 человек, на границе департаментов Верхняя Гаронна и Верхние Пиренеи.

Можно ли допустить, что мотивы убийцы (или убийц) были связаны с прошлым молодого человека? В свою очередь, и отец жертвы, Марсьяль Хозье, гинеколог из Тулузы, тоже был найден убитым в долине. Таким образом, это уже третье тяжкое испытание, выпавшее на долю семьи, где в живых осталась только мать, Адель Хозье… Однако по сведениям достойных доверия источников, Тимотэ Хозье стал жертвой не одного, а двух нападавших. Следовательно, в уединенной долине в Пиренеях орудуют двое убийц. Своего рода криминальный дуэт . И теперь можно обвинить их в третьем убийстве, в убийстве Камеля Эсани в прошедшем феврале. Судебные власти Эгвива перестали его расследовать, объявив несчастным случаем в горах.

Что же происходит в Эгвиве? Кто убивает и за что?

А главное – собирается ли криминальный дуэт снова нападать? Прибавим к этому, что население Эгвива находится в ловушке из-за оползня, который перекрыл единственную дорогу в город. Дирекция Междепартаментского дорожного сообщения Юго-Запада заверила нас, что дорога будет открыта через несколько дней, – читай: через несколько недель. Можно легко представить себе, в какой тревоге живут обитатели города. На наши настойчивые запросы мэр Эгвива, мадам Изабель Торрес, ответила, что «задействованы все средства, подключена жандармерия, чтобы обеспечить безопасность жителей долины». Надолго ли?

– Криминальный дуэт ! – крикнула Ирен. – Что за штучки? Кто слил им эту информацию?

Она оглядела собравшихся, и Сервас заметил, как внимательно каждый уставился в столешницу перед собой.

– Очевидно, это идет от представителей судебной медицины, – прибавила она, чтобы никто не подумал, что она подозревает присутствующих.

– Доктора Джеллали можно исключить, – вмешался Сервас. – С ней никогда не возникало проблем, она специалист высшего класса.

– Тогда кто-то из госпиталя По… Ну, надо же! Теперь люди запаникуют, узнав, что убийц может быть двое. Они и так все на нервах. Проклятье!

Глаза Ирен метали искры.

– Я хочу поговорить с этим доктором Деверни! И со вторым психиатром! Узнайте, как с ними связаться. Хотела бы я знать, права «Ля Депеш» или нет и было ли что-то такое в прошлом Тимотэ Хозье, что могло бы прояснить ситуацию в настоящем…

– Никогда больше не позволяй себе таких штучек!

– Ты о чем?

– О твоем вмешательстве – когда я говорила о сегодняшней ночи, а ты заявил, что этот придурок прав и дела надо разделить. Вы с ним так считаете…

– Ну, прости, – покаянным тоном произнес он, следя глазами, как опускается и наполняется стаканчик в кофейном автомате.

– Ты подрываешь мой авторитет, – прибавила она.

– Но ведь придурок-то прав…

– Нет, не прав! Это просто ваша… мужская солидарность. Ты увидел, что женщина его вроде бы унизила…

– Чего?

Он поднял голову и ошарашенно уставился на Ирен, держа в руке полный стаканчик.

– Ты что, серьезно?

– Куда уж серьезней, – упрямо заявила она.

Он вздохнул.

– Мужская солидарность, говоришь? – повторил он, не веря своим ушам. – Ирен…

– Вот всегда так… Стоит только женщине стать во главе службы, как вы не можете отказать себе в удовольствии ее покритиковать, заявить, что она плохо работает…

Сервас был ошеломлен.

– Что? Ирен, я просто хотел…

– Нравится тебе это или нет, но так устроен мир, Мартен. Женщины, которые добиваются успеха в чисто мужских профессиях, сразу становятся мишенью для насмешек и критики, и происходит это раз в десять чаще, чем с мужчинами. Женщин, которые появляются на определенных улицах определенных кварталов, начинают дразнить и оскорблять, а мужчин – нет. Во все времена женщин обесценивали, унижали, насмехались над ними, они терпели нападки и насилие… И теперь, когда эта традиция притеснения женщин начала меняться, такие, как ты, ее поддерживают…

– Что? – взвился он. – Да за кого ты меня принимаешь?

– Вот видишь: стоит тебе слово сказать, как ты…

Он не слушал дальше. Конечно, она права, и он это знал. Относительно мужчин и женщин в целом… Он помнил, что она и сама когда-то стала жертвой насилия. Тогда, в 2008 году, она все ему рассказала: через какую Голгофу она прошла, в какой капкан угодила и какие хищники ее подстерегали [47]. Но в том, что касалось его, она заблуждалась: он поддержал хипстера вовсе не из мужской солидарности, а потому, что тот был прав, и, что самое главное – вовсе не обязан был расплачиваться за других. И еще ему подумалось, что социальная система трещит по швам и линии разрыва все множатся. Вот-вот произойдет взрыв. Может, Ирен и права, но никогда раньше они не стояли на таких противоположных позициях… Казалось, сегодня все ищут себе врагов.