Луиза Пенни - Очень храбрый человек

Гамаш с удовольствием отметил, что вне игры и в форме Квебекской полиции Боб Камерон не производил впечатления громилы. По правде сказать, он даже напомнил Гамашу его сына Даниеля. Тот был выше отца, массивнее, что не мешало ему быть мягким и вдумчивым. Хотя и у него была другая сторона.

Гамаш понимал, что было бы ошибкой наделять агента Камерона качествами, присущими его сыну, но все же он поймал себя на том, что симпатизирует этому человеку. Сохраняя в памяти образ левого полузащитника в действии. Захват игроков другой команды. Швыряние их на землю.

– Боб, ты слышал о пропавшей женщине? – спросила коммандер. – Вивьен…

– Годен, – подхватил Камерон. – Oui. Ее отец звонил вчера, а сегодня утром я говорил с монреальским агентом. – Он повернулся к Клутье. – С вами?

– Oui.

– Случилось что-то еще? Она не…

Камерон знал, что Гамаш вернулся в отдел по расследованию убийств. И, как и все в их отделении, во всей Квебекской полиции, а возможно, и во всей провинции, он читал утром посты в социальных сетях.

Но он ничего не слышал о том, что обнаружено тело, уже не говоря о конкретном теле.

– Нет, – ответил Гамаш. – Однако мы подумали, что стоит оглядеться тут, если вы не возражаете.

– Я не против, но, как я уже говорил ее отцу, мы не считаем ее пропавшей.

– Почему?

– После его звонка в дом ездили агенты. Говорили с Трейси. Когда ему сообщили, что его жена не появилась в доме отца, он рассмеялся. Сказал, что ничуть не удивлен. Сказал, что она могла уехать с каким-нибудь любовником.

– Это не… – начала было Клутье, но Гамаш знаком велел ей замолчать.

– И они ему поверили? – спросил он.

– Не на все сто, конечно. Они посмотрели в доме, в дворовых постройках. Мадам Годен нигде не оказалось. Ее машины не было, и они не увидели никаких следов насилия. Им пришлось уехать.

– Вы говорите «они», – сказал Гамаш. – Вас с ними не было?

– Нет. У меня было другое задание.

– Понятно, – кивнул Гамаш. – Мы слышали, что поступали жалобы на домашнее насилие.

– Да. Я выезжал по тем вызовам, но мадам Годен ни разу не выдвинула обвинений.

– Это не обязательно, – напомнил Гамаш.

– Я знаю, но она не хотела, чтобы мы что-то делали. Просила нас уехать.

– Мадам Годен нет ни дома, ни у отца, – сказал Гамаш. – Где она, по-вашему, может находиться?

– Честно?

– Да, пожалуйста.

– Она явно подвергалась домашнему насилию. Я пытался ей помочь. Когда от нее поступил первый вызов, я дал ей телефон местного приюта.

– Вы полагаете, она там? – спросила Клутье.

– Я звонил и спрашивал. Ее там нет. Думаю, она просто уехала. Сняла номер в каком-нибудь мотеле, чтобы быть как можно дальше от Трейси.

– Тогда почему она не поехала к отцу? – спросила Клутье.

– Может, просто хотела побыть наедине с собой.

Ответ этот казался до странности неудовлетворительным.

Гамаш немного подумал и спросил:

– Сотовый у нее есть?

– Нет. Там, наверху, нет сигнала.

– Вы, кажется, не очень обеспокоены, агент Камерон, – заметил Гамаш. – Исчезла женщина, подвергавшаяся домашнему насилию, а вы занимаетесь текучкой?

– Я обеспокоен! – рявкнул в ответ Камерон, но тут же дал задний ход. – Désolé.

«Все-таки вспыльчивый», – отметил про себя Гамаш.

– Да, я обеспокоен, – сказал Камерон. – Я знаю, какой мерзавец этот Трейси. Но к тому моменту она отсутствовала всего несколько часов. Я собирался подождать до сегодняшнего полудня, а потом включить ее в список пропавших.

Они посмотрели на часы – было половина одиннадцатого.

– Позвольте узнать, почему вы приехали? – спросил Камерон. – Как вы вообще узнали о ней?

– Ее отец сообщил мне о ней сегодня утром по электронной почте, – сказала Клутье. – Мы старые друзья.

– Значит, это все неофициально? – спросил Камерон.

– Нет-нет, – ответил Гамаш. – Вполне официально. Возможно, вы правы и она прячется где-то в мотеле. Но давайте убедимся. – Он обратился к коммандеру: – Вы можете объявить розыск? И чтобы информация обязательно дошла до всех приютов в провинции.

– Oui, absolument [13] Да, конечно (фр.) . .

– А что вам сказали ее друзья?

– Я их не опрашивал, – ответил Камерон.

– Почему?

– Потому что активное расследование не проводилось. Послушайте, если Вивьен хочет побыть одна, то я ни в коей мере не буду ее винить. Не хочу разыскивать ее для ее мужа.

– Но это не для него, – сказала Клутье. – Это для ее отца. Он ждал ее в субботу вечером. Сегодня понедельник. Вы не думаете, что она бы уже ему позвонила, если бы все было в порядке?

– Может быть, она и его боится, – возразил Камерон. – Может быть, они не ладят.

– Тогда почему она сказала, что едет к нему? С ней наверняка что-то случилось. Куда еще она могла обратиться? Где еще она чувствовала бы себя в безопасности?

Гамаш подозревал, что это так. Однако из собственного опыта он знал, что люди, спасающиеся от насилия, нередко совершают роковую, хотя и понятную ошибку.

Они отправляются туда, где чувствуют себя в безопасности. К семье, к лучшим друзьям.

Очевидные места, где им окажут помощь. Но также очевидные места, где их станут искать.

Куда в первую очередь отправится насильник, если не к семье и не к друзьям?

Если Вивьен Годен уехала от мужа-насильника, то Гамаш надеялся, что она изменила планы и вместо отца поехала в какой-нибудь мотель. Или приют.

– Это та самая женщина, с которой вы встречались? – Он показал на фотографию на столе.

– Да, это она, – ответил Камерон своим тихим голосом.

Но Гамаша трудно было провести. Он видел этого человека в игре. Радовался, когда «Алуэттс» выиграли Кубок Грея в тот снежный день. Видел, с какой яростной радостью Камерон врезался в наступающие защитные блоки. Как он всей своей мощью защищал своего квотербека. И он определенно был мощен, даже сейчас.

Тем не менее что-то встревожило Гамаша. Эти его шрамы. Футбольные игроки носят шлемы с решетками для защиты лица. Они получают сотрясения, вывихи рук и ног, но заработать такие шрамы на лице практически невозможно.

Гамаш знал, что такие шрамы происходят от ударов другого рода.

– Когда конкретно она просила о помощи в первый раз?

– Где-то прошлым летом. Я выезжал к ней.

– Вы явно помните тот случай, – сказал Гамаш.

Он увидел, как покраснел Камерон, и намотал это на ус.

– И она вызывала вас несколько раз? – спросила Клутье.

– Не меня, а службу «девять-один-один». Но да, несколько раз, главным образом когда приходили чеки социального обеспечения.

– Они безработные? – уточнил Гамаш.

– Да, хотя Трейси занимается гончарным ремеслом.

– Гончарным? – переспросил Гамаш, не уверенный, что правильно услышал. – Из глины?

– Вот-вот. Изготовляет вещи, которые не нужны людям. Бесполезные. Как и он сам.