Хейне Баккейд - Встретимся в раю

– Они уже убегали раньше, – продолжаю я, – на Ибицу?

– Да. Год назад. Но в тот раз они позвонили домой через неделю. Мне кажется, девочки немного испугались своей затеи. Во всяком случае, они обрадовались, когда мы приехали туда и забрали их.

– Вы могли бы рассказать, что помните из того дня, когда девочки исчезли? Я имею в виду, из последнего дня, который они провели здесь прошлой осенью.

– Мы заметили их отсутствие только после обеда, когда они не вернулись домой из школы, – начинает Карин. – Позже мы узнали, что один из наших мальчиков видел, как они садились в машину прямо здесь, у автобусной остановки.

– Они собирали вещи? Брали с собой то, что им не нужно для обычного дня в школе? – Я бросаю короткий взгляд на Миллу, кажется, она не слушает, молча и неподвижно сидя на диване рядом со мной и глядя в окно за спиной Карин на постепенно голубеющее и светлеющее небо.

– Всего несколько предметов одежды и личных вещей. Не так много, как в прошлый побег.

– Что вы сделали, когда поняли, что девочки пропали?

– Ну, конечно же я позвонила в полицию.

– Тот мальчик, который видел их, – продолжаю я. – Он все еще живет здесь? – Я замечаю, что задаю вопросы как попало, им не хватает последовательности, они слишком разбросаны. Я все время жду, что Милла вступит в игру, начнет спрашивать о том, что ей нужно для книги, но она ничего не говорит, только сидит с выражением лица, меняющимся от до смерти перепуганного до отсутствующего, она здесь и вместе с тем что-то удерживает ее вдалеке от нас.

– Да, – отвечает Карин. Она бросает взгляд на Миллу и ставит кружку на стол. – Но сейчас он в школе, – добавляет она. – Кажется, она замечает, что Милле несколько нездоровится.

Раз Милла не выказывает желания поучаствовать в разговоре, я решаю продолжать задавать вопросы, не имея другой цели, кроме как удовлетворить собственное любопытство.

– Вы говорили, что общались с предыдущим консультантом Миллы, Робертом Риверхольтом? – начинаю я. – Сразу после того, как пропали девочки.

– Да, прошло не больше пары дней. Он рассказал, что про них, возможно, снимут программу для телевидения, и что сама великая Милла Линд будет… – она покашливает и снова берет в руки кружку и поднимает ее к лицу. – Я хочу сказать, я была в ужасе, когда узнала, что с ним случилось. Я успела пообщаться с ним только раз…

– У вас сохранилось что-то из ее вещей? – Милла вдруг прерывает Карин. На ее лице пролегли борозды, похожие на русла высохших рек. Как будто ее коже перестало хватать влаги, и она иссушилась в считанные минуты.

– Чьих вещей? – удивленно спрашивает Карин.

– Оливии.

– Э-э, да. Думаю, да, но…

– Можно мне взглянуть на ее комнату?

– Я… – Карин делает вдох и немного наклоняет голову набок. – Зачем? По словам Кенни, у меня сложилось впечатление, что…

– Кто такой Кенни? – удивленно спрашиваю я и поворачиваюсь к Карин.

– Прошу прощения, – Милла шмыгает носом и резко встает с дивана. – Я этого не выдержу. – Она спешит к выходу и исчезает за дверью.

– Что происходит? – спрашиваю я, догнав ее у машины. – Мы все-таки ведем расследование?

– Нет. – Милла резко поворачивается ко мне. Ее лицо серое, глаза влажные, она вот-вот разразится слезами. – Но если бы мы сделали это. Если мы… – Милла с силой прикусывает нижнюю губу, а ее взгляд мечется между мной и автобусной остановкой.

– Тогда я бы сказал, что это странно, – наконец отвечаю я.

– Что? – Милла смотрит на остановку, прижав руки вплотную к груди, словно внизу притаилось что-то пугающее. – Что странно?

– Что две пятнадцатилетние девочки просто садятся в незнакомую машину и исчезают. Что все считают, будто девочки добрались до Испании, не оставив ни единого следа по пути. Что их телефоны не использовались с момента их исчезновения. – Чуть помедлив, я продолжаю. – И что это всего лишь исследование, которым вы с Робертом занимались ради книги.

Милла собирается что-то сказать, но передумывает.

– Пойдемте, – наконец бросает она. – Мы должны поговорить с матерью Сив, а то можем опоздать. – Затем она спешит к машине и садится на пассажирское место.

Весеннее солнце освещает ели и землю вдоль дороги. Я глубоко вдыхаю свежий воздух, ощущаю, как он проходит сквозь меня, не оставляя никаких впечатлений, иду к машине и сажусь. Милла явно что-то скрывает от меня, и я не знаю, как долго смогу участвовать в этом представлении прежде, чем сяду в самолет и улечу домой. Вместе с тем мне не нравится мысль о том, что я уеду, так и не узнав, что, собственно, покидаю.

Сив сидит в машине сзади меня, посередине сиденья. Я вижу ее в зеркале заднего вида. Она пристально уставилась в мобильный, пока автомобили, автобусы, трейлеры, машины доставки, наматывающие километры каждый день из области в город и обратно, раздраженные родители, которым надо успеть сдать своих детей, чтобы попасть наконец на работу, заполонили дорогу в обе стороны. Вообще-то я не люблю поездки на автомобиле. Это наводит меня на мысли о животных, которых перевозят в темных трейлерах, и они даже не знают, что их ждет по прибытии. Но на этот раз все по-другому. На этот раз я знаю, что меня ждет, когда мы доберемся до места.

– Ждешь не дождешься? – спрашивает Сив, подняв глаза от мобильного.

– Да, – отвечаю я, когда мы проезжаем мимо автобусного кармана, где шофер, сидя на корточках, заглядывает под колеса припаркованного трейлера.

Я до сих пор помню свою первую поездку, самую тяжелую из всех. Мы сидели за кухонным столом, солнце светило в окно, и во всей квартире было очень жарко. По ее виду я поняла – что-то не так. Она была так далеко отсюда, хоть и сидела рядом со мной. Она осталась на лестнице, когда мужчина повел меня к машине. Казалось, ее лицо, ее карие глаза и теплые руки утонули в солнечном свете. Мама, я никогда тебя не спрашивала. Ты улыбалась, потому что тебе было грустно, или ты была рада?

Родители Сив живут в красном доме, построенном еще в восьмидесятые, с вальмовой крышей и цокольным этажом, наполовину возвышающимся над землей. В дверях нас встречает мать Сив, у нее короткие прямые выкрашенные в черный цвет волосы. Она напоминает мне Лиз. Однако она не выказывает характерного для моей сестры страха при встрече с незнакомыми людьми в дверях.

– Здравствуйте, меня зовут Сюннёве. – Она трясет руку Миллы, а глаза ее сияют от радости узнавания и личного знакомства.

– Торкильд Аске, – представляюсь я, когда она наконец отрывает глаза от Миллы.

– Да, да, проходите, пожалуйста, – говорит Сюннёве и кивает. – Не обращайте внимания на беспорядок. Мой муж сейчас на работе. Кстати, кофе уже готов. И вода для чая, – добавляет она. – Муж настоял на том, что мы непременно должны подать чай, так как все художники, очевидно, предпочитают чай черному кофе. Я купила множество разных видов. – Она прижимает руки к груди, стоя в проеме между коридором и гостиной.