Хейне Баккейд - Встретимся в раю

– Он мог добраться до дома в горах? – спрашиваю я.

– Честно говоря, – начинает Юханне, – мы даже не знали, что у него есть дом. Улаф Лунд страдал серьезной деменцией, нуждался в постоянном уходе и восемь лет жил в доме престарелых. И как я уже сказала вашему коллеге, который был тут в начале недели, Кеннет или как-то так, маловероятно, что Улаф Лунд уехал из центра Свольвера, только если сел на автобус или его подобрала машина.

– Так вы виделись с Кенни? – спрашиваю я и поворачиваюсь к ней.

Она кивает.

– Он сказал, вы работаете на известную норвежскую писательницу, которая ищет свою дочь, и напали на след чего-то важного, что и привело вас к нам, на север. Звучит захватывающе, – смеется она. – У нас тут не так много крупных дел, так что это вызвало резонанс в участке. Я так поняла, что все это расследование немного… – Юханне откидывается на спинку кресла, – off the record [24] Не для протокола ( англ .). , как у нас говорят.

– Он сказал что-нибудь еще? – спрашиваю я.

– Рассказал про женщину, на которую вы работаете, про эту писательницу. Мне показалось, между ними что-то есть.

Гуннар бросает на меня взгляд с водительского места.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я.

– Нет, просто дело в том, как он отзывался о ней, он сказал, она слегка… – Юханне покашливает и продолжает, – распущена, если выражаться на нашем северном диалекте.

– А какую именно формулировку употребил он? – интересуюсь я.

Юханне мешкает секунду.

– Шлюха, – наконец говорит она.

– Когда это было?

– В понедельник вроде, или нет, во вторник. Да, во вторник. Вечером накануне его отъезда. Вообще мы собирались встретиться и на следующий день тоже, но, когда я приехала в отель, мне сказали, что он выехал из номера.

– Он пропал, – говорю я.

– Что?

– Он пропал после того, как вернулся в Осло.

– Думаете, с ним что-то случилось?

Я пожимаю плечами.

Юханне снова наклоняется вперед.

– Это как-то связано с тем делом, которое вы сейчас расследуете?

– Мы предполагаем, что да, – отвечаю я.

– Ого, – говорит Юханне. – Когда он был тут, не делал ничего особенного, в основном сидел в номере или в баре. Я не думала, что дело, которым он занимается, настолько…

– Опасно? – спрашиваю я. – Мы ищем серийного убийцу, сбежавшего из лагеря в России. Думаю, он едет сюда, в горный дом, куда мы сейчас собираемся.

– Вашу мать, – вздыхает Юханне. – Наверное, мне стоило запросить у начальника полиции разрешение на оружие?

– Ну, – говорит Гуннар с едва заметной улыбкой на тонких губах. – Теперь уже слишком поздно.

– А у вас есть? – Лицо Юханне появляется в зеркале заднего вида. – Разрешение на оружие?

– Не-а. – Гуннар качает головой. – Я тут в отпуске.

– А я вообще больше не работаю в полиции, – добавляю я.

Долгое время мы едем молча, и вдруг Юханне приподнимается, хватается за подголовник кресла и машет рукой.

– Остановитесь, – говорит она. На улице идет дождь, и облака, за которыми я слежу с самого Свольвера, кажется, движутся с нами в одном направлении.

– Что такое? – насмешливо спрашивает Гуннар в зеркало. – Хотите развернуться?

– Нет, – отвечает Юханне, широко улыбаясь. – Мы на месте.

Здесь каменистая местность, открытая большой воде северного моря. Над нашими головами острая гора делит пейзаж надвое.

– Поднимемся здесь, – говорит Юханне. – Следуем по горному склону, пока не поднимемся на плато с видом на Сюнндалсфьорд. Оттуда уже начнем поиски. Тут много озер, но не так много домов.

– Сколько это займет времени? – спрашивает Гуннар.

– Максимум час на подъем, – она ухмыляется. – Если вы сможете держать темп.

Я в последний раз оглядываюсь перед тем, как начать путь. Море спокойное, но все же мелкая рябь бежит по его поверхности.

– Лучше уж гора, чем фьорд, – шепчу я себе и начинаю путь к тропинке, идущей от парковки между галькой и березняком.

Еще до того, как мы добираемся до подножья горы, меня тошнит три раза. Я замерз, винтажные ботинки насквозь промокли, а куртка из овечьей кожи съежилась от дождя. Гуннар и Юханне стоят на груде камней выше и ждут меня.

– Я же говорил, тебе нужно походное снаряжение, – уныло произносит Гуннар, когда я наконец забираюсь к ним. Его мокрое от дождя лицо приобрело здоровый розовый оттенок. Я же ощущаю себя ближе к смерти, чем когда-либо. Я не чувствую своего лица и замерз, как мокрая собака.

– Вот, держи, мужик. – Гуннар снимает походный рюкзак, достает оттуда всепогодную куртку и кидает ее мне. – Надень что-нибудь, пока не замерз до смерти. Наверху будет еще холоднее.

– У меня только лицо мерзнет, – ворчу я, нехотя беря куртку, и снимаю свою промокшую из овечьей кожи.

– А от этого у тебя нет таблетки? – спрашивает он, возвышаясь передо мной на камне, уперев руки в бока.

– Нет, – бормочу я и надеваю куртку. – У меня вообще нет таблеток, и ты это знаешь.

– Идем дальше? – Юханне хлопает в ладоши и с вожделением смотрит на гору.

– Да, – киваю я и прижимаю руки к лицу, чтобы убедиться, что оно все еще на месте. – Само собой. Только давайте не будем дышать так много.

– Перебрали свежего воздуха? – спрашивает Юханне, когда мы поднимаемся на плато. Она стоит, неестественно широко расставив ноги и положив руки на бедра, видимо, изображая мэнспрединг [25] Мэнспрединг ( англ . manspreading) – привычка некоторых мужчин сидеть в общественном транспорте, широко раздвинув ноги, тем самым занимая больше одного места. посреди гор. Плато протянулось всего на несколько сотен метров вперед. Почва здесь неглубокая, каменистая и неплодородная. Я прислоняюсь к одному из камней, достаточно большому, чтобы укрыться под ним, и накидываю куртку из овечьей кожи поверх всепогодной. Тело ломит, и не только от отсутствия таблеток, но и от болезненных мурашек, пробирающих каждую мышцу.

– Мне надо передохнуть, – скулю я, притягивая ноги ближе к телу, чтобы защитить их от дождя. Ветер дует прямо с моря, отчего мох на склоне топорщится.

– Пусть лежит, – фыркает Гуннар, стоя с картой в руках и изучая плато. – Нынче Аске бесполезен во всех сферах, кроме одной.

– А? – Юханне поднимает одну бровь, склоняясь к Гуннару. – И что же это?

Гуннар ухмыляется.

– Расскажи ей, Торкильд. Где бы ей не понравилась встреча с тобой? Ты еще помнишь?

– В комнате для допросов, – стону я. – Вы бы не хотели встретить меня в комнате для допросов.

– Хороший мальчик, – улыбается Гуннар и возвращается к карте. – По крайней мере, хоть помнишь, кто ты такой.

Гуннар и Юханне стоят и смотрят то на карту, то на местность, и наконец решают, куда идти дальше.

– Пошли, – кричит Гуннар, начиная путь. – Тут осталось чуть-чуть. Когда найдем дом, сварим там кофе.