Хейне Баккейд - Встретимся в раю

– Нет, – хватает ртом воздух Кенни и цепляется за планшир обеими руками. – Нет, нет, нет.

Я слышу его хриплое дыхание даже здесь, у лодочного домика. Через мгновение Гуннар отпускает шею Кенни, набирает в легкие воздух и хватает его за ноги.

Тело Кенни повисает в воздухе, он изо всех сил держится за планшир и зовет на помощь. В конце концов его руки слабеют, Гуннар стаскивает его вниз от причала к воде, и Кенни судорожно ищет, за что ухватиться.

– Гуннар, – кричу я, когда он уже у воды. – Ты же не…

– Отвернитесь! – рявкает Гуннар, не отрывая взгляда от Кенни. Он останавливается у края воды и, широко расставив ноги, перехватывает Кенни, поворачиваю его лицом вниз, и продолжает тащить в воду. Гуннар заходит в воду, волоча за собой Кенни, пока вода не достает ему чуть выше колен. – Отвернись, Торкильд, – повторяет он, когда я делаю шаг вперед. – Тебе лучше этого не видеть.

Зайдя достаточно глубоко, он погружает тело Кенни под воду, садясь ему на спину.

– Помогите, – захлебывается Кенни, пытаясь поднять голову над водой.

Я хватаю Оливию и прижимаю ее голову к своей груди, руками закрыв ей уши, и сам отвожу взгляд.

– Не смотри, Торкильд. Это не для тебя. – нараспев повторяет Гуннар где-то у меня за спиной, снова и снова.

Убрав руки от лица, я открываю глаза. Он спрашивает, можно ли ему унести меня отсюда. Я киваю, и он осторожно поднимает меня и несет через лес, мимо ямы в земле, к дому. Он идет к фасаду дома, где на секунду останавливается, чтобы показать полиции, куда им идти. Он не отпускает меня с рук, даже когда мы уже выходим на дорогу. Он спрашивает, хочу ли я подождать в его машине, я качаю головой и крепче прижимаюсь к нему, я боюсь ощутить землю под ногами.

Вскоре приезжает еще одна машина и останавливается около нас. На переднем сиденье мужчина, он выходит, что-то говорит, затем обходит машину и открывает пассажирскую дверь.

Я сразу же узнаю твои глаза, они не изменились с последнего раза, как я тебя видела. Они совершенно такие же. Ты выглядишь испуганной, потерянной, прямо как я.

Я выскальзываю из его рук и бросаюсь к тебе. Я крепко обнимаю тебя и не отпускаю, поворачивая голову, чтобы наконец увидеть твое лицо.

– Мама, это я. Это я, Оливия.

Я считаю, что все кладбища наиболее живописны под покровом серой дымки, когда туман еще не поднялся с земли и не вернул естественные цвета растениям, траве и строениям. В этот день асфальт начисто вымыли от пыли, оставшейся после зимы, и вынесли на веранды ящики с цветами. Молодые побеги в садах заставляют чувствовать наступление весны, даже когда льет дождь и серость не торопится уходить.

Я останавливаюсь перед временным могильным крестом. Слышу, как за моей спиной паркуется машина, открывается и закрывается дверь, и уверенные шаги по гравию между церковью и кладбищем приближаются к тому месту, где стою я.

– Давно ждешь?

– Только пришел, – отвечаю я. – Когда тебя отпустили?

– Как только закончили допрашивать тебя, – отвечает Гуннар Уре и встает рядом со мной. – Ты явно им не нравишься. Дознаватель был, мягко говоря, зол, думаю, у тебя появился еще один недруг.

– Попроси его встать в очередь.

– Спасибо, – говорит Гуннар и кладет тяжелую руку мне на плечо. – За то, что ничего не выдал им.

– А зачем мне это делать?

Мы молча стоим и смотрим на свежий холмик земли.

– В течение недели поставят памятник, – начинает Гуннар, садится на корточки и ищет подходящее место, куда положить цветы, которые он принес.

– Хорошо, – отвечаю я. – Как там дела у Ивера? С ним тоже закончили?

– Ивер неплохо справился, – Гуннар кивает, вставая и отряхивая колени. – Пойдем ко мне? Выпьем кофе и…

– Они у тебя с собой?

– Что? – мрачно спрашивает Гуннар.

– Ты знаешь, что.

– Точно? Я думал, они тебе больше не нужны.

– Нет. Ты так не думал.

– Ладно, – вздыхает Гуннар. – Он бросает пакет на землю у могилы Анн Мари. Я наклоняюсь, открываю его и смотрю внутрь.

– Помнишь, я думал, что она сделала это? – начинаю я, взглядом скользя по упаковкам и блистерам в них. – Что Анн Мари перерезала вены себе и мне?

– Да.

– В одном я все-таки был прав, Гуннар, – говорю я, закрывая пакет и поворачиваясь к нему, и смотрю ему прямо в глаза.

Гуннар складывает руки на груди.

– В чем? – интересуется он.

– Это было прощание. Анн Мари хотела, чтобы я остался, потому что знала, что это будет в последний раз. Перед вашей свадьбой.

Гуннар коротко кивает и смотрит на мыски своих ботинок.

– Что теперь?

– Пора домой, в Ставангер. Меня ждут.

Он поднимает взгляд, сначала на пакет, затем на меня.

– Фрей?

– Фрей мертва.

– А Милла? Ты говорил с ней после…

– У Миллы теперь есть все, что ей нужно.

– Ты справишься?

Я пожимаю плечами.

– У меня полная сумка таблеток и море обаяния. Что может пойти не так?

Гуннар дует на ладони и смотрит в небо.

– Когда уезжаешь?

– Сегодня вечером.

– Успеешь на кофе до отъезда?

– Да, – отвечаю я.

Мы разворачиваемся, покидаем могилу Анн Мари и идем к машине Гуннара. Все небо залито солнцем. Оно пробивается меж домов, преображая столичные улочки до неузнаваемости.

Букв. «разделение времени» ( англ .), особая форма владения собственностью на территории курортного отеля клубного типа на контрактной основе, которая дает право на ее использование ежегодно в течение определенного периода времени. – Здесь и далее примеч. пер.

Норвежская служба занятости и благосостояния.

Спасибо за жизнь ( шв .).

Мне причинили боль, чтобы я смог отличить счастье от горя ( шв .).

И все песни одинаковы ( шв .).

«Спортивно-утилитарный автомобиль» ( англ .), тип внедорожников, используемый в основном в городе и на асфальтированной дороге.

Край света ( норв .).

Разновидность деревенского стиля.

Минус на минус даст плюс? ( англ .)

Область мозга, играющая ключевую роль в формировании эмоций.

Человек ( шв .).

Что вы сказали? ( шв .)

Тракторные яйца – рулоны сена, упакованные в белый пластик.

Круглосуточный присмотр с целью разгрузки семьи.

Очевидный случай ( англ .).

Aske – прах ( норв .).

Мистер Аске. Давно не слышал вас. Слышал, ваши дела идут не очень? ( англ .)

Конечно ( англ .).