Михаил Котвицкий - Шесть витков следствия

— Осокин, — вмешался начальник ОУР, — на кладбище их брать опасно. Возможно сопротивление, там легко скрыться. Резервом прикройте немедленно выход из кладбища в районе мебельного комбината и с другой стороны, у пищекомбината. Я выезжаю к вам с подкреплением.

Машина шла по «зеленой волне», предупреждая сиреной транспорт и пешеходов. «С музыкой едем…»— поморщился Миронов: он не любил эти поездки с шумовыми эффектами, но сейчас времени было в обрез и всякое промедление грозило срывом операции.

Осокин передал по радио, что троица подошла к развилке и остановилась у мостика. Девушка тоже остановилась поодаль, прикрывая их сзади. Посовещавшись некоторое время, они перешли через мостик и двинулись по дорожке, которая ведет к мебельному комбинату.

«Место что надо, — решил про себя Миронов. — Там мы их и возьмем».

Он знал это место: узкая тропинка вела в своеобразный коридор — с одной стороны высокий, в два человеческих роста, глухой забор склада, а с другой — многоэтажный корпус комбината. Настоящая западня.

Миронов по рации приказал:

— Будем брать Сокольского и его компанию напротив ворот комбината.

Направил туда трех оперативников и велел укрыться там. Затем передал Осокину:

— Усильте группу преследования. Возьмите двоих из резерва, обязательно в форменной одежде. Поджимайте Сокольского — всю эту компанию надо загнать в мешок.

Машина с Мироновым и его спутниками остановилась в дальнем конце этого своеобразного коридора. Все сидели молча, лишь раздавались в рации голоса оперативников и характерный треск и шум радиопомех. Но вот в конце коридора, у забора склада, показались трое парней. Когда они прошли десятка два шагов, Миронов вышел из машины — это послужило сигналом для оперативников.

Сокольский и его спутники почувствовали ловушку, хотели повернуть назад, но отход им уже преградила группа Осокина, впереди шли милиционеры. Троица заметалась в узком коридоре, кинулась к воротам комбината. Миронов ускорил шаги, рядом с ним шли еще три сотрудника милиции. Теперь все зависело от быстроты их действий. Миронов не исключал, что Боб (а это был именно он) и его Напарник могут заподозрить Сокольского и девушку в предательстве и расправигь-ся с ними, — этого допустить нельзя. Но брать их надо так, чтобы все ж Боб не был уверен в действиях своих сообщников. И поэтому девушка, двигавшаяся позади, уже была задержана.

Как только группа Сокольского поравнялась с воротами комбината, Миронов подал сигнал и крикнул:

— Ни с места! Милиция!

Сокольский рванул в проезд, но сразу же был схвачен. Боб и его напарник на какое-то мгновение растерялись, но тут же, как по команде, прижались спинами к забору и оба выхватили ножи. Лицо высокого парня в черном — это и был Боб — злобно ощерилось:

— Ну, кто первый? Подходи!

— А вот это уже ни к чему, — спокойно произнес Миронов. — Сопротивление бесполезно, тут и ежику понятно. Сдавайтесь!

В этот момент оперативники с двух сторон бросились к парням, и они в мгновение ока были схвачены.

Так была обезврежена группа Боба, состоявшая из пяти человек. Шестой была Ирина Мдовина, официантка кафе «Уютный уголок», служившая наводчицей. По ее указке преступники совершили семнадцать бандитских нападений с целью ограбления. Все они были признаны судом виновными, и каждый получил соответствующий срок наказания.

Срок! Это не только промежуток времени, определенный судом. Это и глубокая личная драма человека, оторванного от нормальной жизни, лишенного свободы. Слов нет, преступники должны отвечать за свои злодеяния. Все это так. Но ведь проступок, особенно в молодости, может быть и случайным. Человек может быть арестован по навету, может и оговорить себя.

…На Невском Миронов случайно встретил мужчину, с которым лет двадцать назад пришлось основательно повозиться. Сошлись лицом к лицу в людской толчее и остановились. Оба припоминали.

— Глобин моя фамилия. Макар. Может, еще помните?

Перед Мироновым стоял плотный блондин с загорелым лицом.

— Как же, помню. Только тогда седины не было, да и телом был щуплее. Дома-то как, Макар?

Глобин широко улыбнулся:

— Нормально, не жалуюсь. Трое ребят — дочка, два сына. Работаю на стройке. Часто с женой вас вспоминаем. С того света, считай, вытянули. Я ведь тогда совсем было скис…

Макар работал мастером на стройке. Однажды под конец рабочего дня пригнал машину, дал указание рабочим погрузить шифер, вагонку, бочки с масляной краской. Вскочил на подножку и уехал. А сам больше на площадку не вернулся. Через полтора месяца его разыскали на окраине Парголова, допросили, и он сознался в краже. Ущерб был определен в сумме 2753 рубля.

Миронов, ознакомившись с делом Глобина, решил еще раз его допросить.

Худощавый ершистый парень вяло опустился на стул и зло проговорил:

— Чего еще надо? Вроде бы я все сказал. Или еще что пришить захотели?

— Зачем же так? — осторожно пожурил Миронов. — Чем вы недовольны?

— Надоела вся эта канитель. И до вас расспрашивали, как да зачем я украл. Теперь вот вы начинаете пытать. Давайте, что еще подписать…

— Я не пытаю, Макар. Спрашиваю потому, что хочу установить истину. По делу мне многое неясно. Рассчитываю, что вы поможете мне разобраться. В ваших же интересах. Только давайте без «вроде», «пришить» и тому подобное.

— В чем разбираться-то? Все и так ясно. Украл, продал, а деньги пропил. Вот и все.

— Нет, не все, Макар. Вот, скажем, вы скрылись. А зачем? Какой смысл? Могли ведь не признавать, выдвинуть любую версию. Попробуй опровергни ее. Кто знает, куда вывезли шифер с вагонкой? На склад или на другой объект? Да мало ли что можно придумать! Прораб Грачев, заявивший о краже, так и говорит: «Начальник участка неоднократно требовал убрать материалы на склад». Почему же вы не воспользовались этой версией?

Глобин приподнялся, сжал кулаки:

— Грачев, говорите, заявил о краже? — Потом расслабился и опустился на стул. Часто дыша, сквозь зубы выдавил: — Вот оно что — Грачев…

— Скажите, какая необходимость была в завозе на ваш объект шифера, вагонки и краски?

— Никакой.

— Зачем же тогда завозили?

— Это вы у Грачева спросите.

— Макар, вы признались в совершении преступления, но почему не сообщаете следствию детали? Где взяли машину, как договорились с водителем, кому продали краденое…

— Все, надоело. Я совершил кражу — и баста.

/Лиронов, листая дело, задержал взгляд на том месте, где лежал протокол допроса матери Глобина:

«Отец Макара погиб, когда сыну исполнилось тринадцать лет. На мои плечи свалилось тяжелое бремя поднимать мальчика, и, чтобы облегчить свою участь, да и самой не жить бобылкой, вышла замуж. Думала, Макар привяжется к отчиму, будут друзьями, все-таки мужчина в доме. Но брак не был удачным, пришлось разойтись. Потом я еще раз вышла замуж. На этой почве у меня с Макаром возникли ссоры. Я, в свою очередь, высказала ему упреки, что он висит у меня на шее и что если бы не он, то я устроила бы свою жизнь иначе. Сын обиделся, бросил техникум, поступил на стройку, стал сам себе зарабатывать на кусок хлеба».