Андраш Тотис - Циклы Альбер Лелак-Инспектор Демура. Романы 1-6

Девушка жила в бельэтаже за скульптурой. Альбер был знаком с расположением комнат в квартире по фотографиям и по плану. Маленькая передняя, из нее двери ведут в кухню и уборную, с другой стороны — комната с дверью в ванную. Девушку убили в кухне. Возможно, она собиралась приготовить ужин убийце или, напротив, в квартиру впустила, но в комнату не провела.

Альбер хотел зайти в квартиру. Пломбы с печатью у него с собой не было, но можно позвонить Буасси от танцовщицы по телефону и попросить его привезти новые. Дверь потом снова придется запечатать, опломбировать. Кстати, ключа от квартиры у него тоже не было, но Лелак знал, что у консьержки он есть. Консьержка была унылой женщиной лет тридцати, припомнить, чтобы девушку навещали мускулистые гиганты, не смогла. Она допустила Альбера только до своей передней и, пока искала ключ, Лелак успел изучить висевшие на стенах фотографии в рамках.

Они изображали маленького ребенка на горшке, на велосипеде, во время игры, криво ухмылявшегося в аппарат. Ребенок не вызывал Симпатий, и Альбер был рад, что не застал его дома.

— Ваша дочка? — вежливо спросил он.

— Нет. Мои старые фотографии. Еще мать повесила.

Подписывать ничего не пришлось. Он взял ключи и направился в квартиру девушки. Сорвал пломбу, вошел и захлопнул за собой дверь.

Здесь был порядок. И, если не заходить в кухню и не видеть на полу очерченный мелом контур фигуры и пятна, если вообще закрыть дверь кухни, ничто не напоминало о том, что здесь произошло. Альбер закрыл дверь кухни. Вздохнул. Он начинал верить, что соседи действительно ничего не знали. Если войти в комнату, во двор уже не выглянешь. Можно только из кухни. Но вечерами на окна кухонь опускают занавески. Если даже слон войдет, его не заметят. Альбер раскрыл шкаф, нерешительно поглядел на пуловеры, белье. Он был уверен что девушка где-то все же записывала номера телефонов. Ладно, простая девушка, у которой нет необходимости в деловом дневнике. Но не помнила же она наизусть номера телефонов своих знакомых. То, что убийца унес с собой блокнот, бумагу, тетрадку, он сразу отбросил. Здесь сразу видно, что работал не профессионал. Тот, кто так искромсал несчастную ножом в кухне, не смог бы обыскать комнату, не оставив следов.

И пришлось Лелаку (и ему тоже) обыскивать комнату. Работал он медленно, импровизировал. Включил радио, поискал музыку. У него было странное неприятное чувство. Он привык к чужим квартирам, научился видеть в них место действия, умел не разжалобиться при виде мелочей, оставшихся от исчезнувшей жизни. Над фотографиями, засунутой в ящик детской куклой, заботливо заштопанным пуловером. Но насколько легче работать, когда вокруг суетятся усталые и спешащие коллеги, проявляя истинный или напускной цинизм. Работа есть работа. Он задвинул ящик обратно и уселся возле печки в кресло, чтобы просмотреть лежащую на маленьком столике груду газет, когда услышал шум. Кто-то открывал входную дверь. Альбер отложил газету и прислушался. Может быть, звук донесся от соседей, подумал он. В каждом доме, в каждой квартире есть свои звуки, необъяснимые, таинственные, неистребимые шумы. Может, сосед заглянул, увидев, что кто-то зашел? Может, подруга убитой девушки пришла сюда с мужчиной… возможно с Бришо. Он улыбнулся своей мысли.

И продолжал улыбаться, когда в комнату вошел какой-то мужчина и ступил в сторону, давая пройти двум другим. Улыбался, словно мышцы его лица жили самостоятельной, отдельной жизнью. Ухмылка медленно сползала с лица. Гости были вооружены.

Долгие годы Альбер готовился к этому моменту. Наверное, будет преувеличением сказать, что с этим он ложился, с этим вставал, но то, что каждый день думал о такой возможности, это точно. Думал, как и все его наиболее разумные коллеги. О той минуте, когда он попадет под дуло какого-нибудь оружия. Когда не он будет угрожать сопротивляющемуся преступнику. И когда в него будут стрелять не на бегу, не во время преследования им преступника — неуверенно, с минимальным шансом на попадание, а холодно и спокойно наставят оружие, и ему придется решать, повиноваться или… Браунинг его был на месте — в кобуре под мышкой. Альбер ни за какие деньги не пошел бы без него на работу. Он вообще брал его с собой и в свободное от службы время, больше того, даже когда — очень редко — отправлялся ужинать с Мартой или в поход, на экскурсию, если выдавался свободный уикэнд. Чтобы не дай бог хоть один раз, один-единственный раз браунинг не оказался бы у него при себе, когда в нем появится необходимость. Теперь эта необходимость появилась. Теоретически он хорошо знал, что надо делать. Броситься в сторону, перепрыгнуть через ручку кресла, и еще попытаться перекувыркнуться назад. Вытянутая левая рука придаст необходимый размах, правой рукой он выхватит из-под пиджака пистолет. На тренировочных занятиях он проделывал. Может, и сейчас удастся?

Пока он все это обдумывал, трое мужчин вошли в комнату, и Альбер потерял шанс на действие. Прикрытие исчезло, теперь куда ни прыгнуть, он останется незащищенным. И он ощутил странное облегчение. Филипп Марло и прочие сыщики из американских детективов привыкли к тому, что на них наставляют пистолет. Они смотрели на него равнодушно, как аборигены на отправляющихся на охоту львов: с осторожностью, но без особого волнения. Альбер сомневался в том, что настоящие американские детективы в самом деле так себя ведут в подобных ситуациях. Знал, что никогда в жизни не забудет этих минут, они будут возвращаться к нему в кошмарных снах. И, пожалуй, даже не сам страх. А чувства беззащитности и унижения. Разочарования и самообвинения из-за того, что он не сделал даже попытки.

Он вытер ладони о брюки, чтобы они не были скользкими от пота, если он все же решится…

— Это он? — спросил один из мужчин.

— Не думаю, — ответил стоявший впереди. — У того усы.

— Ты кто?

— Тебе какое дело?

— Ишь, какой ты умный, — сказал тот, что задал вопрос. — Большими умниками кладбища полны. И на твоей могиле это напишут.

Ох, как хотелось дать по морде этому фрукту! Разыгрывает тут великого профи, Джо Верную Руку. А ему просто повезло. Потому что Альбер пришел один, потому что пялился на них вместо того, чтобы вскочить по своей привычке при первом же звуке, выхватить браунинг, который привез из Англии, взвести курок в тот момент, когда увидел в руке входящего оружие. У парня не осталось бы шансов.

— Ты дружок Кароль?

Альбер отрицательно потряс головой.

— Ее подруги. Которой она всегда одалживает квартиру.

Лелак не хотел говорить, что он полицейский. Откуда знать, не придет ли им вдруг охота без всякого риска погасить должок полицейскому корпусу.

Мужчина глянул на своего спутника. Тот кивнул: