Андраш Тотис - Циклы Альбер Лелак-Инспектор Демура. Романы 1-6

Затем, отодвинув в сторону проработанные папки, придвинул к себе третью. Эту с трудом удалось выцарапать в полицейском участке Икебукуро. Когда Куяма изложил по телефону свою просьбу, дежурный соединил его с начальником участка, и тот пожелал узнать, с какой целью потребовались материалы. Блеф насчет указания Кадзе здесь не, прошел так гладко, как в участке Киесе. Капитан уточнил, действительно ли господин Кадзе отдал официальное распоряжение, и если это так, то нельзя ли получить его в письменном виде. Что ж, капитан совершенно прав, вынужден был признать новый, временами самому себе удивляющийся Куяма. Он обещал в тот же день переслать запрос по всей форме, в ответ на что капитан, выказав себя истинным джентльменом, поверил ему на слово и незамедлительно переслал папку с материалами о погроме, учиненном в салоне «Тысяча утех». Эта папка была значительно увесистее предыдущих; должно быть, капитан участка в Икебукуро требовал исполнительности не только от посторонних, но и от своих подчиненных тоже. Итак, Куяма узнал из протоколов, что полицию вызвал швейцар, которому о происшествии сообщила одна из девиц минут через двадцать после ухода бандитов. Девицам пригрозили, что, если хоть одна из них вздумает высунуть нос за дверь, тотчас же его и лишится. Характерно для нравов салона, что барышни восприняли угрозу всерьез. Хаякаву, владельца заведения, ударили по голове, так что он потерял сознание, мадам надавали пощечин и связали. У Куямы возникло впечатление, что ярость налетчиков относилась не к персоналу, а к самому заведению и его обстановке. Громилы дубинками разбили телевизоры и камеры, вспороли ножами обивку диванов и кресел, сломали замки, отбили ножки у кроватей, сорвали со стен свитки каллиграфии. Так оно и есть, подумал Куяма: речь попросту шла о нанесении материального ущерба, противника хотели предупредить, что ввязываться в конфликт себе дороже. Не выхвати Хаякава пистолет, глядишь, и его не огрели бы по башке дубинкой с такой силой.

Налетчиков было четверо. Один из них — тощий коротышка, старик с птичьей головой — с самого начала показался швейцару подозрительным. Не успел войти, как тут же выскочил обратно, пяти минут не пробыл, а в таком возрасте за короткий срок не управишься, втолковывал швейцар полицейским, заявляя, что ему можно верить, уж он тут достаточно насмотрелся. Словом, старикашка выскочил почти сразу, а ведь это вам не сопливый юнец, у которого с перепугу душа в пятки ушла, и не иностранец, который заглянул на минутку из любопытства. Такие, как этот посетитель, знают, чего хотят… Да уж, Дэмура несомненно вызвал у швейцара подозрение: старик рассчитывал либо что-нибудь стащить, либо воспользоваться услугами девушки и сбежать, не заплатив, но мадам вовремя его раскусила, — швейцар терялся в догадках и на всякий случай запомнил странного клиента в лицо. А на память ему грех жаловаться, хвастался вышибала, стоит ему разок взглянуть на человека, и он годы спустя узнает его в лицо. Куяма вспомнил протокол из предыдущего досье, где подробно перечислялись телесные повреждения, нанесенные неизвестным человеком безвинной троице хулиганов, и, усмехнувшись, подумал, что в данном случае хорошая память сыграла со швейцаром дурную шутку. По мнению сержанта, проводившего расследование, старика послали разведать обстановку. Другим злоумышленником, по описанию свидетелей, был молодой человек высокого роста, в темно-синем пальто. Этот не вызвал у швейцара подозрений, хотя именно он затолкал мадам в офис, оглушил дубинкой Хаякаву и по телефону дал знать сообщникам, чтобы приходили. Человек в темно-синем пальто до самого конца «акции» не выходил из кабинета, просто сидел, присматривая за пленниками. Хаякава без сознания валялся на полу, истекая кровью, однако молодого человека это ничуть не смущало. Либо ему наплевать было, чем кончит Хаякава, умрет тот или выживет. Видимо, он точно рассчитал, какой силы и куда нанести удар, чтобы получить нужный результат. В таком случае остается предположить, что этот профессионал был уверен в своих способностях. Хаякава отделался перебитым носом и сотрясением мозга, однако вид у него был такой, будто он при смерти. В свете этого становилось понятно, почему вышибала вызвал полицию. А может, хозяева заведения всего лишь рассчитывают получить страховку в возмещение ущерба?

Молодой человек в темно-синем пальто, по словам свидетелей, был высокого роста и весьма недурен собой. Швейцара это обстоятельство нисколько не насторожило. По его мнению, даже красавцу из красавцев приедаются кокетливо-застенчивые подружки и тянет побаловаться с истинными профессионалками. Куяма на миг оторвался от чтения. Он ни разу в жизни не бывал в борделе, как и в турецкой бане, и последнее время его все сильнее манили утехи, предлагаемые в местах подобного рода… Отогнав посторонние мысли, он снова уткнулся в протоколы. Два других налетчика появились минут через пять после того, как парень в темно-синем пальто вызвал их по телефону. Наверняка дожидались где-то поблизости, делал вывод автор полицейского донесения. Куяма же склонялся к мысли, что телефон у них был в машине. Обоим парням тоже было лет по тридцать; за последнее время Куяме этот возраст стал казаться молодым. Парочка громил также не вызвала у швейцара подозрений, хотя именно они разнесли весь бордель и угрозами застращали девиц.

Куяма вздохнул и отодвинул папку. Умники великие, все-то они знают, кроме одной самой важной детали, которая интересовала сыщика больше всего. Откуда налетчикам было известно, что бордель принадлежит шайке якудза — именно той банде, которая гнусными убийствами осквернила чистые цели «зелено-голубых»? Откуда молодому человеку в темно-синем пальто, а точнее, Нисияме или Наруто, было известно, кому именно следовало сделать такое грозное предостережение? Полицейские протоколы не давали ответа на этот вопрос.

Куяма встал из-за стола и подошел к окну, откуда был виден как на ладони весь полицейский гараж. Машины выстроились правильными рядами. Вокруг — ни одной живой души, а между тем в эту пору автомобили обычно перегоняют в мастерские или в мойку, диспетчеры перестраивают ряды, чтобы любой водитель без труда мог выехать, и подводят к воротам те из машин, которым вскоре на выезд. Повсюду царила тишина. Не слышно было ни стука пишущей машинки из соседней комнаты, ни гула разговоров в коридоре, ни хлопанья дверей. Все здание словно вымерло, а полицейские все до единого разбежались кто куда, лишь бы оставить Куяму одного, наедине с вопросами, на которые он не находил ответа. Куяма одел пальто. Пора было переходить к делу.

Дэмура поездом отправился в Иокогаму. Давненько же он не бывал в здешних краях! В послевоенные годы, когда Дэмура одно время служил в отряде особого назначения, ему приходилось разъезжать повсюду, где свирепствовали банды. Да, тогда он часто наведывался в Иокогаму. Вряд ли Дэмура смог бы объяснить, зачем едет туда сейчас. Возможно, по укоренившейся привычке: если напал на след, то и иди без раздумий туда, куда он тебя приведет. А в данный момент у него была одна-единственная зацепка: бандиты, что напали на него в Киесе. Только они могли убить Камикадзе и послать Дэмуре вырванный язык. Зачем это было сделано, пока не ясно. Чем помешал им какой-то мелкий доносчик, что означал этот чудовищный жест, Дэмура и понятия не имел. А надо бы разгадать смысл кровавого «послания» как можно скорее. В его же собственных интересах.