Андраш Тотис - Циклы Альбер Лелак-Инспектор Демура. Романы 1-6

— А эгоизм и жестокость нравились, — повысил голос Альбер.

— Да-а, — протянул специалист по женским душам. — Это им нравится. И после всего она не постеснялась сказать мне, что не заметила, с кем был Дюамель!

— Может, с ней, — предположил Буасси. — Может, снова сошлись.

Шарль даже не услышал.

— Он был либо с ее подругой, либо с кем-то, кого она боится… с ее начальницей…

— Ее шеф мужчина. Главный редактор Лафронд, — бросил Альбер.

— С женой шефа… — продолжал Бришо. — Если Дюамель подцепил в новогоднюю ночь жену Лафронда, тогда понятно, почему мадемуазель Житон ничего не видела. Понятно и то, почему исчезло письмо от первого номера за этот год. Главный редактор похитил его у нас из-под носа.

— То есть господин Лафронд может быть убийцей.

Буасси временами забывался и своими выводами хотел поразить друзей. Шарль по привычке был тактичен. Он сделал вид, будто раздумывает над тем, что сказал Буасси.

— Лафронд не знал о письмах. Он так же удивился, когда их нашли, как и мы. Лафронд мог прийти в субботу в полночь к Дюамелю, тот, естественно, впустил его. Лафронд напал на Дюамеля, забил его до смерти и убежал. Ему и в голову не пришло порыться в ящиках.

Альбер качал головой.

— Уж не думаешь ли ты, что этот тощий, хилый… — он смолк.

Трудно сказать, что в ком таится. Вот его друг, Жак, дай бог, если в нем кило шестьдесят, но весь он словно из стальных пружин. Преступник не мог быть очень сильным человеком. Гигант с руками-кувалдами в два-три удара покончил бы с Дюамелем. Или одним, если бы сразу попал в наиболее уязвимое место. Бришо торжествующе улыбался.

— Скажешь что-нибудь поинтереснее? Не нравится, поищи другую версию.

— Да-а, — сказал Альбер.. — Думаю, придется поискать.

И он позволил Шарлю расплатиться.

На первый взгляд протокол был хорош, при первом чтении расследование казалось основательным.

Гастон Параж умер на лионском шоссе. Мужчина, ехавший следом за ним в маленьком «Рено-пятерке», крестьянин, косивший поблизости, и девушка, которая путешествовала автостопом, видели, как это случилось. Велосипед начал вилять, въехал на противоположную полосу, затем Параж вырулил обратно. Автомобилист, собравшийся было в этот момент его обогнать, сразу затормозил. Параж замедлил ход, почти остановился, но сойти с седла уже не мог. Опрокинулся навзничь и больше не шевельнулся.

Жандармы, производившие осмотр места происшествия, установили, что несчастного случая не было, Паража не столкнуло машиной, камней в него никто не бросал, в велосипеде никаких дефектов не обнаружили.

Вскрытие установило, что велосипедист был трезв, но вот в крови у него нашли амфетамин.

Параж не был известным спортсменом. Родители Гастона даже не знали, что он занимается велосипедным спортом, а подругу его это вообще не интересовало. Он работал на химико-фармацевтическом заводе «Фармацит» подсобным рабочим, якобы собирался продолжать учебу.

Да, при первом чтении работа производила впечатление добросовестной. И все-таки Альберу что-то не нравилось. Он снова пробежал бумаги. Лелак понятия не имел, что означает «наличие амфетамина в крови» велосипедиста. Поборов неприятное чувство, просмотрел фотографии. У обочины шоссе лежал худой усатый мужчина. В черных до колен велосипедных трусах, в куртке от спортивного костюма, на руках перчатки без пальцев. Изящная гоночная машина.

Гастон Параж, родился в 1953 году…

— Эй!

Буасси поднял голову от газеты и недоуменно уставился на сунутые ему под нос фотографии.

— Взгляни на этот велосипед!

— Гм… Скоростной «пежо». Я видел рекламу. Он стоит больше, чем твоя четырехлетняя развалюха.

— Гм…

— Что тебе не нравится?

— Этому типу тридцать два. И он вдруг захотел стать знаменитостью?

Буасси отмахнулся.

— В таком возрасте уже уходят из спорта. А с чего ты взял, будто он захотел стать знаменитостью? Ты ведь бегаешь и даже заставляешь своего чокнутого друга Жака избивать себя по вечерам. А Гастон Параж ездил на велосипеде…

— Да-а. Возможно. — Альбер задумался. — С какой-то пакостью в крови поразмялся немного на безумно дорогой машине для профессионалов и в результате этого околел.

Буасси пожал плечами, продолжая читать газету. Альбер, балансируя карандашом, пытался удержать его на кончике пальца.

— Я хотел бы сходить на квартиру Дюамеля. Посмотреть его картотеку

— Сходи.

— Квартира опечатана.

— Попроси разрешения.

— Шефа нет.

— Зато есть Шарль. Он достанет.

На мгновение в Альбере шевельнулось желание выбить из-под Буасси стул. Станет он просить разрешение у Бришо!

Театр «Кабаре» находился на улице де Розьер, неподалеку от станции метро.

Спроектированное в расчете на более широкое пространство, здание романтической школы с золотыми украшениями возникало перед глазами внезапно. На другой стороне улицы находились ресторан, магазин одежды, кинотеатр, построенные в двадцатые годы дешевые доходные дома, у которых в порядке были лишь нижние этажи, в них размещались магазины. Солнце выглянуло, но кое-кто из прохожих по инерции еще держал над головой зонт. На тротуаре преобладали старухи с сумками, недовольные турки выходили из кинотеатра, за ними, опустив глаза, несколько мужчин в костюмах. Альбер остановился, расстегнул пальто и, сунув в карманы руки, терпеливо стал ждать, пока прохожие не уберутся с его пути. Он пробежал глазами цены в ресторанном меню. Затем посмотрел выставленные в дверях кинотеатра фотографии. На них коротковолосая хорошенькая женщина шалила то с одним господином, то с другим, то с дамой, а то и со всеми ними сразу. Гениталии были прикрыты сделанной тушью кляксой, чтобы фасад дома никого не шокировал. А кто хотел увидеть все без кляксы, мог зайти внутрь. Лелак вошел. В вестибюле фотографий не было, только пожилая, размалеванная женщина, которая, улыбаясь, подтолкнула его к кассе.

— Э-э-э… сколько времени идет фильм?

— Два часа. Самый лучший. Только что привезли из Америки.

Вполне возможно, подумал Альбер.

Женщины выглядели слишком красивыми и свежими для того, чтобы фильм был французским. Режиссеры аналогичной французской художественной продукции отдавали предпочтение постаревшим, перекрашенным сучкам с колючими глазками. Эти обожали черные кружева и высокие кожаные сапоги. А в американских фильмах можно увидеть таких девушек, которые вызывают желание у нормального мужчины.

Он глянул на часы. Какого черта делают такие длинные фильмы? Стараясь поскорее выбраться из вестибюля, Альбер потрясенно обнаружил, что точно так же опускает глаза, как те, в костюмах, что выходили с предыдущего сеанса. Он остановился, поднял взгляд и осмотрелся. На него никто не обращал внимания. Он перешел на другую сторону улицы и сразу вернулся в зиму. Эта сторона была теневой, и театр, казалось, тоже источал холод.