Геннадий Сорокин - Убийственный возраст

– Завтра я буду ждать твоего отца в десять утра в моем кабинете.

– Игорь, – Голубева уже не знала, как ей обращаться к Ефремову, и почему-то назвала его по имени, хотя в голове у нее вертелось «Игорь Павлович», – давай я скажу, что у моей подружки брат в милиции работает…

– И этому брату делать больше нечего, как за первого встречного рубаху на груди рвать? Не выдумывай ничего и отцу ничего не объясняй. Он взрослый человек: что на виду – поймет, об остальном догадается. Кстати, как тебе эта квартира? Представь, что она – моя. Нормальная хата?

– Конечно. – Девушка не поняла, куда клонит Ефремов, и на всякий случай согласилась, что квартира – просто загляденье.

Инспектор угостил гостью чаем, убедился, что она успокоилась, и демонстративно посмотрел на часы:

– Наташа, тебе пора.

В прихожей Игорь привлек к себе девушку и поцеловал. Сбитая с толку Голубева не знала, как себя вести: то ли отвечать на поцелуй, то ли оттолкнуть инспектора. В этой непонятной ситуации она пошла по пути наименьшего сопротивления: прикинулась амебой – расслабила губы и замерла.

«Как манекен целую, – промелькнула мысль у Ефремова. – Но ничего не поделать, сюжет надо довести до конца. Эффектная точка – это пролог к новым отношениям».

После встречи с инспектором Наташа чувствовала себя внутренне опустошенной. С одной стороны, она добилась чего хотела: если Ефремов пообещал помочь, то свое слово сдержит. С другой стороны – теперь она была его должницей.

«Сказал бы сразу, что он хочет, – я бы согласилась».

Дома до Наташи дошло, что любовницей можно стать и без физической близости.

«Оказывается, главное – это не заняться любовью с мужчиной, а внутренне быть готовой к этой любви и даже желать ее. Предложит Игорь встречаться – я не откажусь. Не зря же он про квартиру намекал…»

В этот вечер Ефремова дома ждал очередной скандал. Как только он заикнулся, что пойдет в воскресенье на работу, Жанна тут же встала на дыбы:

– Почему ты все время отлыниваешь от домашних дел? Договорились же, что в выходные сходишь к родителям в погреб за картошкой, а теперь, оказывается, тебе на работу надо?

– Жанна, – миролюбиво обратился к разозленной женщине Ефремов, – что ты нервничаешь на пустом месте? После работы схожу в погреб.

– Когда сходишь? Ночью? В прошлый раз ты весь день в райотделе проторчал и семью на всю неделю без картошки оставил. Некогда тебе было о нас подумать!

– Успокойся! Завтра час-два – и освобожусь. Ты пойми, мне надо помочь хорошему человеку…

– А я у тебя к хорошим людям не отношусь? – разъярилась Жанна. – Я вижу, ты не только от домашних дел стал увиливать, но и о Женечке не думаешь. Договорились же, что к Новому году ты мне подарок сделаешь и Женечку наконец-то усыновишь. Или ты передумал?

Жанна грозно посмотрела на Игоря, но тот обезоруживающе улыбнулся и заверил, что «подарок» к Новому году будет обязательно.

На другой день Ефремов встретился с отцом Наташи и проинструктировал его, как надо будет вести себя на следующей неделе. Виктор Голубев во время разговора смущенно молчал, но по его лицу Игорь понял, что передовика производства больше, чем штраф и позор, интересуют другие вопросы. «У вас с моей дочерью это как, серьезно? Мне к чему готовиться? Она школу окончит или вместо выпускных экзаменов в декрет уйдет?»

– На этом у меня все, – подвел итог беседы инспектор.

Голубев встал, хотел было задать первый вопрос, но Игорь решительно пресек его попытку прояснить обстановку.

– Все – значит все! – жестко отрезал он. – На этом разговор закончен.

Поняв, что инспектор не намерен раскрывать тайну его отношений с Наташей, Голубев попрощался и ушел. За ним следом стал собираться и Ефремов. Доставая куртку из одежного шкафа, он заметил в углу катушку кордовой нити и улыбнулся: «Интересно, а нитки, что у нас в кабинете, кто с завода украл?»

Кордовую нить выпускал завод химволокна в областном центре. Основной объем нити уходил на Ярославский шинный завод, а то, что не успели погрузить в вагоны, растаскивали по домам работники. Прочная кордовая нить – незаменимая вещь в хозяйстве! На нее подвешивали шторки на кухне, ею подшивали валенки, умельцы плели из нее рыболовные сети. Широкое применение кордовая нить нашла в уголовном судопроизводстве. Абсолютно все уголовные дела в областном центре были сшиты этой нитью. Если вдуматься, то ситуация складывалась анекдотичная: кордовая нить в продажу никогда не поступала, но у каждого следователя в столе был клубок этой нити, пронзенный большой «цыганской» иглой.

Расхитители продукции завода химволокна делились на две категории: несуны и воры. Вором считался работник завода, пойманный с нитью на базаре. За катушку кордовой нити могли впаять пару лет лишения свободы: нить является государственным имуществом, таким же ценным, как оружейный плутоний или запчасти с космического корабля «Восток». Несунами считались мелкие расхитители, несознательные граждане, тащившие из цеха все, что попадется под руку. За катушку ниток, изъятую на проходной завода, обычно лишали премии или штрафовали.

В понедельник после развода Ефремов зашел к начальнику БХСС Ленинского РОВД Леонову.

– Виктор Дмитриевич, дико извиняюсь, но я опять с просьбой.

– Для старушки лекарство надо? – догадался Леонов.

– Хуже! Один человек с нитью влетел…

Услышав про нить, Виктор Дмитриевич поскучнел. Связываться с руководством завода – дело неприятное, хлопотное и неблагодарное. Отмажешь несуна, а что взамен? Бутылка коньяка и коробка шоколадных конфет? Это для начальника уголовного розыска конфеты «Птичье молоко» в диковинку, а начальник БХСС мог в любой момент их купить.

– Кто такой и когда попался? – для приличия спросил Леонов. Для себя он уже решил, что в просьбе помочь откажет.

– Папаша моей подруги в пятницу на проходной засыпался. Теперь он поперек дороги мне встанет, на улицу ее отпускать не будет.

С минуту Леонов пытался понять, каким это образом некий злобный папаша может запретить взрослой девушке встречаться с молодым человеком. Потом до него дошло.

– Игорь, твоей подружке сколько лет? – вполголоса, как о чем-то запретном, спросил он.

– Семнадцать, – грустно ответил Ефремов.

– Вот ты даешь стране угля! – восхитился Виктор Дмитриевич. – Она школу-то окончила?

– В десятом классе учится.

– Обалдеть! И ты не боишься с ней встречаться?

От скуки и равнодушия на лице Виктора Дмитриевича не осталось и следа. Теперь Леонов просто сгорал от любопытства. Подумать только, коллега, взрослый мужчина, крутит любовь со школьницей! На сорокалетнего, много лет женатого мужчину, даже намек на флирт с юной прелестницей действует возбуждающе, будоражит кровь и нагоняет смелые эротические видения.