Магнус Йонссон - Игра в куклы

– Да, Рикард тоже говорил что-то похожее. Вебкам. Анна, возможно, подыскивала клиентов в сети и вела эротические стримы.

Стен Хофман помолчал, подумал и ответил:

– М-да, пожалуй, это возможно. Хотя он мне этого и не говорил. Но, да, это вполне укладывается в профиль: человек, который считает, что все можно купить. В том числе и любовь. Либо кто-то, кто платит за время девушек, не понимая, что они просто работают. Что никакой взаимности в таких отношениях нет. Посмотри с этой точки зрения тоже. Если окажется, что эта версия о веб-сексе верная, то поищи клиентов, которые говорят с Анной так, будто бы их отношения не виртуальные, а реальные. Вдруг найдутся сообщения от кого-то, кто строил планы на их совместное будущее?

Он ободряюще улыбнулся и встал, глядя на часы.

– Ой, перерыв получился длиннее, чем я предполагал. Но это не имеет значения, когда находишься в такой приятной компании. – Он протянул руку. – Удачи тебе! Кажется, ты честолюбива, и это хорошо. Вот моя визитка, звони, если захочешь о чем-то поговорить или обсудить. А я скажу Луисе при случае, что у тебя очень даже многообещающее будущее.

Она смотрела ему вслед, допивая остатки совершенно остывшего кофе. «Какой хороший человек», – подумала она, поймав себя на том, что уже в третий раз за короткое время у нее появляются хорошие мысли о полицейском. Сначала Рикард и Эрик. Теперь вот Стен Хофман. Ей даже захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что ей это не приснилось и что она не попала в какой-то невероятный параллельный мир.

Спускаясь в лифте, она вспоминала ланч. Что, собственно, Эрик сказал тогда, прощаясь? Она это сочинила или он действительно попытался назначить ей свидание? С ним, пожалуй, все возможно. «А почему бы и нет, – решила она теперь, когда у нее было время подумать. – Да, он мог быть надменным. Бестактным. Но чаще забавным со всеми его хип-хоповскими атрибутами. На самом же деле он выглядел вполне прилично. Отличные плечи. Упругая попка». Она покачала головой, улыбаясь самой себе. Куда катится мир? Она что, всерьез собралась распивать кофе с булочками вместе с полицейским? Линн вышла из здания Управления полиции через турникет, поставила доску и покатилась мимо Ратуши.

Ахмед остервенело драил кончики пальцев щеточкой для ногтей в туалете рядом со своим кабинетом на кафедре социологии. Он уже понял, что проблема не рассосется сама по себе. И все-таки он не ожидал, что его найдут так быстро. Он не успел подготовиться. Но еще есть время. Время, да, пока еще есть. Но места для ошибок больше нет.

С отвращением он продолжал тереть руки щеткой. Ведь на этом сканере для отпечатков пальцев могло застрять что угодно. Жир с кожи какого-нибудь психа-насильника со всеми его мерзкими бактериями, ползающими по экрану мини-сканера.

Появление женщины-эксперта из технико-криминалистической лаборатории было унизительным. Она лазила к нему в рот ватной палочкой, беря анализ слюны, как в дешевом телесериале про полицейских. Он понимал, конечно, что они вернутся. Вряд ли они успокоятся, отправив к нему этого чернокожего исламофоба, как бишь его звали. Свенссон какой-то. И все же ему с ней было намного противнее, чем с ним. Тот его просто раздражал. А этот визит был нейтральным и каким-то клиническим. По-настоящему.

Далеко оттуда, по другую сторону моста через пролив Эресунн, солнце освещало конференц-зал с большими панорамными окнами. Амид нажал на кнопку, и шторы стали беззвучно опускаться, затеняя комнату. Его шеф, Карстен Бофельт, любил выступать с кафедры, когда солнце не слепило глаза, а в зале было не слишком жарко. Амид включил потолочный светильник-спот с изменяемым углом наклона, чтобы выбрать направление светового пучка. Это позволило симулировать слабый солнечный свет.

Амид был ближайшим служащим Карстена Бофельта достаточно много лет, чтобы точно знать вкусы своего шефа. Перед предстоящим еженедельным собранием все должно быть доведено до совершенства. Бофельт сам не совершал ошибок и ожидал, что и все остальные будут следовать его примеру. Собрания всегда были хорошо подготовлены: четкая повестка дня, ясная связь с целями. Поскольку это был никакой не дискуссионный клуб, то и времени на бессмысленные дебаты не оставалось, а значит, собрания были короткими.

Большинство крупных концернов имели своих начальников и подчиненных. Но Бофельт предпочитал называть членов группы руководства командирами. Участники еженедельных собраний не должны были знать, чем занимаются другие отделы. Им были известны лишь главные цели. А дальше уже дело было за пиарщиками, отделами безопасности, финансов, идеологии и кадров. У каждого отдела были свои задачи. О работе соседних отделов знать не полагалось. Полную картину знал только Бофельт. Ну, может быть, еще его отец, Людвиг, хотя он уже и ушел на пенсию. Ну, и сам Амид, само собой. Он был как паук в центре паутины. У него не было полномочий принимать решения, но Бофельт обычно прислушивался к его предложениям.

Он кивнул двум охранникам, бесшумно выдвинувшимся к подиуму. Их британское происхождение было видно невооруженным глазом. Почти прозрачная светлая кожа, коротко подстриженные редкие волосы с рыжинкой. Зато послужной список не вызывал сомнений. Они охраняли Эжена Тербланша [33] Эжен Тербланш – южноафриканский ультраправый политик, идеолог белого расизма, приверженец апартеида. Активно применял насильственные методы в политической борьбе (прим. пер.) . , который был убит в 2010 году вскоре после их увольнения. Понимали ли они что-нибудь из того, что происходило вокруг, – этого Амид не знал. Чем меньше им было известно, тем лучше для них. Им платили не за то, чтобы они были в курсе происходящего. Перед ними ставили только две задачи: устранять угрозы и служить живыми щитами.

Сам он знал все. Это и была его работа. Потому его и выбрали в Ливане, когда он был подростком. Его взгляд на мир целиком совпадал с мировоззрением Бофельта. Оба знали, кто их главный враг.

Амид смотрел из окна на трехсотлетней давности пакгауз в порту Копенгагена. Вид был потрясающим. И абсолютно не таким, как пейзажи его детства на Голанских высотах. Никакой песчаной пустыни, лишь блеск спокойной воды. А сегодня в гавань вошли еще и парусные фрегаты под шведскими флагами. Красивые суда, ничего не скажешь. А вот о шведах он был невысокого мнения.

Карстен Бофельт опирался обеими руками на кафедру и оглядывал своих служащих. Все было так, как он и рассчитывал. Амид свое дело знает. Люди сидели на предназначенных для них местах, солнце светило в окно, но не слепило его. Воздух был прохладным благодаря кондиционеру, а рядом на кафедре стоял стакан холодного чая из ромашки, подслащенного медом, для смягчения его напряженных голосовых связок.