Анн Росман - Дочь смотрителя маяка

– Сможете ответить еще на пару вопросов? – Карин повернулась к Сири.

– Он исчез так давно, – ответила Сири, осторожно ставя чашку на блюдце.

– Помните, когда вы поженились?

– Нет… да… третьего августа 1963… – после некоторых раздумий ответила Сири. – Простите.

– Ничего страшного. Это было так давно.

– Я ничего не забыла. Я даже помню, что пастора звали Симон Невелиус. Кто помнит такие детали? – возмутилась Сири.

– Я вынуждена также задать этот вопрос. Это нужно, чтобы выяснить, что произошло. Я знаю, что по поводу исчезновения вашего мужа было произведено расследование. Но мы хотели бы услышать вашу версию.

Сири рассказала о несчастном случае. Четко и подробно. Их было четверо на яхте, но двое упали за борт и исчезли.

– Тело было найдено на Патер Ностер. Как по вашему мнению, оно могло там оказаться?

Сири покачала головой.

– Может, его вынесло волнами на берег. Или его тело. Не знаю. Но как он оказался в кладовке?

Карин решила не отвечать на вопрос и перешла к теме опознания тела.

– У нас есть обручальное кольцо, но, возможно, вы помните, какого стоматолога он посещал?

– Понятия не имею, – ответила Сири. – Простите.

Она держала чашку обеими руками, но не пила. Руки слегка подрагивали. Вальдемар наклонился, вынул чашку у нее из рук и опустил на блюдо.

– У вас есть фото Арвида? Может, свадебное?

Сири задумалась. Пару секунд вид у нее был отсутствующий.

– Может, и есть? На чердаке? Я могу поискать. А я не могу его опознать? – спросила Сири.

Карин подумала о том, как выглядит покойник, и осторожно ответила:

– Тело в не самом лучшем состоянии. Не факт, что вы сможете его опознать в таком виде, и, возможно, будет лучше, если он останется в вашей памяти таким, каким выглядел при жизни.

Сири медленно кивнула. Потом встрепенулась, вспомнив о своей роли хозяйки.

– Ой, что же вы не пьете чай? – спросила она и бросила взгляд на часы. – Боже! Нам нужно на день рождение к Вальдринам к семи, а ничего еще не готово.

Карин тоже глянула на часы. До семи оставалось еще четыре часа. Им, что, не хватит на то, чтобы переодеться к празднику?

– Вы слышали о Вальдринах? Не дожидаясь ответа, Сири продолжала болтать: – Чудесные люди. Миллиардеры, но совсем простые. Мы хорошие друзья. Там будет весь Марстранд.

В этом Карин сомневалась. Но не удержалась от едкого комментария:

– Все могут прийти, как чудесно.

– Нет-нет, разумеется, нет, но все, кого мы знаем, получили приглашение, – ответила Сири и добавила: – На улице холодно?

– Типичная переменчивая весенняя погода. Тепло на солнце, но дует холодный ветер, – ответила Карин.

– Лучше взять шубу.

Карин подумала, что шуба это слишком, но вряд ли шуба нужна ей для тепла.

– Странно забыть собственную дату свадьбы, – протянул Фольке, когда они сидели в машине. Он был из тех, кто помнит каждую деталь, но не способен увидеть полную картину. Во всяком случае, такое у Карин сложилось о нем мнение.

– Но потом же вспомнила. И имя пастора тоже. А ты помнишь, Фольке, имя пастора, который тебя венчал? – спросила Карин.

Фольке задумался.

– Нет, не помню.

Карин удалось найти место для парковки на улице Гамла Варвсгатан. Был вечер понедельника, четная неделя, что означало убору мусора на улице Карла Юхансгатан. Порой уборка переносилась, но это никак не сказывалось на штрафах. Их методично выписывали всем, кого угораздило припарковаться в неположенный день. Спустя минуту после того, как Карин заглушила мотор, мимо нее проехало три машины с водителями, отчаянно ищущими парковку. Ей сегодня повезло. Еще минута – и о парковке рядом с домом можно забыть.

Она не стала зажигать лампу в прихожей, только подняла почту с пола и положила на кухонную стойку рядом с кофеваркой. Кофеварка была не ее, а Ёрана. Карин повесила куртку на стул и открыла шкаф. Тарелки тоже его. Бокалы ее. Но что делать с совместными приобретениями? Она присела на стул, чувствуя, что у нее начинается депрессия. Не стоит оставаться одной в квартире. Можно, пойти поплавать на яхте. Но по возвращении трудно будет найти парковку. «Черт с ним, – подумала Карин. – Какой смысл иметь машину, если нельзя поехать куда тебе хочется».

Спустя полчаса она припарковалась у старой гавани в Лангдраге и поднялась на борт своей яхты. И с плеч словно свалился тяжелый груз.

– Привет, лодочка, – тихо поздоровалась она, похлопав по борту свое сокровище. Какое счастье, что лодка принадлежит только ей. Карин ни за что на свете бы с ней не рассталась.

– Сегодня я одна, – сообщила она лодке, поглаживая полированное дерево. – Йоран больше не будет с нами плавать.

Она оглянулась по сторонам, чтобы удостовериться, что никто ее не видит. Людям может показаться странным, что она разговаривает с лодкой. Карин открыла дверь в трюм и спустилась вниз. Внутри пахло дизелем и керосином. Она почувствовала, как расслабляется.

Карин налила на ватку спирта и положила в нержавеющий обогреватель марки «Рефлекс», который надежно согревал яхту уже несколько лет. Он располагался в центре лодки и был снабжен плиткой, на которой можно было готовить еду. Плитка была закрыта со всех сторон на случай шторма, чтобы кастрюля не свалилась. Дизель уже был залит, оставалось только поднести зажигалку. Карин наполнила чайник и поставила на плитку. Потом легла на диван и стала ждать, пока вода вскипит под мерное покачивание волн.

Она даже задремала, но проснулась от свиста чайника. Женщина достала из рюкзака хлеб и сделала бутерброды. У бутербродов, съеденных на лодке, всегда был особый вкус. Снаружи стемнело, и при свете керосиновой лампы в трюме было уютно и спокойно. Она поставила диск. Стихи Эверта Тоба в исполнении Свена Бертиля. Карин взяла морскую карту. Йоран не понимал, почему ей нравилось часто ее разглядывать. Она провела пальцем от Люсекиля к Малэ, потом Серинэн и Гульхольмен, дальше на юг мимо Клэдесхольмен, маяка Баррлинда, через фьорд Марстранда. С закрытыми глазами она представляла себе все эти места. Карин читала названия фьордов, островов и шхер под звуки голоса Свена-Бертиля Тоба, исполнявшего стихи отца. [3] Баррлинд – местное название тиса.

Карин с детства обожала эти стихи. Лето они проводили с семьей на яхте, по вечерам они в трюме обсуждали, куда поплывут на следующий день. Ей давно пора было идти спать, но, видя живой интерес девочки к мореплаванию, родители разрешали ей задержаться. Папа знал все про историю Богуслена, и острова на карте оживали, когда он о них рассказывал. Яхта родителей была больше похожа на рыбацкую лодку, чем на яхту. Когда-то не ней и правда ловили рыбу, и у рыбаков она с ее красными парусами и традиционным дизайном – вызывала больше уважения, чем туристические пластиковые лодки.