Никита Серков - Темные сети

МВД смерил своего собеседника строгим взглядом. Настроение следователя в этом помещении становилось все более депрессивным, он каждой клеточкой кожи чувствовал себя неуютно в подобном рае минимализма и тщеславия посреди дома боли и скорби. Наконец Миронов заговорил:

— Около двух недель назад на трассе недалеко от города был обнаружен мальчик. Его пытались убить, а от тела избавиться. Сейчас мы ищем любую информацию об этом ребенке, о его родителях или их отсутствии. Мы как-то упустили из виду сиротские приюты. Вот наверстываем упущенное. — И он улыбнулся, пожалуй, самой нелепой и наигранной из всех своих улыбок.

— А разве он сам не может вам рассказать? — очень спокойно, можно даже сказать, абсолютно бездушно произнес директор казенного учреждения.

«Неплохой ход — отвечать вопросом на вопрос», — подумал про себя МВД.

Миронов старался сохранять абсолютную беспристрастность. То, что этот человек любит тратить деньги на себя, абсолютно не значило, что он обделяет сирот, и уж тем более не значило, что он имеет какое-то отношение к покушению на убийство. Но где-то внутри следователя сидела заноза, которая не давала покоя. Ему, как маленькому ребенку, хотелось напакостить в этом кабинете, поэтому он решил устроить сидящему в нескольких метрах от него самовлюбленному хлыщу допрос с пристрастием.

— Дело в том, что мальчик ничего не помнит. Но вам должно быть это хорошо известно… — Виктор Демьянович хитро прищурил глаза и еще сильнее откинулся на спинку кожаного дивана, как бы демонстрируя, что получает от беседы невероятное удовольствие, и что теперь в этом помещении хозяин он.

Собеседник придвинулся ближе к столу и облокотился на него. В его глазах мелькнул огонек испуга, но всего на долю секунды, после чего он взял себя в руки и холодно произнес:

— Что вы хотите этим сказать? Вы меня в чем-то обвиняете?

— Что вы?! — воскликнул МВД. — Об этом трубят все новостные редакции уже несколько дней. Неужели вы не слышали?

— Нет, — коротко выдохнул директор и снова откинулся на стуле. — Я не смотрю новости.

— Отчего же?

— Не верю в то, что там говорят.

— Поразительно… — Миронов подскочил с дивана и одним движением пересел на второй стул для гостей возле стола, поближе к собеседнику. Он резко переключился на новый способ ведения диалога — на мягкость и податливость в режиме «приятного собеседника». Арсений наблюдал за всем этим цирком с видом не до конца понимающего всю суть происходящего, но восхищенного своим кумиром юнца.

Виктор Демьянович продолжил:

— И правильно делаете, что не верите. Я тоже не верю во всю эту муру. И пусть меня называют либералом или еще каким нынче модным ругательным словом, но я остаюсь верен самому себе. Не хочу отнимать у вас много времени. К вам нет никаких претензий или обвинений, просто мы обходим все детские и подростковые учреждения в городе. Вот, наконец, и к вам заглянули. Расскажите, у вас кто-то пропадал за последние несколько месяцев… может, год?

— Конечно. — Собеседник несколько потеплел и успокоился после слов следователя. — Это же детский дом. К нам попадают после дома малютки, а также с улицы, дети, потерявшие родственников в пожарах, авариях и т. д. Многим из них здесь неуютно, непривычно. Я не хочу сказать, что у нас нет условий. Напротив. Не стоит придираться к словам. Если есть желание пройдитесь посмотрите. Мы стараемся создать благоприятные условия для каждого. Но поймите, это подростки. Они бегут. И бегут, прежде всего, от себя. Многие возвращаются. Но есть и те, кого мы теряем безвозвратно.

— И сколько таких беглецов в среднем за год?

— Я не могу сказать точную цифру, но не вернулось около десяти — двенадцати. Если хотите, я могу попросить сделать ксерокопии всей необходимой информации из архива и прислать вам. У нас, как правило, есть досье на каждого ребенка.

— Да, это было бы чудесно, — светло и так искренне улыбнулся Миронов, что тут даже Арсений потерял линию своего персонажа в игре «плохой-хороший следователь».

В следующее мгновение МВД достал из кармана фотографию мальчика из больницы и протянул ее директору:

— Вы знаете этого мальчика?

Егор Трифонович взял в руки снимок и начал внимательно его разглядывать.

— Вы знаете, у нас содержится около двухсот детей. Я не могу помнить всех. Но с высокой долей вероятности могу сказать, что такого мальчика у нас не было. Давайте я сейчас попрошу прислать к нам одну из наших нянечек? Она работает непосредственно с детьми, поэтому знает и помнит очень многих. — Он снял черную телефонную трубку, нажал кнопку и, даже не прикладывая к уху, громко произнес: — Аня, позовите ко мне Любовь Михайловну.

Спустя несколько минут в кабинет вошла Любовь Михайловна, пухленькая низенькая женщина с пугливым взглядом теленка, которого растили на убой, и очень нежным голосом. Одно слово, мама или нянюшка.

— Вы меня звали, Егор Трифонович?

— Да. Эти господа пришли к нам из уголовного розыска.

Любовь Михайловна охнула так, словно узнала новость о страшной трагедии.

— Не пугайтесь вы так, — дружелюбно произнес МВД. — Посмотрите на эту фотографию. Вы знаете этого мальчика?

— Нет, — после короткой паузы отчеканила она.

— Но вы же даже не взглянули. Не торопитесь.

— Да, извините. — Она поправила выбившуюся прядь волос и посмотрела на снимок несколько более внимательно. На секунду Миронову показалось, что на ее глаза наворачиваются слезы. — Что случилось с этим мальчиком?

— Он в больнице, но с ним все в порядке. Вы его узнаете?

— Я бы рада помочь, но нет, — произнесла женщина и повернулась к директору: — Что-то еще?

— Спасибо. Вы свободны.

Когда Любовь Михайловна вышла из кабинета, Егор Трифонович начал первым:

— Я пришлю вам все ксерокопии из архива. А вот это мой личный телефон. Можете звонить по нему в любое время, постараюсь помочь. — И он протянул Миронову свою визитку, на которой были указаны рабочие номера, а с другой стороны от руки записан личный мобильный телефон директора.

— Прогоняете нас, — улыбнулся Виктор Демьянович. — Шучу. Понимаю, работа прежде всего. Спасибо за помощь. Будем ждать от вас новостей.

МВД пропустил вперед смущенного Арсения, который за всю беседу не проронил ни слова и чувствовал себя в этом кабинете то ли вовсе не нужным, то ли каким-то сдерживающим буфером, а сам остановился на пороге и, сладко улыбнувшись, произнес:

— Чудесный кабинет.

Миронов и Сеня вышли на улицу. Если бы кто-то сейчас сфотографировал пейзаж, окружающий детский дом, то для распечатки фотографии вполне хватило бы черно-белого принтера — таким серым и унылым был этот день, только местами расположившиеся на земле островки снега добавляли сиротливой белизны в пейзаж.