Александр Горский - Похититель ангелов

— Не совсем так. — Она взяла в руки пустую чашку, покрутила ее и вновь поставила на место. — Возможно, зимой что-то изменится.

— Уже есть избранник? — обрадовалась Яна Ринатовна. — Это замечательно, Вика! Наверняка какой-нибудь бравый оперативник. Я угадала?

Окончательно смущенная, Виктория лишь кивнула. Яна Ринатовна мягко коснулась ее руки.

— Ну что вы так засмущались? В этом же нет ничего зазорного. Любой человек, а уж тем более женщина, создан прежде всего для того, чтобы любить и быть любимым. Ну а попутно, коли есть время и настроение, может заниматься раскрытием преступлений. Так вот, если он бывший офицер, то вероятность того, что он не был женат, ничтожна. Скорее всего, раз он был женат и возраст уже не столь юн, то есть и дети или хотя бы ребенок. Но здесь мы уже углубляемся в столь гипотетическую область, что вероятность правильных предположений близка к угадыванию. И тем не менее. Взрослый, сложившийся мужчина, не принадлежащий изначально к криминальному миру, начинает совершать одно за другим преступления, причем преступления жесткие, даже жестокие, которые в итоге приводят к убийству. Понимаете, о чем я? Должен быть какой-то побудительный мотив для подобного перерождения, триггер.

— И вы предполагаете, что это может быть связано с его собственным ребенком? — Крылова заинтересованно подалась вперед.

— Утверждать этого нельзя, — Яна Ринатовна с сожалением покачала головой, — все, что мы видим, — лишь проекция, тень, причем искаженная, некоего события, которое послужило толчком, позволило этому человеку совершать преступления.

— Позволило? — удивилась Крылова.

— Да, именно позволило. Каждый человек в той или иной степени готов совершить действия, выходящие за рамки общепринятых норм. Однако в нас с раннего возраста закладываются множество сдерживающих барьеров. Это моральные нормы в обществе, наши представления о добре и зле как таковых, пример родителей, да и просто страх перед наказанием. Как только тот или иной барьер исчезает, человек позволяет себе то, что раньше для него казалось немыслимым. Но скажу еще раз, мы видим лишь тень некоего давно прошедшего события и пытаемся по тени вычислить саму фигуру. Вы, Вика, должны понимать, что тень одной и той же формы могут дать совершенно разные фигуры, так же как одна фигура может отбрасывать совершенно разные тени в зависимости от расположения источника освещения.

— Да, таких картинок полно в Интернете.

— Вот именно, там всего полно, — согласилась Сибгатуллина, — но здесь ведь не картинка, здесь все сложнее. И тем не менее кое-что меня подталкивает именно к этой гипотезе.

Крылова напряженно ждала, что психолог скажет ей дальше.

— Сумма выкупа. Она повторяется от похищения к похищению, и, если я правильно поняла, именно это и привлекло ваше внимание к этим делам. По сути, преступник в каждом случае оставляет вам свою метку, словно показывая, что преступление совершил именно он. При всем прочем проявляемом похитителем удавьем хладнокровии это выглядит несколько странно.

— Если я правильно помню, считается, что серийные преступники подсознательно хотят быть найденными.

— А с чего вы взяли, что речь идет о серийном преступнике? — усмехнулась Яна Ринатовна. — Мы имеем дело с преступником профессиональным, который превратил похищения в источник достаточно высокого и, заметьте, регулярного дохода.

— Но то, что он совершил убийство, разве не свидетельствует о процессе разложения его личности?

— Ну что вы. Убийство несчастной девочки было для него мерой вынужденной. Если бы он на нее не пошел, то потерял бы все рычаги воздействия на родственников похищенных детей. Вспомните, уже при втором похищении он отрезал ребенку палец только за то, что они попросили на сутки отложить передачу выкупа. Уверяю вас, если бы передача не состоялась и на следующий день, то первый ребенок погиб бы еще тогда. Однако скажите, какой палец он отрезал?

— Мизинец, — уверенно ответила Крылова.

— Верно, мизинец. Причем на левой руке. С точки зрения похитителя он нанес минимальный физический ущерб. Психическую травму мы сейчас с вами не рассматриваем. Он сделал то, что считал безусловно необходимым, таким образом, о его психической неустойчивости речь идти не может.

— Да уж, хладнокровие впечатляющее, — вздохнула Виктория, — как вы сказали, удавье?

— Да, я думаю, удав — это подходящее определение. — Яна Ринатовна сочувствующе смотрела на сидящую перед ней Викторию.

Вадимка умер в областной больнице в начале сентября. Последние дни невыносимая боль стала почти беспрерывной, и врачи были вынуждены увеличить дозу вводимых обезболивающих препаратов. В результате их действия мальчик перестал кричать, но находился фактически в бессознательном состоянии, не понимая, где он находится, и не узнавая сидевшую сутки напролет у его кровати Светлану. Только иногда он судорожно сжимал ее руку своими маленькими детскими пальцами, пробуждая в сердце матери несбыточное ожидание чуда, но затем, через несколько секунд, его крохотная ручка разжималась, и уже мать сжимала в ответ руку своего ребенка в надежде передать ему через это прикосновение хотя бы часть своих сил. В момент смерти рука мальчика была расслаблена, и Светлана, читавшая Вадимке книгу, не сразу поняла, что он не дышит. Переворачивая очередную страницу, она взглянула на сына и замерла. Измученный как непрекращающимися приступами боли, так и бесконечными уколами обезболивающих Вадимка лежал, широко открыв глаза, и улыбался. Его мучения кончились.

Нужный автомобиль подъехал так рано, что он даже еще не успел заскучать. Белый немецкий внедорожник остановился прямо напротив входа во двор музыкальной школы. Задняя дверь машины распахнулась, и из нее, минуя подножку, на землю соскочил бойкий мальчуган лет семи. Он уже видел лицо мальчика на фотографиях в Интернете. По его мнению, мальчишка совсем не был похож на будущего скрипача. Теперь, увидев ребенка вживую, он окончательно в этом убедился. Ловко выпрыгнув из машины, мальчуган тут же заметил валявшийся на асфальте небольшой камень и, что есть силы, удачно послал его прямо в проржавевшую створку калитки. Появившаяся из-за капота внедорожника мать что-то строго сказала мальчишке. Тот, широко улыбаясь, ответил ей и потянулся к чему-то, лежащему на заднем сиденье. Когда мальчишка выпрямился и захлопнул дверь «мерседеса», он уже больше походил на восходящую звезду классической музыки, хотя это сходство ограничивалось лишь черным кожаным скрипичным футляром, который он держал в левой руке. В сопровождении матери юное дарование направилось к дверям музыкальной школы. Наблюдавший за ними мужчина взглянул на часы. Мать привезла мальчишку за полчаса до начала занятий и зачем-то сама пошла вместе с ним в школу. Может быть, для того, чтобы объяснить директору вчерашний пропуск занятий, хотя вряд ли здесь с этим так строго. Впрочем, это и не важно. Важно лишь то, что он успел приехать вовремя и занять удобную наблюдательную позицию.