Александр Горский - Похититель ангелов

— Такие программы есть в широком доступе? — уточнил Реваев.

— Думаю, да. Я сегодня пошарю в Интернете, с утра вам скажу точнее.

— Хорошо, — согласился Реваев. — А что вы скажете, Олег Евгеньевич?

Сидевший рядом с Игорем штатный психолог сдержанно улыбнулся.

— Юрий Дмитриевич, вы же понимаете, разговор слишком короткий, чтобы можно было делать обоснованные предположения. Единственное, что можно сказать, — человек чувствует себя абсолютно уверенно, очень хладнокровен. Перед каждым ответом есть некоторая пауза, очевидно, технического характера. Так вот, когда преступник узнает, что мать ребенка в реанимации, эта пауза дольше не становится. Так как, впрочем, и после фразы о том, что Виктория сотрудник следственного комитета.

— Да уж, в руках он себя держит, — кивнул Реваев.

— Он и в итогах обмена больше нас, похоже, уверен, — буркнул Жора.

— Еще один момент, — добавил психолог, — обратите внимание, после того, как преступник узнал о том, что мать мальчика в больнице, он не потребовал дать возможность поговорить с его отцом. То есть ему все равно, с кем вести переговоры, он нацелен только на достижение конечного результата. Человек очень целеустремленный.

— Понятно… — Реваев задумчиво барабанил пальцами по столу. — Вот вы, Олег Евгеньевич, говорите, что это он. А если это не он?

— В смысле? — нахмурился психолог. — Объясните точнее, если можно.

— Если это она? Получается, что мы не можем полностью исключить вероятность того, что преступник женщина.

— Ну знаете ли, — психолог озадаченно покачал головой, — постановка вопроса, конечно, интересная. Могу лишь повторить, разговор был слишком коротким, чтобы делать однозначные выводы. Этот человек, кто бы он ни был, уверенно называет себя в мужском роде и ни разу не путается. Если бы разговор был более долгим, можно было бы попытаться сделать более подробный анализ, но сейчас у меня объективно не хватает данных.

Дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился улыбающийся Куранов, держащий под мышкой здоровенный ноутбук.

— Юрий Дмитриевич, разрешите?

Реваев взглянул на радостное лицо майора.

— Приятно видеть, что хоть кто-то доволен жизнью. Проходите, конечно.

— Знаете, Юрий Дмитриевич, жизнью я в принципе доволен каждый день, — заявил, придвигая стул, Куранов, — а вот в деле продвинуться удается не всегда. Сейчас ноут загрузится, вы тоже улыбаться будете, подождите немножко.

Раскрыв ноутбук и водрузив его на стол, Сергей Михайлович щелкнул пальцем по клавиатуре и уставился в темный экран.

— Минутку, потерпите немного. Техника старая, из спящего режима медленно выходит.

Дождавшись, когда ноутбук, наконец, оживет, Куранов открыл один из файлов на рабочем столе и торжествующе выдохнул:

— Смотрите!

Качество записи видеорегистратора оставляло желать лучшего. Автомобиль медленно начал движение, с трудом разгоняя вечернюю тьму явно давно немытыми фарами. Белое пятно становилось все ближе, постепенно превращаясь в корму немецкого внедорожника. До него оставалось метров пять, когда задняя дверь «мерседеса» распахнулась и из нее стремительно выскочила темная фигура. Одетый во все черное человек так же быстро распахнул водительскую дверь внедорожника и наклонился в салон. Через мгновение и он, и сам «мерседес» исчезли с экрана. Куранов остановил воспроизведение и обвел взглядом присутствующих.

— Ну вот, видите, не зря мои опера весь день в этой школе провозились. Из родителей никто ничего не видел, но у пары человек в машинах были видеорегистраторы. Мы обе записи посмотрели. И вот, — Куранов счастливо улыбнулся, — результат. Если бы еще этот папашка фары иногда протирал перед тем, как за руль садиться, было б вообще хорошо. Но все равно, результат имеется!

— Я, конечно, не большой знаток разыскной деятельности, — неуверенно произнес Олег Евгеньевич, — но, на мой взгляд, от этой записи пользы немного. На ней же ничего толком не видно. Фигура в черном, да и только.

— Ну не скажите, — добродушно пробасил Жора, — мы видим не просто фигуру. Мы с вами видим фигуру мужчины, это однозначно, мужчины достаточно высокого, сантиметров сто восемьдесят пять, думаю, будет.

— Это вы как так точно определили? — засомневался психолог.

— Ну это самое простое, — улыбнулся Мясоедов, — в тот момент, когда преступник из машины выскочил, он на мгновение выпрямился в полный рост. Высота машины сто восемьдесят пять вместе с рейлингами. Если отмотать картинку назад, то увидите, он был вровень с машиной. Под ногами асфальт, кочек нет. Так что с ростом все очевидно. Ну и хорошо, что еще не так холодно, куртка у него тонкая, можно оценить фигуру. Зимой-то все словно бочки ходят, а сейчас еще видно. Да, вот здесь тормозни, — бросил он отматывающему запись назад Куранову, — видите, плечи какие широченные, а пуза нет. Мужик себя явно в тонусе держит.

— Ага, и нас заодно, — хмыкнул Сергей Михайлович, — я гляжу, он тебе прямо нравится.

— Ну а что? Противник достойный, чувствую, пободаться придется, — пожал плечами Мясоедов и с довольной улыбкой заключил: — Тем приятнее будет победа.

— А скажи-ка нам, Георгий Победоносец, — улыбнулся Реваев, — ты записи в торговом центре изъял?

— Так точно, Юрий Дмитриевич, — отрапортовал Жора, — изъял. Просмотрел сам только камеру над входом, там на первый взгляд ничего подозрительного не видно.

— Ну а что ты ожидал? — усмехнулся полковник. — Что по пятам за Бегловой будет следовать некто в плаще, черных очках и шляпе.

— Ну хотя бы кто-то за ней мог следовать, — вздохнул Мясоедов. — А что, плащи еще носят? Я их лет десять уже не видел. Или пятнадцать. Во всяком случае, на мужиках.

— А я видела, — неожиданно вступила в разговор Крылова, — правда по телевизору, на Киркорове.

— Так то на Киркорове, — протянул Жора, — а я про мужиков говорю.

— Кстати, очень красиво, — заметила Вика, — мужчинам плащи вполне идут, даже больше, чем женщинам.

— Да? Это почему же? — заинтересовался Мясоедов.

— Кривые ноги закрывают, — улыбнулась Крылова.

— Вот я помню в девяносто пятом году, — оживился Куранов, — я как раз на втором курсе в юридическом учился, купил себе плащ, светлый беж. Красота неописуемая была. Весь курс мне завидовал. — Он причмокнул губами, явно наслаждаясь воспоминанием. — У нас возле института кленовая аллея была. И вот представляете, солнце светит, клены эти красные, и я в бежевом плаще. Эх, красиво было, — он щелкнул пальцами, — но не долго.

— А что, хулиганы отняли? — иронично поинтересовался Жора.

— Нет, — с грустью в голосе отозвался Куранов, — бабье лето кончилось, дожди пошли. А в дождь, я вам так скажу, в плаще особо не пофорсишь. Он же длинный, не успел десять метров пройти, уже весь низ в грязище. Один раз опаздывал, поймал машину. Еду, значит, спереди на пассажирском сиденье. Тут рядом с нами на светофоре останавливается тачка, девяносто девятая, мокрый асфальт, тогда такие в моде были, особенно у бандитов. И из этой тачки парни руками машут и что-то кричат. Я понимаю, что вроде они хотят, чтобы я дверь открыл, руку протянул, а водила как заорет: «Не открывай!» — да как даст по газам. Так мы на красный и укатили. Добрались в итоге, куда мне надо было, я расплатился, дверь открываю, наконец, и что вижу? Оказывается, я полу плаща дверью защемил, когда в машину садился, и она так всю дорогу на улице и торчала. Видать, парни хотели сказать, чтоб я плащ подтянул, а вместо этого я так через весь город проехал. Вот так. — Куранов задумчиво потер подбородок. — С тех пор не ношу плащи, разонравились. Да и мода на них прошла вскоре.