Камилла Лэкберг - Проповедник [litres]

Перебрав раздобытые Эрикой бумаги, Патрик разложил несколько из них веером на письменном столе. Он также достал папку с материалами расследования, которую отыскал в подвальном архиве, чтобы объединить имеющуюся информацию об исчезновении девушек. В газетных статьях нашлось много такого, что отсутствовало в папке, поэтому для полной картины того, что пока известно, требовались оба источника.

– Смотри. Сив исчезла в день праздника середины лета, в семьдесят девятом году, а Мона двумя неделями позже.

Для большей наглядности и структурирования материала Патрик встал из-за стола и записал это на висевшей на стене доске для объявлений.

– Сив Лантин в последний раз видели живой, когда она после гулянки с друзьями ехала домой на велосипеде. Самое последнее свидетельство описывает, как она сворачивает с большой дороги и направляется в сторону Брекке. Было два часа ночи, и ее видел водитель проезжавшей мимо машины. После этого никто ее не видел и ничего о ней не слышал.

– Если не считать сведений Габриэля Хульта, – добавил Мартин.

– Да, – Патрик согласно кивнул, – если не считать показаний Габриэля Хульта, но я думаю, мы их пока учитывать не будем. Мона Тернблад пропала двумя неделями позже, – продолжил он. – В отличие от Сив она исчезла прямо посреди дня. Она вышла из дома около трех часов, чтобы совершить пробежку, но больше домой не вернулась. Одну из ее кроссовок нашли возле дороги, где девушка обычно бегала, и на том все.

– Имелось ли между девушками что-нибудь общее? Помимо того, что они тогда были примерно одного возраста.

Патрик не смог сдержать улыбки.

– Насмотрелся, как я понимаю, программ с психологическими портретами. К сожалению, должен тебя разочаровать. Если мы имеем дело с серийным убийцей, к чему, полагаю, ты клонишь, то между девушками нет никакого, во всяком случае внешнего, сходства.

Он прикрепил на доску две фотографии.

– Сив было девятнадцать лет. Маленькая, темноволосая и полненькая. Ее считали довольно легкомысленной, и, когда она в семнадцать лет родила ребенка, во Фьельбаке разразилось нечто вроде скандала. Сив вместе с ребенком жила у матери, но, судя по утверждению газет, она периодически отправлялась на гулянки и не слишком любила сидеть дома. Мону, напротив, описывают как правильную девочку, которая хорошо училась в школе, имела много друзей и вообще пользовалась популярностью. Она была высокой, светловолосой и много занималась спортом. В восемнадцать лет она по-прежнему жила с родителями, поскольку мать болела и отец не справлялся с уходом за ней в одиночку. Похоже, никто не мог сказать о ней ничего плохого. Так что объединяет девушек лишь то, что обе бесследно исчезли с лица земли более двадцати лет назад, и потом их скелеты обнаружили в Королевском ущелье.

Мартин задумчиво подпер голову рукой. Они с Патриком немного посидели, молча изучая газетные вырезки и записи на доске. Оба думали о том, как молодо выглядят девушки. Не встреться на их пути какое-то зло, им предстояло прожить еще много лет. И потом Таня, прижизненных фотографий которой у них пока не имелось. Тоже молодая девушка, наделенная жизнью, которой она могла распорядиться по своему усмотрению. Но теперь мертва и она.

– Проводилось множество допросов. – Патрик достал из папки толстую пачку машинописных страниц. – Опрашивали друзей и семьи девушек. Обходили дома во всей округе, а также задавали вопросы местным хулиганам. Насколько я вижу, в общей сложности провели около сотни допросов.

– Они что-нибудь дали?

– Нет, ничего. Пока они не получили наводку от Габриэля Хульта. Он сам позвонил в полицию и рассказал, что в ту ночь, когда Сив пропала, видел ее в машине своего брата.

– И? Этого, наверное, едва ли могло хватить для того, чтобы счесть его подозреваемым в ее убийстве?

– Да, а когда брата Габриэля, Юханнеса Хульта, допрашивали, тот отрицал, что разговаривал с ней или даже видел ее, но за неимением более горячих следов решили сосредоточиться на нем.

– Они чего-нибудь добились? – Глаза Мартина широко раскрылись от непроизвольного восхищения.

– Нет, больше ничего не выяснилось. А через пару месяцев Юханнес Хульт повесился у себя в амбаре, так что можно, пожалуй, сказать, что след стал очень холодным.

– Как-то странно, что он покончил с собой так скоро после этого.

– Да, но если он все-таки был виновен, то убить Таню должен был его дух. Покойники не убивают…

– И что у него был за брат, если позвонил и заложил собственную плоть и кровь? Зачем человеку может такое понадобиться? – Мартин наморщил лоб. – Но какой же я дурак. Хульт… это ведь наверняка родня Юхана и Роберта, наших старых верных работников на воровской ниве.

– Да, правильно. Юханнес приходился им отцом. Изучив род Хультов, я немного лучше понимаю, почему выходит, что Юхан и Роберт нас так часто посещают. Им было не больше пяти и шести лет, когда Юханнес повесился, и нашел его в амбаре Роберт. Можно представить, как это должно было повлиять на шестилетнего мальчика.

– Да, черт возьми. – Мартин покачал головой. – Слушай, прежде чем мы продолжим, мне надо выпить кофе. Содержание кофеина упало до критического уровня. Захватить тебе чашку?

Патрик кивнул, и вскоре Мартин вернулся с двумя чашками дымящегося кофе. Погода, как ни странно, располагала к горячим напиткам.

– Юханнес и Габриэль приходятся сыновьями человеку по имени Эфраим Хульт, его еще называют Проповедником, – продолжил рассказ Патрик. – Эфраим был широко известным – или печально известным, как угодно, пастором свободной церкви в Гётеборге. Он устраивал большие сборища, на которых предоставлял тогда еще маленьким сыновьям говорить на разных языках и исцелять больных и калек. Большинство считало его обманщиком и шарлатаном, но в таком случае он сорвал самый большой куш, когда умерла дама из преданного ему прихода, Маргарета Дюблинг, и завещала ему все, что имела. Помимо значительного состояния наличными, она оставила ему солидный надел в лесной местности, а также роскошный господский дом неподалеку от Фьельбаки. Эфраим внезапно утратил желание распространять слово Божье, переехал туда с сыновьями, и с тех самых пор семья там и живет.

Доска была уже полностью исписана, а по всему столу Патрика валялись бумаги.

– Узнать немного семейной истории, конечно, интересно, но какое это имеет отношение к убийствам? Как ты сказал, Юханнес умер за двадцать лет до убийства Тани, а покойники, как ты красноречиво выразился, не убивают. – Мартину было трудно скрыть нетерпение.

– Верно, но я изучил весь старый материал, и интерес там представляют только свидетельские показания Габриэля. Я надеялся поговорить с Эррольдом Линдом, отвечавшим тогда за расследование, но он, к сожалению, умер от инфаркта в восемьдесят девятом году, так что опираться мы можем только на этот материал. Если у тебя нет лучших идей, я предлагаю для начала узнать побольше о Тане и параллельно поговорить с оставшимися в живых родителями Сив и Моны, а потом решить, стоит ли нам снова беседовать с Габриэлем Хультом.