Джозеф Нокс - Сирены [litres]

Мой телефон завибрировал.

Входящий звонок с незнакомого номера. Я сбросил его и сказал:

– Встань в центре, чтобы он тебя сразу увидел. К нему не подходи. Пусть сам подойдет.

Она кивнула и вышла из машины. Дошла до середины парковки и огляделась, будто ища Росситера. На ней были меховой жилет, юбка до колен и черные сапожки на каблуках. Саму машину я не видел, заметил только, как мигнули фары. Сара Джейн прищурилась, заслонила глаза рукой в перчатке и повернулась к свету. Лицо ее приняло то неопределенное выражение, в которое мужчины неизменно вкладывают желаемый смысл.

Хлопнула дверца машины. Сара Джейн отступила на шаг. Навстречу ей шел человек в длинном темном пальто и сером костюме.

Человек что-то говорил. Сара Джейн слушала его, удивленно приподняв брови. Он протянул ей скромный подарочный пакет и направился к своей машине. Включилось зажигание, снова мигнули фары. Сара Джейн отошла в сторону и невольно покосилась на меня. «БМВ» проехал мимо нее, потом мимо «мустанга», спустился по выезду с третьего этажа и исчез внизу. В машине был только один человек.

Детектив Керник.

Я открыл дверцу и подошел к Саре Джейн.

– Что он сказал?

Она ошарашенно произнесла:

– Дэвид не придет. Между нами все кончено.

Я посмотрел на пакет:

– Можно?

Она вручила мне пакет. Внутри оказались пачки хрустящих купюр. Я пошарил среди них, ища письмо или записку, чтобы сравнить почерк с запиской из пентхауса. Ничего не было. Сара Джейн смотрела, как я роюсь в деньгах. Я вернул ей пакет:

– Поехали на вокзал.

Мы стояли в пробке на повороте в Северный квартал. Всю дорогу Сара Джейн молчала, нервно перебирая вещи в сумочке.

– В чем дело? – спросил я.

– Когда Зейна выпустят, ты все ему расскажешь? Ну, обо мне и Дэвиде?

– Да. Чтобы ты не вздумала возвращаться.

– А, да. – Она кивнула и уставилась в окно.

Интересно, по кому она будет скучать?

– А что такого страшного случится, если я вернусь? – Она посмотрела на меня. – Если никуда не поеду?

– Сама посуди. Изабель, Кэтрин, Зажим, даже Зейн… Происходит что-то непонятное, и если ты останешься… Все может закончиться ужасно.

Она снова отвернулась к окну.

– А ты? – тихо спросила она.

Скучающий мальчик на заднем сиденье машины перед нами сложил пальцы пистолетиком. Я поднял руки, мол, сдаюсь, но он все равно меня убил.

Я припарковался за углом от вокзала Пиккадилли, там, где не было камер наблюдения. Ездить на «мустанге» Зажима было опасно. Не хотелось, чтобы нас засекли выходящими из машины, объявленной в розыск. Полиция ее вот-вот отыщет.

На вокзале Пиккадилли четырнадцать платформ. Можно сесть на первый попавшийся поезд и скрыться без следа. Сара Джейн изучала табло отправления. У меня снова завибрировал телефон в кармане. Незнакомый номер. Я не стал отвечать. Через несколько минут Сара Джейн решительно кивнула, не мне, а себе самой, и зашагала по перрону. Я дошел за ней до платформы номер пять, поставил чемодан. Пакет, полученный у Керника, держала Сара Джейн.

– Вот и все. – Она окинула взглядом вокзал.

– Чем займешься?

– Не знаю… – Она замолчала. В глазах стояли слезы. – Прости меня, пожалуйста.

Я кивнул:

– И ты меня прости.

По перрону сновали люди. Мы подошли к поезду, Сара Джейн поднялась в вагон, и я поставил чемодан с ней рядом. Станционный работник дал сигнал к отправлению. В эти минуты нас с Сарой Джейн связывала общность чувств.

– Если ты не скажешь Зейну обо мне и Дэвиде, я могла бы остаться. Или уехала бы, а потом вернулась…

– Недели через две будет некуда возвращаться. И незачем.

– Почему?

Вагонная дверь пискнула и начала закрываться. Я отступил назад. Поезд тронулся не сразу. Я пошел вдоль платформы, чувствуя, как Сара Джейн смотрит мне в спину. Обернулся, надеясь увидеть ее в окне, но ее там не было.

С вокзала я ушел около двенадцати. Купил кофе покрепче, пересек мост через пути и мимо гостиничного комплекса, сверкающего стеклом и сталью, зашагал к Оберн-стрит. Добрался до Пиккадилли-Гарденс, потом обогнул китайский квартал.

Пасмурная муть неба гудела экранными помехами.

Был первый день декабря, и я только что отправил из города своего последнего друга, если можно так выразиться. Мобильник снова завибрировал. На этот раз с незнакомого номера пришло сообщение.

«Он здесь! Мэл».

Я наконец сообразил, что Мэл – это барменша-австралийка из «Рубика». Я перешел дорогу, лавируя в полуденном потоке машин, и побежал в сторону Динсгейта.

В «Рубике» было тихо. У барной стойки толпились люди. Я протолкался поближе. Мэл не было. Посетителей никто не обслуживал.

– Где барменша?

– Ушла куда-то, – сказал какой-то тип с пустым стаканом в руке.

Я достал мобильник, набрал номер, с которого пришло сообщение. Где-то за стойкой зазвонил телефон. Я пошел на звук.

– Эй, сделай мне шенди, дружище!

– Отвали, – бросил я. – Полиция.

Люди у стойки недоуменно переглянулись и отошли. Телефон со светящимся экраном лежал на полу. Я нажал «отбой». Боковая дверь вела в подсобку. Я подергал за ручку, но дверь не открылась.

Я постучал.

– Мэл, ты здесь? Это Эйдан.

За дверью послышался шорох.

– А с тобой кто?

– Я один.

Лязгнул замок, и я отступил от двери. Мэл выглянула в щелку.

– Никого нет, все чисто.

– У него был нож… – всхлипнула она.

– Так, тебе полагается перерыв. Давай-ка мы с тобой побеседуем.

Я вывел ее из-за стойки бара. Мы сели на мое обычное место. Оттуда просматривались и зал, и улица за окном. Мэл рассказала, что примерно час назад в «Рубик» приковылял на костылях бывший бармен Нил, он же Глен. Выглядел он ужасно: грязный и вонючий, как бомж. Оно и понятно. Ему, со сломанной ногой, приходилось скрываться не только от людей Франшизы, но и от бернсайдеров.

– Правильно сделала, что позвонила.

Она поежилась:

– Он меня заставил.

– Что?

– А тебя полиция ищет. Сюда приходили.

– Когда?

– Ты избил кого-то из наших посетителей?

Я не ответил.

– Говорят, что ты уволен. За кражу наркотиков из следственного хранилища…

– Когда за мной приходили?

– Два раза. Сначала искали свидетелей избиения, и сегодня с утра.

– Опять про избиение расспрашивали?

– Нет, про какое-то убийство, – прошептала Мэл.

Я отвернулся к окну. Интересно, нашли ли «мустанг» Зажима.

– Что ты им сказала?

– Что тебя не видела. А это правда?

– Что? Нет, не правда. Спасибо.

– Ты всегда хорошо ко мне относился, но в следующий раз я врать не стану.

Я оглядел зал.

– Все нормально. Я сам поговорю с полицейскими, когда во всем разберусь. А зачем я понадобился Нилу?

– Он хотел тебе кое-что передать. – Она выложила на столешницу замызганный конверт и придвинула его ко мне.