Андреа Камиллери - Охота за сокровищем

Для надежности комиссар сделал еще один круг. Заметил на фасаде, вровень с землей, четыре зарешеченных окна. Скорее всего, погреб во всю площадь здания.

Ему не хотелось входить в дом через главный вход – на Виа Биксио было оживленно. Лучше воспользоваться задней дверью – она выходила на тихую улочку, Виа Тукори.

Припарковался, вылез из машины, закурил сигарету и зашагал к дому походкой праздношатающегося. Притормозил на мгновение у двери, бросил взгляд на замок. Обычный, из тех, что открывают длинным ключом.

Отмычка с ним в момент справится.

Выждал паузу между проезжающими авто, удостоверился, что никто не пялится из дома напротив, достал связку ключей, с третьей попытки нашел нужный, отпер, зашел, прикрыл за собой дверь, включил фонарь.

Ему хватило трех минут, чтобы понять свою ошибку. Комиссар попал в помещение, прежде служившее складом, а теперь приспособленное под хранение ненужного хлама – безногих стульев, изъеденных древоточцем шкафов, старинных сундуков… И, что самое обидное, отсюда не было прохода в жилые помещения.

Монтальбано крепко выругался для поднятия духа, выключил фонарь, открыл дверь, вышел, запер. Ничего не поделаешь, придется проникать через ограду и главный вход. Снова обогнул дом и оказался на Виа Биксио.

Взглянул на часы. Девять двадцать. Ошибка с дверью отняла кучу времени, теперь его оставалось в обрез.

Но проезжавших машин было еще слишком много. Зато улица была достаточно широка – дома напротив не представляли опасности.

Решил для надежности подождать еще минут десять: к полдесятого поток авто должен схлынуть.

Спустя десять минут решетка открылась.

Затем он застрял с главной дверью. И как на грех, у соседнего дома остановилась машина, осветив его фарами.

Потом она уехала, и через минуту дверь поддалась.

Светя себе фонариком, комиссар вошел в дом и двинулся вперед.

На первом этаже была столовая, кухня с дверью, ведущей в погреб, туалет и гостиная. Везде идеальный порядок.

Прямо напротив двери – парадная лестница на верхний этаж. Монтальбано поднялся по ней. Просторная спальня, красивая ванная, кабинет, еще одна комната, запертая на ключ.

Однако замок был не из тех, что врезают обычно в двери комнат: мудреный, фирменный и явно установлен недавно. Верный знак, что в комнате находится нечто важное.

Чтобы его открыть, пришлось провозиться минут десять, но, едва зайдя, он сразу понял: время потрачено не впустую. Еще одна спальня с двуспальной кроватью, на которой лежал матрас, прикрытый куском целлофана, изодранным и заляпанным. Кровью.

Тумбочка с пустым стаканом.

Окно изнутри заложено, стена и дверь обшиты двадцатисантиметровыми пластинами пенопласта, для звукоизоляции. Спертый воздух, невыносимая вонь – пот, сперма, моча, кровь. В углу – метла.

Верх черенка потемнел. Монтальбано подошел и присмотрелся. Запекшаяся кровь. Паскуано угадал.

Его зазнобило, и подступила тошнота, но комиссар сдержался.

На полу – обрывки и целая бобина коричневого почтового скотча.

Ясно, что Артуро, похитив Нинетту, сразу привез ее сюда и здесь убил, заставив выпить яд.

Но разделывал он ее не здесь – слишком мало крови на целлофане. Нет, на эту кровать он переложил тело девушки, чтобы использовать как надувную куклу. Окровавленный черенок – тому доказательство.

Вышел из комнаты, в ванной сполоснул лицо, но полотенце не тронул – побрезговал.

Его всего трясло мелкой дрожью.

Зашел в кабинет, набитый книгами. На столе – компьютер, «Полароид» и картонная коробка. Открыл. Десятки фотографий.

На первых – Нинетта, еще одетая, лежащая пластом на кровати, рот, запястья и лодыжки заклеены скотчем. Потом шли фото после «превращения» трупа в резиновую куклу, с раздвинутыми ногами, потом – со спины. На остальных были запечатлены разные стадии процесса.

Монтальбано сунул фото в карман. Более чем достаточно, чтобы прижать Артуро. Можно уходить.

Глянул на часы. Десять двадцать пять. Прикинул: ужин кончится ровно в десять тридцать, Артуро потребуется не меньше четверти часа, чтобы добраться до дома.

Спустился по лестнице, прошел на кухню, открыл дверь. В погреб вели пять широких ступеней.

Большое помещение; четыре пустых бочонка, пыльные полки, вмурованные в стены, видимо, для бутылок с вином. Дверь. Открыл.

Тут все выглядело иначе. Посреди комнаты – настоящий операционный стол, измазанный кровью, рядом – столик на колесах, на нем ложка, шило, несколько бобин пластыря, две большие бобины почтового скотча, бритва, стакан воды с чем-то окровавленным внутри – видимо, глазом Нинетты. В углу лежали женская одежда и пара туфель.

В другом углу – пластиковое помойное ведро, полное крови, которую Артуро слил из трупа Нинетты перед «работой».

Рядом с операционным столом – тумбочка с телевизором и видеомагнитофоном.

Комиссар каким-то чудом сумел его включить. На экране появились кадры с надувной куклой Грегорио Пальмизано – те, что передавали по «Телевигате». Запись нужна была Артуро, чтобы сверяться – сперва во время пробы с дедушкиной куклой, а потом при работе с трупом Нинетты. Там была еще одна дверь, Монтальбано открыл ее. Третья комната – меньше двух других. Окно тоже заложено изнутри. На двух столиках – не меньше четырех компьютеров и другая оргтехника, назначения которой комиссар не знал. Наверняка та самая, при помощи которой Артуро достал и напечатал фотографии, которыми увешал сарай.

Больше смотреть было не на что.

Он повернулся, чтобы выйти, и свет его фонарика выхватил Артуро, стоявшего у двери с пистолетом в руке.

Монтальбано замер, не в силах шелохнуться. Понял, что он в ловушке и не может оказать сопротивление, – тот выпустит в него всю обойму, а снаружи никто ничего не услышит.

Но сильнее направленного на него дула пистолета комиссара поразил вид Артуро. Он не выглядел напуганным, потрясенным или встревоженным.

Самое большее – пожалуй, он был слегка раздражен.

Артуро зажег свет и сказал:

– Садитесь.

Монтальбано сел на первый попавшийся стул. Артуро – на другой.

– Как поживаете? – спросил хозяин дома.

– Неплохо, – ответил комиссар.

И впрямь опасный псих. Сейчас что, чаю предложит?

– Это вы велели Ингрид пригласить меня на ужин?

– Да.

Смысла врать больше не было.

– Я очень умен, знаете ли. Почти сразу вас раскусил и избавился от нее.

Монтальбано встревожился.

– В каком смысле избавился?

Гарри Поттер усмехнулся с видом бывалого игрока. Монтальбано похолодел. Он что, правда считает убийство Нинетты и надругательство над ее телом игрой? Забавой? Детской шалостью? Неужели его смертельно опасная форма безумия – всего лишь одно из проявлений неосознанной детской жестокости? Вроде того, когда отрывают хвосты ящерицам?