Андреа Камиллери - Жаркий август

– Нормально. А ты?

– Нормально. Ты что-то хотел?

– Поговорить.

– Ну так говори.

– Лично.

– Это срочно?

– Довольно срочно.

– Ну смотри, я точно буду в офисе до…

– Лучше не в офисе.

– Ага. Тогда можем встретиться в кафе «Марино»…

– И не в общественном месте.

– Ты меня пугаешь. Где тогда?

– Или у тебя дома, или у меня.

– У меня дома любопытная жена.

– Тогда приезжай ко мне в Маринеллу, ты знаешь куда. В десять вечера подойдет?

В восемь, когда комиссар уже собрался уходить, позвонил Томмазео. Голос у него был упавший.

– Хочу, чтобы вы мне подтвердили…

– Подтверждаю.

– Простите, Монтальбано, а что вы подтверждаете?

– Не знаю, что именно, но если вы просите подтверждения, то я готов пойти навстречу.

– Но ведь вы даже не знаете, что вам надо подтвердить!

– А, я понял, вы хотите не общее подтверждение, а конкретное.

– А вы как думали!

Иногда ему нравилось поизмываться над Томмазео.

– Тогда слушаю вас.

– Эта девушка, Адриана, – кстати, сегодня она была еще прекраснее, не знаю, как ей это удается, просто квинтэссенция женщины, и все, что бы она ни сделала, что бы ни сказала, завораживает, как… Ладно, бог с ним, о чем я говорил?

– Что все это завораживает.

– О господи, да нет же, это я так, к слову. Ах да. Адриана мне рассказала, что на ее сестру однажды напал – по счастью, безуспешно – один молодой немец, погибший впоследствии в Германии в железнодорожной катастрофе. Я скажу об этом на пресс-конференции.

В железнодорожной катастрофе? Что это нафантазировал себе Томмазео?

– Но сколько я на нее ни давил, больше она мне то ли не смогла ничего сказать, то ли не захотела. Твердила, что смысла нет допрашивать ее дальше, поскольку они с сестрой никогда не были особо близки, и более того, постоянно так жестоко ссорились, что родители всеми силами старались держать их друг от друга подальше. Не случайно в тот день, когда Рину убили, ее даже не было в Вигате. Вот я и спрашиваю, поскольку девушка мне сообщила, что вчера утром вы тоже ее допрашивали, сказала ли она и вам, что не ладила с сестрой.

– А как же! Как она заявила, у них по два-три раза за день доходило до драки.

– Значит, нет смысла вызывать ее повторно?

– Полагаю, что нет.

Видать, Томмазео достал Адриану до самых печенок, вот она и придумала отговорку в расчете, что Монтальбано ее прикроет.

Когда Адриана позвонила ему в Маринеллу, было без малого девять.

– Можно я заеду к тебе через часик?

– К сожалению, я буду занят.

А если бы не был занят, что бы он ответил?

– Ну ладно. Хотела воспользоваться тем, что из Милана приехали дядя с тетей – я тебе про них рассказывала, это те самые, что жили в Монтелузе.

– Да, помню.

– Приехали на похороны.

Совершенно вылетело из головы.

– А когда похороны?

– Завтра утром. И потом они сразу уезжают. Завтрашний вечер смотри не занимай – надеюсь, подруга-медсестра меня выручит.

– Адриана, у меня такая работа, что…

– Постарайся. Ах да, сегодня меня вызывал Томмазео. Пялился на мои сиськи и пускал слюни. Хотя я по такому случаю нарочно надела бронированный лифчик. Наврала ему с три короба, чтобы он раз и навсегда от меня отвязался.

– Про это я в курсе. Он мне звонил и спрашивал, правда ли вы с Риной терпеть друг друга не могли.

– А ты что?

– Подтвердил.

– Я и не сомневалась. Люблю тебя. До завтра.

Он бегом кинулся в душ, пока не пришел Лоцупоне. От этой пары слов, «люблю тебя», его мгновенно бросило в пот.

Лоцупоне был на пять лет моложе Монтальбано – кряжистый мужчина, взвешивавший каждое слово. Сплетен о нем не ходило, он был честен и всегда исполнял свой долг.

К нему с кондачка не подъедешь, надо выбрать верные слова. Монтальбано налил ему виски, усадил его на веранде. Наконец-то стал задувать ветерок.

– Сальво, не тяни. Что ты хотел сказать?

– Есть одно деликатное дело, и, прежде чем за него браться, я хочу с тобой поговорить.

– Слушаю.

– В последние дни я занимаюсь убийством девушки…

– Слышал.

– И мне пришлось, в частности, допросить одного застройщика, Спиталери. Ты его знаешь.

Лоцупоне решил перейти в оборону.

– Что значит знаю? Я всего-навсего вел следствие по поводу несчастного случая с одним рабочим у него на стройке в Монтелузе.

– Вот именно. Как раз об этом деле я и хотел расспросить. К каким выводам ты пришел?

– Я же тебе только что сказал: несчастный случай. Когда я приехал на стройку, там все было в порядке. Остановили работы на пять дней, потом я дал добро. К тому же прокурор Лаурентано меня поторапливал.

– Когда они тебя позвали?

– В понедельник утром, когда обнаружили тело. И еще раз тебе повторяю, все ограждения были на месте. Единственно возможное объяснение состоит в том, что араб, будучи крепко поддатым, перелез через перила и свалился. Да и вскрытие подтвердило, что у него в крови было больше вина, чем собственно крови.

Монтальбано удивился, но виду не подал.

Если все было именно так, как сказал сейчас Лоцупоне, а еще раньше – Спиталери, то почему рассказ Филиберто с этим никак не вязался? И как быть с накладной «Рибаудо»? Разве она не доказывает, что сторож говорил правду? Может, взять Лоцупоне за грудки и объяснить ему, как сам Монтальбано видит дело?

– Федери, тебе не приходило в голову, что, когда рабочий свалился, никакого ограждения там не было, а поставили его на скорую руку в воскресенье? Так, чтобы в понедельник с утра ты, приехав, убедился, что всё в порядке?

Лоцупоне налил себе еще виски.

– Разумеется, приходило.

– И что ты сделал?

– То же, что сделал бы и ты на моем месте.

– То есть?

– Я спросил у Спиталери, какая фирма поставляет ему материалы для лесов. Он ответил, что «Рибаудо». Так я и доложил Лаурентано. Хотел, чтобы он сам вызвал Рибаудо или поручил это мне. А он отказался наотрез, сказал, что дело будем закрывать.

– Я тут раздобыл улику, которую ты собирался искать у «Рибаудо». Спиталери заказал у них материалы в воскресенье с утра и сам поставил ограждения вместе с прорабом Дипаскуале и сторожем Аттаназио.

– И что ты с этой уликой думаешь делать?

– Отдам тебе или прокурору Лаурентано.

– Покажи-ка.

Монтальбано дал ему накладную.

Лоцупоне прочел и протянул листок обратно.

– Это ничего не доказывает.

– Ты дату видел? Двадцать седьмое июля – это же воскресенье!

– А знаешь, что тебе на это скажет Лаурентано? Во-первых: учитывая давние деловые отношения между Спиталери и Рибаудо, не раз случалось, что тот поставлял ему товар даже в нерабочие дни. Во-вторых: материал для ограждений ему понадобился потому, что в понедельник с утра планировалось начать возведение новых этажей здания. В-третьих: комиссар Монтальбано, будьте любезны, не объясните ли, каким образом к вам в руки попал этот документ? В результате Спиталери выйдет сухим из воды, зато ты и тот, кто дал тебе эту бумагу, огребете по полной.